Ольга Матюшина - Жизнь побеждает
— Дорогие друзья! Просим осмотреть и принять ваш «дворец пионеров»!
Под музыку пионеры лагеря стали шпалерами вдоль дорожки, ведущей к шалашу. Детдомовцы внимательно всё разглядывали и решили: «Да, это настоящий дворец!».
Тамара Сергеевна крикнула:
— Ура строителям!
Радостное, долго несмолкавшее «ура!» грянуло ей в ответ. Дети были счастливы, что у них есть свой пионерский дворец, а самое главное — много новых друзей.
Оживленные, веселые лица детдомовцев радовали воспитателей. Им так хотелось, чтоб в памяти ребят скорее сгладились тяжелые впечатления войны.
Проверив ночных дежурных и обойдя спальни, воспитатели собрались на крылечке. Спать не хотелось. Надя предложила зажечь костер.
— Правильно! Хорошо провести вечерок со своими думами, — согласился Иван Иванович.
Он подбросил хворосту. Сухие ветки сразу загорелись. Пахнуло теплом и дымом.
— Странно как-то: костер в белую ночь.
— А по-моему — даже очень хорошо. Тепло и комаров нет, — возразил Иван Иванович.
— Я немного боюсь огня, — задумчиво сказала Тамара Сергеевна. — Он напоминает мне зарево пожара.
Надя заметила, как изменилось лицо директора. Глубокая складка легла на лбу. Печаль появилась в молодых, живых, всегда ласковых глазах.
— Вы вспомнили начало войны, горящий Петергоф? — спросил Иван Иванович.
Костер разгорелся. Высоко поднялось пламя. Тамара Сергеевна молча глядела на него. Казалось, она не слышала вопроса.
Надя мало знала о жизни своего директора. Слышала, что муж Тамары Сергеевны погиб в начале войны. Осталась маленькая дочка Светлана. Девочке семь лет. Мать взяла ее с собою на дачу.
Взглянув на безмолвно сидевшую женщину, Надя подумала:
«Наверно, она вспоминает сейчас всё, что пережила за время войны».
— Вы правы, Иван Иванович, — подняв голову, заговорила Тамара Сергеевна. — Огонь всегда напоминает мне Петергоф, те страшные дни, когда фашисты отрезали его от Ленинграда…
Анатолию Георгиевичу захотелось отвлечь директора от печальных мыслей. Он сказал:
— Давайте подумаем сообща, что еще можно сделать для наших маленьких воспитанников.
Тамара Сергеевна с благодарностью поглядела на молодого педагога. Она не любила показывать свое горе на людях и охотно перевела разговор на детдомовцев:
— Сегодня ребятишки устали немного, но такие довольные вернулись! Я прошла по спальням; дети даже во сне улыбаются.
— Совершенно верно, Тамара Сергеевна! Только следовало бы окна оставлять на ночь открытыми, — сказал подошедший доктор.
— Дмитрий Яковлевич, присаживайтесь к нам!
Анатолий Георгиевич встал, уступая доктору место на крылечке.
— Спасибо, спасибо, дорогой! Мне некогда рассиживаться. Надо еще к старшим заглянуть… Так вот, уважаемый директор, прошу вас распорядиться оставлять окна открытыми на ночь. А по утрам хорошо бы ввести зарядку. Вы возразите, Тамара Сергеевна, что у нас нет на эту работу штатной единицы? А зарядка прямо необходима для многих из наших детей. Конечно, к каждому воспитаннику следует подходить индивидуально. Я бы мог составить табличку с указанием, какие упражнения кому разрешаются. А вот кто станет заниматься с ними?..
Доктор остановился, глядя в упор на Анатолия Георгиевича. Тот понял намек и просто сказал:
— Я охотно стал бы руководить зарядкой, но незнаком с лечебной физкультурой.
— Я вас научу! Было бы только желание…
Тамара Сергеевна улыбнулась. Она знала настойчивость доктора. Следя глазами за сгорбленной фигурой старика, медленно уходившего в глубь сада, она подумала:
«Придется мне заняться вопросом об окнах! Если их открывать — в спальню может заскочить кошка и напугать ребят. Да и сами они соблазнятся и станут вылезать ночью в сад… Лучше всего сделать верхние фрамуги!»
Анатолий Георгиевич недавно окончил институт имени Герцена. Он работал в общей школе и преподавал русский язык в школе детдома. Перед самым отъездом на дачу одна из воспитательниц заболела. Анатолий Георгиевич согласился заменить ее.
Здесь молодой педагог нередко помогал Наде советами. Она расспрашивала его о педагогическом институте.
— Вы непременно поступайте в Герценовский, — настаивал он. — У нас там очень хорошие профессора. А библиотека какая!..
Выслушав разговор доктора с Анатолием Георгиевичем, девушка задумалась. Потом решила, что она найдет время, и предложила товарищу проводить зарядку совместно.
Тамара Сергеевна одобрила ее намерение. Взглянув на посветлевшее небо, она поднялась:
— Товарищи, засиделись мы! Ночь на исходе. Смотрите, вершины сосен порозовели.
Глава вторая
Надя принесла с почты пачку газет и писем. Она хотела передать их директору.
Тамара Сергеевна что-то внимательно разглядывала за окном. Она даже не слышала, как пионервожатая постучалась, и продолжала наблюдать за чем-то во дворе, облокотившись на подоконник. Потом выпрямилась, засмеялась и, увидев Надю, сказала:
— Наконец-то нашла вора! Это — галчонок Шурка! Всё же вы́ходил его Коля. Он забавный: прилетит, расхаживает по столу. На плечо сядет… При мне ведет себя тихо, а если никого нет — разбойничает. Вчера карандаш стащил. А сегодня — полюбуйтесь! Страницу из журнала вырвал! — и Тамара Сергеевна показала следы оторванного листка. — Придется всё прятать от этого воришки!
Как бы в подтверждение ее слов влетел галчонок. Он спокойно сел на спинку стула и, не обращая внимания на людей, стал чистить перышки.
— Шурка, как тебе не стыдно таскать чужие вещи!
Надя хотела взять его в руки. Шурка вспорхнул, покружился немного по комнате и опустился на плечо директора.
— Ну как на него сердиться! — сказала Тамара Сергеевна.
Надя передала почту и доложила, что сейчас идет с ребятами купаться.
После тихого часа дети обычно играли в саду. Перед ужином в жаркие дни им позволяли купаться второй раз. Екатерина Казимировна не любила водить детей на речку. Часы купанья для нее были мукой:
— Не могу я за ними углядеть. Речка быстрая, все сразу лезут в воду. Я боюсь за них. Мало ли что может случиться!
Надя охотно выручала своего старшего друга. Она хорошо плавала, и, купаясь вместе с детьми, зорко следила за каждым.
— Надежда Павловна, сегодня жарко! Мы пойдем на речку? — обратились к ней дети.
Она послала за полотенцами. Какой поднялся гам! Мигом всё притащили и нетерпеливо ждут. Вечер был действительно теплый. После жаркого дня хотелось освежиться. Надя осмотрела любителей купаться, сосчитала их, скомандовала:
— Пошли!
Из-за дома послышалась песня. Она всё ближе…
Мы, как рыбки, поплывем.
Мы кувшинки оборвем.
На минуту, на часок
Снова ляжем на песок!..
— Это же пионеры из лагеря идут! Они тоже с полотенцами!..
— Подождите нас! Вместе купаться будем! — кричали подходившие и опять запели:
Любит левая нога
Воду теплую лягать,
Любит правая нога
Головастиков пугать.
Детдомовцы подхватили знакомые слова…
Ребята целый день готовы были проводить в воде. Но доктор не позволял купаться дольше назначенного времени, а некоторым и совсем запретил.
Не широкая, но быстрая речка протекала вблизи. Берег в том месте, где купались дети, — песчаный. Противоположный — крутой, с обрывом. Ребята мечтали научиться прыгать с него, но это им запрещали. Зато в своей бухте, как они называли место купанья, — наслаждались.
Ребята из пионерского лагеря стали постоянными гостями в детдоме. Они хорошо знали распорядок дня и всегда появлялись как бы невзначай там, где были дети-инвалиды. В лагере имени Микояна проводили лето дети рабочих большого ленинградского завода. Лагерь был прекрасно оборудован. Пионеры часто приглашали детдомовцев в лагерь, многих уже знали по именам. Поражались их мужеству, находчивости, жизнерадостности, уменью справляться с трудностями.
Пионерский «дворец», стоявший между лагерем и детдомом, стал центром, объединяющим детей.
Познакомились и воспитатели. К Наде пришла старшая пионервожатая лагеря. Она училась на втором курсе института имени Герцена и очень любила свое дело.
После нескольких дней знакомства они просто стали звать друг друга «Вера» и «Надя».
Вера Лубкова понимала, что Наде нелегко.
— С больными детьми значительно труднее работать! — говорила она.
— О, наши ребята такие живые и не любят, чтоб их считали инвалидами.
— Смотрите, Надя, они уже в воде!..
Надя внимательно следила за всеми.
— И когда они у вас так прекрасно научились плавать? Держатся на воде словно поплавки!..
