Эдуард Успенский - 25 профессий Маши Филипенко
Однажды Павел Васильевич Гутионтов, районный архитектор, с грибами из леса возвращался. Решил он угол срезать, через коровник пройти.
Ходил он медленно, потому что его радикулит забирал. У нас в Троицком есть примета такая народная, что радикулит у того человека бывает, который свою работу делать не хочет. Так вот, архитектор Гутионтов так не хотел её делать, что весь скрюченный ходил. И с каждым годом всё скрюченнее и скрюченнее становился.
И вот с такой повышенной скрюченностью он около коровника оказался. Они встретились — архитектор повышенной скрюченности и бык повышенной бодучести. И чем-то друг другу усиленно не понравились.
Что бык Цыган архитектору не понравился — это наплевать и забыть, никакого действия из этого не намечалось. А вот что Павел Васильевич Цыгану не понравился — это хуже. Из этого прямое дело получилось. Бык как на Павла Васильевича побежит!..
Я не знаю, бегал ли на вас бык, мой дорогой читатель, но дело это не забавное, а прямо-таки ужасное. Павел Васильевич это знал и немедленно в сторону от быка бросился.
А скользко бежать, трудно. Архитектор буксует, и Цыган пробуксовывает. Но постепенно они скорость набирать начали и всё быстрее и быстрее стали двигаться.
Никто и не подозревал, что Павел Васильевич такой спортивный. Он три круга вокруг коровника сделал, потом на крышу над крыльцом взлетел и на ней сидит. А Цыган гнилые столбушки из-под крыльца выковыривает.
Хлоп! — и Павел Васильевич, как в замедленном кино, стал вниз падать. И пока падал с крыши — лодку на дворе увидел перевёрнутую на чурочках. К этой-то лодке он и кинулся.
Цыган с себя навес, который над крылечком был, сбросил, а Павла Васильевича уже не достать, он под лодкой лежит.
Цыган стал кругами ходить. Отойдёт, но глазом на лодку косит. Только Гутионтов высунется, Цыган уже тут как тут — с рогами.
Пришлось Гутионтову вместе с лодкой отползать. А лодка тяжеленная. И полз он, как черепаха в своём собственном доме. Полкилометра полз. Вот тебе и срезал угол. И грибы растерял.
Зато он потом в два месяца новый коровник спроектировал. Но что самое интересное — его скрюченность как рукой сняло. Он прямой и стройный стал. Такой стройный и в районный город уехал. А наши деревенские с тех пор Цыгана Лекарем стали звать. И говорят:
— Кому неможется, можем нашего быка по рецепту выписать. Он ото всех болезней вылечит.
— Эдуард Николаевич, а как вы считаете, думают ли животные?
Э. Н. Думаю, что да. Особенно животные дикие… Но и домашние — тоже. Только думают они не так, как люди. Потому и поступки их иногда кажутся странными и необъяснимыми. Но у животных свой взгляд на вещи.
— И чем же этот взгляд отличается от человеческого?
Э. Н. Однажды я познакомился с удивительной собакой. И даже написал про неё рассказ. Эта собака была очень хозяйственной. К тому же она думала, что… А впрочем, лучше прочитать сам рассказ, который так и называется — «Хозяйственная собака». Тогда вам, наверное, станет более понятно, чем отличаются мысли и поступки животных от человеческих…
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ СОБАКАЯ люблю интересных животных. Мне однажды мой друг журналист Алик Прокопчик говорит: «Поехали на хутор к леснику Ивану Белоусу, у него свинья есть непомерной длины. Ты таких ещё не видел».
Вышли мы с ним на дорогу.
Стали на хутор добираться. Сначала на грузовике, потом на тракторе приехали.
Смотрю, из калитки выходит свинья, большая-пребольшая. И уши у неё закручиваются на морду. Как лопухи, глаза закрывают. Большая, большая, но не такая уж огромная, чтобы из-за неё полдня на хутор ехать.
Оказалось, что это свинья-дочка. А у неё есть свинья-мама. Как пошла она из калитки, так никак и не кончается. Огромная, как два сцепленных автобуса. Я и не знал, что такие на свете бывают.
А это была какая-то особая австралийская порода. Как эта порода попала на глухой лесной белорусский хутор — не знал никто.
Но самым интересным животным на хуторе оказалась не эта свинья, а собака Чарка.
— У меня много собак было, — говорит Иван Белоус, — а эта самая умная. Она как человек. Два дома охраняет: мой и брата моего, на другом конце хутора. У нас покрутится, посмотрит, всё ли в порядке, и туда бежит.
— Собака на полставки, ну и что ж!
— Она ещё такие вещи делает, что не знаю, как и рассказать, вы можете не поверить.
— Какие же такие вещи?
— А вот какие. Однажды у нашей кошки котята должны были родиться. Она ходила и кричала весь день. Надоело, что она кричит. Мы её за дверь выставили. Хватились потом — нет кошки, должно быть, замёрзла или волк утащил.
— И что дальше было?
— А не чо. Через месяц кошка пришла с двумя котятами. Её Чарка в коровнике пристроила или в будке у себя и еду ей туда носила.
Тут подошла жена Ивана Белоуса и сказала:
— Ты про поросёнка расскажи.
— А что про поросёнка? — спросили мы с Прокопчиком.
— Однажды у всех свиньи опоросились. А у нас свинья большая, гуляет себе, а поросят нет. Но как-то утром приходим мы, около неё поросёнок лежит. Маленький такой, белый. Откуда взялся — всего один. У нас всегда совсем другие поросята бывают. Да и не время ещё нашим рождаться. Мы прошли по домам на хуторе и узнали, у кого такие поросята были. Они были у соседей наших через дом. Вот Чарке и стало обидно, что у всех поросята есть, а у нашей нет. Она и украла у неё поросёночка.
Я стал к Ивану приставать:
— Расскажите ещё что-нибудь про вашу собаку.
А он сказал:
— Потом. Сейчас всё из головы вылетело.
Бывают встречи с интересными людьми, а это была встреча с интересной собакой.
— И в самом деле! Очень смышлёной и хозяйственной собакой оказалась эта Чарка. Мы даже и не думали, что такие…
Э. Н. И совершенно напрасно! Ведь животные не только думают, у них ещё прекрасная память, и особенно — память на добро. А радоваться, огорчаться, тосковать они умеют не хуже, чем люди! Но лучше бы животные не думали, а то иной раз просто стыдно становится за людей! Представьте себе, что вы сладко спите зимой в своей квартире, как вдруг распахивается дверь — и на пороге стоят два медведя с ружьями… Интересно, что бы вы тогда о них подумали?!
— Да уж ничего хорошего, наверное…
Э. Н. Вот и я о том же… Кстати, есть у меня на эту тему два рассказа. Один о том, как мы, не задумываясь, иногда причиняем животным зло, а второй… Впрочем, лучше прочтите сами рассказы.
ИСТОРИЯ С ЯСТРЕБОМ-ПЕРЕПЕЛЯТНИКОМКогда я был пионером, считал себя крупным знатоком зверей и птиц. Потому что прочитал три тома великого учёного Брема.
Я знал всех ящериц, лягушек, птиц. Мог запросто, увидев контур летящей в небе птицы, сказать:
— Это коршун. А это сокол-сапсан.
Тем более что тогда этих ящериц и контуров было очень много.
Не знаю, куда все они сейчас девались.
И вот однажды в лесу над озером Круглым я нашёл ястребиное гнездо. Я рассказал об этом приятелю Коле Судакову, такому же крупному специалисту, как и я. Мы залезли в гнездо и взяли двух птенцов из трёх.
И стали их растить.
Растить мы умели, и наши ястребы всё росли и наливались силой. Они становились всё красивее и крупнее. От них летел пух во все стороны. Иногда они клевались и при вылете из клетки опрокидывали лампы и вазы, пачкали вокруг себя всё, что могли.
Им явно было не место в городской квартире.
Мы ударились в панику: предлагали птенцов школьным живым уголкам, звонили в городской детский зооуголок. Но никто ястребов-перепелятников брать не хотел.
Как же глупо мы себя вели, когда брали их из гнезда. Что мы думали — соколиной охотой в городе заняться? Оказалось, это совсем не попугайчики-неразлучники, что будут мирно чирикать на шкафу.
Мне сейчас даже рассказывать об этом стыдно.
Короче, я однажды оставил окно открытым…
Как я потом узнал, Коля поступил так же.
Что стало с ястребами — не знаю. Скорее всего, они погибли от голода или их заклевали вороны… Есть у меня слабая надежда, что они попали в руки голубятников и те спасли их. Потому что голубятники иногда используют ястребов для спугивания голубей, слишком засидевшихся на недоступном месте.
Я счастлив, что третьего ястребёнка мы не тронули, и родители, наверное, вырастили хоть одного.
УКУС ГАДЮКИЭто было в рабочем посёлке Рагациемс в Латвии. Мы с собакой Астрой, тибетским терьером, пошли к озеру искать янтарь. Около озера канал прокладывали экскаватором, и в отвалах песка янтарь можно было собирать даже очень крупный.
Собаке Астре янтарь был совсем ни к чему, она больше за компанию ходила, а я очень хотел кусок янтаря найти с мухой внутри. Такой янтарь редко, но встречается. И эта доисторическая муха меня очень интересовала. Я бы её с современной мухой сравнивал — у кого больше ног, больше крыльев — и узнавал бы, как мухи за тысячелетия развились.
