Любовь Воронкова - Лесная избушка
— Чилим, — спросил Шурка, — почему не расскажешь, где вы той ночью были?
У Чилима глаза так и загорелись.
— У, брат Шурка, мы в ту ночь таких дел наделали!
— Расскажи, Чилим! Склад у немцев подорвали?
— Ну, склад! Склад мы подорвали дней десять тому назад. А на той неделе целый отряд карателей разгрохали, в лесу подстерегли. А в этот раз… — И Чилим зашептал: — В этот раз мы целый состав с боеприпасами под откос спустили. Подкрались, подползли к линии… Притаились в кустах. Поезд идет! Мы с дядей Егором и вон с тем, с Парфенчиком, выскочили да по связке гранат под паровоз! Ох, и ударило же! Огонь! Дым! Паровоз на куски — и под откос. Вагоны друг на друга налезли и тоже с рельсов долой. Снаряды рвутся! Патроны щелкают, состав горит, немцы крик подняли! Ох, и накрутили же мы им, бандитам!
Шурка живо представил себе исковерканные горящие вагоны среди ночного леса, кричащих от ужаса немцев в ненавистных зеленых шинелях. Это немцы опустошили их деревню, это немцы разорили их дом, угнали его мать, сестру, товарищей… И школу сожгли. А они с Пашкой собирались учиться в эту зиму!
— Так им и надо! — угрюмо сказал Шурка и задумался.
Потом он подошел к деду, который отдыхал на лежанке, покуривая трубку.
— Дедушка, — сказал Шурка, — а когда же ты меня с собой возьмешь? Что же я всё и буду дома сидеть?
— О! Ишь ты! — усмехнулся дед. — А куда тебя брать? Что ты делать будешь?
— Всё! Что скажешь, то и сделаю! Ты думаешь, я боюсь? Я не боюсь. Мать у меня где? А наша Ксёна где? А я… бояться буду, да?
Дед взглянул на Шурку и перестал усмехаться.
— Возьмем! — сказал он. — Как понадобится, так и возьмем.
4. Пунцовый платочек
А понадобился Шурка очень скоро.
Он сидел в кухне и помогал дяде Егору чистить винтовку. В горницу ему входить нельзя было — там партизаны совещались о чем-то.
Шурка, наморщив брови, сухой тряпочкой протирал курок. Вдруг открылась из горницы дверь, и Чилим окликнул его.
— Собирайся, — сказал он, — пойдешь с нами!
Шурка подскочил. Он живо оделся, надвинул шапку.
— Я готов! — крикнул он и вошел в горницу.
У Шурки дух захватывало от волнения, когда шел он по лесу с партизанским отрядом. Шли без шума, без разговоров, только лыжи шуршали по снегу. Шурка потихоньку оглядывался кругом: не идут ли из чащи немцы, не крадутся ли откуда по-волчьи, не смотрит ли из еловых веток дуло немецкого ружья?
Но партизаны шли уверенно, и Шурка понемногу успокоился.
Вышли на белую лесную дорогу. Пересекли ее, миновали березовую рощу и остановились на опушке. Батько подозвал Шурку.
— Ну, брат Шурка, теперь твоя служба. Иди вот так, наискосок. Там будет изгородь. Посмотри, висит что-нибудь на изгороди или нет. А мы тебя будем ждать. Хорошенько посмотри!
— Ладно, — сказал Шурка и пошел наискосок через снежное поле.
За большим бугром он увидел изгородь. На изгороди, на голубой ольховой слеге был привязан тонкий пунцовый платочек. Светло-серое было небо, тусклый белый снег, темные елки. И только платочек этот трепетал на ветру, словно яркий, живой огонек. Шурка оглянулся кругом, прислушался. Тихо. Ни звука. Тогда он быстро подбежал к изгороди, отвязал платочек, сунул его в карман и помчался обратно. Партизаны ждали его.
— Ну что? Ну как? — бросился к нему Чилим.
— Тебя никто не видел? — спросил дед. — Никто не встретился?
— Никто, никто! — задыхаясь от бега, ответил Шурка.
— А на изгородке?
— А на изгородке вот!
Он вытащил пунцовый платочек и показал партизанам.
— Так, — сказал задумчиво дед, — значит, туда нам не путь. Поворачивай лыжи, товарищи!
И повернул обратно.
— А почему? А почему? — торопливо спросил Шурка у Чилима. — Это что значит?
— А то значит, что населенный пункт занят врагом, — ответил Чилим, — и ходить нам туда больше нельзя. Можно только ночью подобраться и только с винтовкой в руках да с гранатой у пояса.
Дошли до старого следа. Дед остановился и сказал Шурке:
— Мы себе еще дорог поищем. А ты, Шурка, беги домой. На сегодня твоя служба окончена.
Шурка по следу вернулся домой, весело вошел в избу.
— Алёнушка, я тебе подарок принес! — крикнул он еще порога. — Посмотри-ка, платочек какой!
Алёнушка взяла платочек, а сама поглядела Шурке в глаза:
— Всё сделал, что надо?
— Всё!
— И как надо сделал?
— А то как же!
— Молодец! — улыбнулась Алёнушка. — А за подарочек спасибо. Беречь его буду!
5. Совещание на полатях
Шурка проснулся раньше всех. Ом лежал на полатях и разглядывал потолок. Сосновые дощечки, гладко выструганные, были разрисованы древесными жилками и сучками. В окно глядело утро, морозные стекла искрились. А на полатях еще ютились теплые дремотные сумерки. В этих сумерках оживали сучки и жилки на потолке и получались из них маленькие молчаливые фигурки. Вот этот темный сучок с развилинкой совсем похож на человечка. А вот это коричневое пятнышко и трещинки вокруг как-то чудесно соединились, и получилась птица с широким хвостом. А по этой дощечке бегут тонкие волнистые линии, будто речка течет далеко-далеко, в волшебные страны…
В кухне негромко звякали ведра, чугуны, потрескивали дрова — Алёнушка топила печку. Рядом с. Шуркой легонько похрапывал дед Батько. Снизу — с лавок, с пола, с широкой деревянной кровати — слышалось сонное дыхание. Партизаны вернулись на рассвете и теперь крепко спали. Не было в избе только дяди Василия-кузнеца и еще одного партизана — они дежурили, сторожили свою лесную избушку.
Шурка рассматривал человечков на потолке и не заметил, что дед давно проснулся и глядит на него.
— Подай-ка табак, — сказал дед: — протяни руку к трубе — он тут и есть.
— А ты не спишь? — обрадовался Шурка и полез за табаком.
Дед закурил. Синие струйки дыма поднялись к неподвижной волнистой реке и заслонили коричневую птицу. Словно пожар случился где-то.
…Так вот клубился дым над рекой, когда горело на том берегу село Нечаево, так же стлался синий дым по земле. Только еще кричали тогда ребятишки и в голос плакали женщины, глядя, как, подожженные немцами, пылают и рушатся их дома.
— Дедушка, — сказал Шурка, — а когда же вы меня с собой по-настоящему возьмете?
— Да ведь брали же!
— Ну что брали? До изгороди дошел да и обратно. А вы меня с собой возьмите, я вам помогать буду. Ну, патроны поднести или узнать про что, мало ли!
Дед помолчал, попыхивая трубкой. Потом спросил:
— А ты немцев шибко боишься?
— Я? — сказал Шурка. — Вот еще! Буду я их бояться!
Проснулся Чилим.
— Батько, — негромко сказал он, — ну как же нам быть?
— С чем?
— Да с разведкой. Кого пошлешь?
— Не знаю, Чилим, — вздохнул дед. — Никому из вас нельзя итти. Немцы, которые в Денисове, всех вас в лицо знают. Сам пойду, пожалуй.
Чилим рассердился:
— Сам! А тебя не знают, что ли? Вишь, что выдумал — сам он пойдет! Уж тогда лучше я пойду.
— Дедушка, — живо сказал Шурка, — давай я пойду! А? Давай я! Я Денисово знаю. Там у Витьки Дубка бабушка живет. Давай я схожу!
— Еще что! — нахмурился дед. — Тоже разведчик нашелся! А ну-ка, слезай с полатей долой, иди в кухню к Алёнушке! Нечего тебе тут слушать!
— Дедушка!
— Иди, иди!
Шурка медленно стал слезать с полатей. Он спустился вниз, но в кухню вышел не сразу, а притаился за углом печки: уж очень ему хотелось дослушать интересный разговор.
— Знаешь, Батько, — продолжал Чилим, — давай я переоденусь как-нибудь. Ведь и дела-то всего только до тетки Анны Кочкиной дойти. Где, мол, белые петухи сидят? Никто и не поймет, в чем дело, если даже и подслушают.
Шурка тихонько вышел в кухню, надел полушубок, надвинул шапку.
— Куда это? — спросила Алёнушка.
Шурка ответил сурово:
— Дело есть.
— Посылают, что ли?
— Может, и посылают.
Он взял из чугунка горячую картошину и ушел.
Когда сели завтракать, дед оглянулся на пустое Шуркино место и с удивлением спросил:
— А парнишка где же?
— Как где? — ответила Алёнушка. — Да ведь вы же его послали!
— Куда мы его послали? Кто его послал?
Дед оглянулся на партизан — никто никуда не посылал Шурку.
Тогда дед хлопнул рукой по столу:
— Ах, чертенок! Да ведь это он в Денисово убежал!
6. Шурка — разведчик
В Денисове топились печки. Светлосиреневый дым поднимался над белыми крышами.
Шурка дошел до речки. Возле проруби, куда денисовские, приходят за водой, Шурка остановился и стал ждать. Над его головой с белых мохнатых от инея веток сеялись тонкие морозные иголочки.
Вскоре на снеговой тропинке показалась женщина с ведром. Она задумчиво спустилась к проруби. Шурка вышел ей навстречу.
