Эдит Несбит - Искатели сокровищ
— Да, — подтвердил я, — спокойной ночи, сэр.
Я вернулся домой и все рассказал остальным, и мы написали записку и положили ее на столик в комнате малышей:
— Бедный индеец придет к часу. Похоже, он очень мне благодарен.
Мы не стали предупреждать папу, что дядя придет к нам обедать — как я уже объяснял, это могло получиться невежливо. Но Элайзу мы должны были предупредить, мы сказали ей, что к нам придет друг, и все должно быть по правилам. Она, наверное, думала, что придет всего-навсего Альберт, который живет по соседству, но в этот день она была в хорошем расположении духа и согласилась приготовить кролика и даже испекла пудинг с коринкой. Пробило час, и появился дядюшка из Индии. Я сам открыл ему дверь и помог ему снять плащ (изнутри он весь был подбит мехом) и провел его прямиком в детскую. Мы решили обедать там, как обычно, а то ему было бы неуютно, если б с ним обращались как с посторонним. Мы решили, что он будет все равно как один из нас, а то, если мы будем слишком вежливы, он наоборот решит, что мы задаемся перед ним, потому что он беден.
Он пожал руку каждому из нас и каждого спросил, сколько ему лет и в какую школу он ходит, и только головой покачал, когда мы сказали, что пока что у нас каникулы. Мне стало немного не по себе, как всегда, когда разговор заходит о школе. Я не знал, что сказать ему, чтобы он сразу почувствовал себя одним из нас, и для начала спросил его, любит ли он крикет — он ответил, что давно не играл. После этого все молчали, пока Элайза не принесла обед. Мы все хорошенько умылись и руки вымыли и причесались и выглядели все замечательно, особенно Освальд, который как раз в это утро постригся. Когда Элайза принесла кролика и снова вышла, мы в отчаянии посмотрели друг на друга — в молчаливом отчаянии, точь-в-точь как в книжках. Похоже было, что нам грозит такой же скверный обед, какой индеец получил накануне — только что еда повкуснее, но зато очень скучно. Дикки лягнул Освальда под столом, чтобы тот говорил первым (Дикки и не догадывается, как больно бьются его новые башмаки), но Освальд не стал лягаться в ответ. Тут дядя спросил:
— Будете ли вы сами нарезать мясо, сэр, или лучше этим заняться мне?
Алиса ему сказала:
— Дядя, вы предпочитаете взрослый обед или веселый?
Он ни минуты не сомневался и ответил:
— Веселый — веселый, хм! — и мы поняли, что все в порядке.
Мы тут же научили дядю игре в бесстрашного охотника. Кролик был оленем, которого мы подстрелили в зеленом лесу, из крепкого лука, и когда дядя нарезал его, мы поджарили кусочки на заостренных палочках. Дядин кусок слегка обуглился, но он сказал, что все замечательно и что дичь гораздо вкуснее, когда сам добудешь ее на охоте. Потом Элайза собрала косточки и принесла нам пудинг — мы подождали, пока она закроет за собой дверь, поставили блюдо с пудингом на пол и убили его по доброй старой охотничьей традиции. То был дикий кабан, очень свирепый и опасный — не так-то легко было его убить, даже вилкой. Дядя был самым отважным из нас, он так и подпрыгивал и даже завывал, нападая на кабана, но когда мы предложили ему отведать кабанятины, он сказал:
— Нет, благодарю вас — подумайте о моей печени, хм!
Но он отведал миндаля и изюма — нам пришлось забраться на верх самого верхнего шкафчика, чтобы сорвать их с ветвей тропических деревьев, и от фиг, которые богатые купцы привезли на корабле из дальних стран (кораблем был большой ящик для игрушек), дядя тоже не отказался. Все мы охотно ели сладости и кокосовый орех. Пир и впрямь вышел на славу, и когда мы все съели, мы спросили — может быть, ему это понравилось больше, чем вчерашний обед? А он ответил:
— Такого обеда у меня еще вы жизни не было! — он был слишком хорошо воспитан, чтобы признаться, что он на самом деле думает о папином обеде, и мы поняли: хоть он и бедняк, он — настоящий джентльмен.
Мы подъедали остатки сладостей, а он закурил сигару и принялся рассказывать нам о слонах и об охоте на тигров. Мы хотели расспросить его о вигвамах и вампумах, мокасинах и бизонах, но он либо ничего об этом не знал, либо стеснялся рассказывать о чудесах своей родной страны.
Он очень нам понравился, и когда он собрался уходить, Алиса подтолкнула меня и я сказал:
— У нас остался еще шиллинг, три пенса и фартинг — у нас было полсоверена. Они не очень-то нам нужны, и мы хотели бы, чтобы вы взяли их себе, потому что вы нам очень нравитесь, и мы хотели бы, чтобы они вам пригодились, — и я сунул деньги ему в руку.
— Я возьму трехпенсовик, — сказал он, вертя в руках монетку и внимательно на нее глядя, — трехпенсовик я возьму, но я не могу отнять у вас все ваши деньги. Кстати говоря, а откуда взялись деньги на этот королевский обед. Полсоверена, вы говорите — хм?
Мы рассказали ему, как мы искали сокровище различными способами, и когда мы уже рассказали ему немалую часть своих приключений, он уселся, чтобы все до конца выслушать, и так мы дошли и до того, как Алиса играла в жрицу, и волшебная лоза указала то место, где лежало полсоверена. Тогда он сказал, что хотел бы сам на это посмотреть, но мы объяснили ему, что волшебная лоза указывает только, где спрятано золото или серебро, а мы точно знаем, что ни того ни другого в доме нет, ведь мы все так тщательно обыскали накануне.
— Но серебро ведь у вас есть, — сказал он, — давайте спрячем столовое серебро, и пусть Алиса заставит свою волшебную лозу отыскать серебро — хм?
У нас нет больше столового серебра, — сказала Дора, — Вчера Элайза посылала меня одолжить серебряные ложки и и вилки для вашего обеда у мамы Альберта, который живет по соседству. Папе, наверное, все равно, но Элайза думала, что вам так больше понравится. Наше серебро давно отдали в чистку и, похоже, у папы нет денег чтобы заплатить за чистку, поэтому серебряная посуда никак не возвращается.
— Клянусь душой! — сказал индеец, рассматривая дырку в кресле, которую мы прожгли, когда праздновали день Гая Фокса в прошлом году. — А как насчет карманных денег — много их у вас — хм?
— У нас теперь нет карманных денег, — сказала Алиса, — Но нам вовсе не нужен этот шиллинг. Мы бы очень хотели, чтобы вы взяли его себе, ведь правда?
И мы все сказали «Правда», но дядя не захотел его брать, а вместо этого задал множество вопросов и, в конце концов, собрался уходить. Перед уходом он сказал нам вот что:
— Знаете ли, ребята, я с вами здорово повеселился. Я не забуду вашего гостеприимства. Быть может, бедный индеец однажды сможет пригласить вас отобедать у него.
Освальд сказал, если у него когда-нибудь будут на это средства, мы с радостью примем его приглашение, но он не обязан устраивать нам столь же вкусный обед, вполне сойдет и холодная баранина с рисовым пудингом. Честно говоря, мы их терпеть не можем, но Освальд хорошо воспитан и знает, что следует говорить. И бедный индеец попрощался с нами и ушел.
Этот ужин не принес нам новых сокровищ, но мы очень хорошо провели время и, кажется, наш дядя тоже получил удовольствие от этого обеда.
Мы очень огорчились, что он так рано ушел, и от огорчения почти что не выпили чая, но мы все-таки радовались, что мы угодили бедному индейцу, да и сами хорошо провели время. Как говорит Дора, «спокойная совесть питается своими собственными дарами», так что можно было обойтись и без чая.
Только Г. О. питался чем-то еще и совесть у его была неспокойна (может быть, все дело в желудке), поэтому Элайза дала ему порошок в желе из красной смородины, которое осталось от вчерашнего невкусного обеда.
Но мы все чувствовали себя отлично и надеялись, что Г. О. просто пожадничал насчет кокосового ореха и, главное, что дядюшка из Индии не съел ничего, чтобы повредило бы его желудку — но этого мы не могли знать наверное.
Глава шестнадцатая, в которой заканчиваются поиски сокровища
Итак, приближается конец наших поисков, и то сокровище, которое мы в итоге нашли, оказалось столь удивительным и замечательным, что теперь все изменилось в нашей жизни. Древний дом Бэстейблов вроде как пережил землетрясение и теперь у нас все вверх тормашками.
Следующий день (после того как дядя пронзил своим копьем наш пудинг) начался мрачно. Но нельзя судить о дне по его началу — то был день, предназначенный судьбой для великих событий. С утра никаких признаков великих событий не обнаружилось, все мы почему-то чувствовали себя скверно, папа сильно простудился, и Дора уговорила его не ездить в город, а устроиться в кабинете в тепле и уюте. Она сварила ему овсяную кашу — Дора варит ее гораздо лучше, чем Элайза, у которой вся каша собирается комочками, а внутри комочков непроваренные хлопья.
Мы старались вести себя как можно тише, я даже усадил Г. О. за уроки, как советовал нам Великодушный Благотворитель. Было очень скучно. Бывают дни, когда кажется, что все интересные вещи на свете ты уже перепробовал и теперь осталось только повторять день за днем всякие наскучившие дела и притом одним и тем же образом. Обычно такое чувство бывает у меня в дождливые дни. Но — повторю еще раз — нельзя судить о дне по его началу.
