Радий Погодин - Земля имеет форму репы (сборник)
— Лягается!
Застегнули — гроб на молнии. Сказали принцу:
— Будь здоров, квассон, — и покатили тележку под гору резвой рысью.
Спустились они в узкую улочку, а навстречу им король Крузербас на лошади. На голове цилиндр. У седла бомбарда.
— Почтенные, — сказал король, — кто же с такой стремительностью катит сей скорбный предмет?
Послышалось какое-то мычание. Бандиты побледнели.
— Сударь, он нас торопит. Усопшие — народ капризный.
— И все же… Я попрошу… — Король вздохнул печально.
Бандиты затянули отходную мерзкими голосами, чинно дошли до угла, а свернув за угол, вновь припустили во весь дух.
Король Крузербас этого не видел, он искал гостиницу себе по чину. Попадались ему «Черная азалия», «Приют романтика», «Золотой закат».
— Эка, хватили, — брюзжал король. — Нет бы назвать простенько: «Королевская».
Бандитам же снова пришлось перейти с рыси на шаг. Повстречались им Хильда и Катя.
Бандиты в скорбном молчании провезли гроб мимо них.
— Аминь, — сказали сестры. И услышали смех. И увидели детей в саду. Маленькие девочки весело делали заднее сальто и все падали на колени.
— Выше прыгайте. Плотнее группируйтесь, — сказала Хильда. — Катя, покажи им.
Катя, слегка размявшись, показала акробатическую связку наивысшей сложности.
— Нам бы таких красавиц в труппу, — сказал молодой циркач. Он сидел в тени на складном стуле.
— Ваш цирк за месяц не наскребет монет, чтобы оплатить наш номер. — Хильда и Катя стали рядом. Было видно, что они соскучились по работе. — Начали… — скомандовала Хильда. — Ап!
А где-то в городе по узким улочкам шла одинокая Хроникамара.
Поднялась на вершину холма к дорическому портику, полюбовалась морем и вдруг увидела привязанного принца Анатолия.
— Фирма, — сказала она. Ущипнула принца Анатолия за нос и спросила: — Надеюсь, ты не закричишь, если я отлеплю пластырь? Поговорить охота. Жжет? Это я попросила перцовый. Чтобы отомстить.
— За что?
— Я в первом классе признавалась тебе в любви, а ты мне что ответил — «дура»? А в третьем? И даже в пятом…
— Чего ж ты рвешься замуж за принца Филофея?
— А что мне делать? Малышка Катя оставила в гримерной включенную электроплитку. Театр сгорел. Артисты выскочили в одном белье. Теперь артисты нищие.
— Говорят, что ты оставила свечу…
— А что мне делать? Катя еще совсем ребенок. Она не справится с чувством вины. Она умрет.
— Ты же все врешь… — сказал принц Анатолий. — Вытащи-ка у меня из кармана. Из левого.
Хроникамара вытащила из принцева кармана плакат со своим изображением и ахнула.
— Мне тебя не жаль. Великая танцовщица докатилась до рекламы мармелада. Да ты погрязла…
— Это не я, — прошептала Хроникамара. — Это обман.
— Конечно. Все сплошной обман…
— Замолчи! — Хроникамара залепила принцу Анатолию рот пластырем. — Вот так. Влюбился в свою Ори. А ты ей совсем без интереса. Она эгоистка. Ей лишь бы первой быть. Она никого не любит. А завтра выиграю я. Отстрою заново театр и уеду. И все вы больше никогда меня не увидите. — Хроникамара всхлипнула. На щеку ей сел комар. Она убила его шлепком. Потом убила другого, на другой щеке. — Ага! — сказала. — Им нравятся мои духи. — Вытащила пузырек с духами и очень ласково помазала пробкой лицо принца Анатолия. — Такая будет тебе моя казнь. За это вот… — Она разорвала плакат со своим портретом. — Чего ж ты меня так не любишь, чего ж ты меня так ненавидишь, если подумал, что я дала согласие на эту штуку? — Хроникамара сунула разорванный плакат обратно принцу Анатолию в карман и пошла вниз.
Бандиты-душегубы подкатили тележку к золоченой бочке. Корчмарь распахнул днище и, как только бандиты внесли гроб в бочку, он захлопнул ее, поставил тележку в сторонку и взялся кружки протирать, насвистывая и любуясь их сверканием.
Мимо пробежали принцессы Анна-Феодора и Пальместрина.
— Куда спешим? — крикнул корчмарь, но они отмахнулись.
Тут к «Золотой бочке» подъехал король:
— Послушайте, любезный, у вас гостиницы приличные имеются? Скажем, «Пале Рояль», «Меровинги» или просто «Королевская»? — Король увидел тележку, вздохнул. — Примите, почтенный, мои соболезнования. Так тяжело терять близких и любимых.
— У меня никто не помер, — сказал корчмарь. — Вы, уважаемый, ошиблись.
— Я, почтенный, ошибиться не мог. Именно на этой тележке только что везли скорбный предмет, именуемый гробом. У меня, почтенный, стопроцентная зрительная память.
— А мне ваша память неинтересна. Я вас сейчас метлой.
— Меня? Метлой? — Король снял цилиндр. На голове его растопырилась, засверкав, походная корона. — Так говори же, нечестивец, где банда Архибудая? Я вижу, ты плут и душегуб. И должен знать.
— Не знаю я никакой банды. Если хотите пива — извольте.
Король слез с лошади. Отвязал от седла бомбарду.
— Орудие к бою! — закричал он, устанавливая бомбарду на треноге. — Фитиль! Запальник!..
Принцессы Анна-Феодора и Пальместрина уже подбежали к портику, где был привязан принц Анатолий, но Анна-Феодора вдруг остановилась, схватила Пальместрину за руку.
— Ты слышишь? — спросила она.
«По банде Архибудая сдвоенным зарядом!.. — раздалось снизу. — Пли!»
И грохнуло.
Принцессы мчались вниз.
Внизу закопченный дымом незнакомый король громко чихал. Дно золоченой бочки было разбито. Внутри виднелась лестница.
Принцессы с ходу влетели в бочку. Корчмарь дал стрекача, но король успел — схватил его за шиворот. Все же силен был Крузербас и проворен.
Принцесса Ори стояла среди награбленного добра, привязанная к столбу бельевой веревкой. Чердак — бандитское гнездо — казался сумрачным. Толстый бандит потирал руки.
— Душегубы, какую будем вывихивать принцессе ногу? Правую или левую? Если левую, то как — сильно или слегка?
Тут в дверях возникли Анна-Феодора и Пальместрина.
— Подружки подоспели… Не двигаться!
Принцесса Пальместрина все же сделала шаг вперед.
— У нас к вам просьба, сударь душегуб. Нижайшая.
— Сказал — стоять!
Пальместрина еще шажок сделала, наверно, эту тактику она приобрела в процессе воспитания братьев.
— Среди ваших богатств я вижу мандолину. Позвольте, я сыграю нашей подружке баркаролу?
— Играйте, — разрешил толстяк. — Мы, душегубы, любим музыку и даже танцы.
Принцесса Пальместрина взяла мандолину старинной работы, настроила ее и хватила бандита мандолиной по голове.
Принцесса Анна-Феодора вооружилась канделябром бронзовым — напольным.
Бандиты пошли на них с кинжалами.
— Смер-рть! — рычали бандиты.
Но тут на чердак вошел король Крузербас. Расшвыривая награбленное добро, он приблизился к принцессе Ори. Поцеловал ее в лоб.
— О, дочь моя. Не бойся… А это душегубы?.. Сейчас я их отправлю на тот свет.
— Руки! — В дверном проеме стояла дама в черной маске. — Мадам Архибудай. — Дама поклонилась. — Не шевелитесь. — Дама навела на короля черный револьвер кольт. — Руки, сударь король. Не за спину, а вверх. Выше… Еще выше…
Но как говаривал Пифологий в кругу друзей: «Старинный канделябр в чердачном бою подчас сильнее револьвера».
Вскоре бандиты уже стояли у золоченой бочки, связанные одной веревкой. А на чердаке разгоряченные принцессы разыскивали в куче награбленных богатств свои сережки.
— Ори! — крикнул король. — Что вы там мешкаете?
Принцесса Ори поторопилась вниз, поскользнулась на нижних ступеньках лестницы, упала и громко вскрикнула.
— Что с вами, голубушка? — спросила ее мадам Архибудай.
— Нога! Наверно растяжение жил. Я же не смогу танцевать…
Мадам Архибудай захохотала.
— Я смазала ступеньки салом, — сказала она. — Мы — фирма!
— Отставить болтовню! — Король Крузербас решительно надел цилиндр на свою складную корону. — Ори, вон тележка. На ней тебя уже возили. Доберетесь до дворца… Душегубы! В направлении тюрьмы — шагом марш!
Конечно, от простой веревки не исходил кандальный звон — это портило королю настроение.
Принцессы еще не остыли от боя. Анна-Феодора сжимала канделябр, принцесса Пальместрина — мандолину, принцесса Ори — кулаки.
Сверху к «Золотой бочке» спустился принц Агафон. Он нес на спине искусанного комарами принца Анатолия.
— Вот. В одиночестве гуляя, случайно набрел…
Принцесса Анна-Феодора потупилась. Принцесса Пальместрина залюбовалась мандолиной. Принцесса Ори вскрикнула:
— Ой! Что же я?! Принц Анатолий, мне стыдно. Я позабыла, что вы привязаны к колонне… Вы… Вы живы? Вы терпеливый. Терпенье — добродетель первая, когда отсутствуют такие добродетели, как честь. Вы оскорбили моего учителя, профессора Миро, взаимодействие квассонов адекватно…
