Аделаида Котовщикова - Бабушка, будь моей дочкой!
Петя нахмурился:
— Не буду я твоим сыночком. Я — шофёр!
Таня бросилась в кухню, где бабушка готовила обед.
— Баба! Шофёр может быть сыночком?
— А как же! — сказала бабушка. — Ведь у каждого шофёра есть мама.
— Видишь, видишь! Пойдём, сыночек, гулять! — Таня взяла Петю за руку и повела в сад. Петя немножко упирался, но всё-таки шёл.
В саду росли берёзы и клёны. Кипарисов и в помине не было. Цвела сирень и пахла почти так же сильно, как глициния.
К кусту сирени Таня и привязала Петю за руку. Скакалкой привязала, чтобы не убежал.
— Ты мой сыночек, — приговаривала она. — И шофёр, конечно, тоже, не думай! И… щеночек. Охраняй Мишку, пока я вам обед приготовлю.
— Гав-гав-гав! — залаял Петя. Быть щенком ему как раз понравилось.
Таня с кастрюлькой в руках побежала к кустам листьев нарвать. Смотрит, а за штакетником стоят двое: девочка старше Тани — голова над забором торчит — и малыш лет двух. Этот между досочками нос просунул, и один глаз выглядывает.
— Вы кто? — спросила Таня. — В гости идите!
В это время Петя как залает, как зарычит и давай с привязи рваться. Будто он не простой щенок, а очень злющий.
Девочка засмеялась, а малыш заплакал. И вот уже нет их за забором: убежали.
— Какой ты, Петька! — рассердилась Таня. — Гостей напугал! — И хлоп своего сыночка — шофёра — щенка по плечу.
А через секунду сама заревела. Петя отвязался и Таню кулаком по спине стукнул.
На Танин крик бабушка прибежала:
— Это что такое?
— Она первая напала! — заявил Петя.
Бабушка хвать внучат за руки, одного и другого, и в дом увела.
— Не буду я разбираться, кто тут первый, кто последний. Оба в угол отправляйтесь!
И расставила их по разным углам.
— Неслух ты, а не сыночек! — бурчит из своего угла Таня.
— А ты… бэ-э-э! — Петя язык высунул, дразнится.
Вот какая печальная история получилась!
Всегда ли было электричество
Вечером после ужина бабушка рассказывает детям сказку. Таня и Петя с двух сторон сидят возле бабушки на диване, слушают.
— «Мёрзни-мёрзни, волчий хвост!» — приговаривает лиса. А волк… — Глаза у бабушки закрываются, голова клонится вниз.
— Бабуля, не спи! — теребит её Таня.
— Я не сплю. Волк-то сидит, хвост у него в воду опущен, а мороз всё сильнее. И волк… волк… забыл заплатить за электричество.
— А разве у волка было электричество? — спрашивает Таня. — А, баба?
— Электричество было всегда! — важно заявляет Петя.
— А вот и нет! — возразила Таня. — Папа говорит: в древние времена люди при лучине сидели. Зажгут щепку, называется лучина, и сидят.
— А мой папа… мой папа… он же электрик! И он говорит, что электричество это очень-очень главное. А как же жить без очень главного? Что, съела?
— Нетушки! Не было когда-то давно-давно электричества!
— Было! Было! — Петя как даст Тане тумака по спине.
— Ах, ты так? — Таня ухватила Петю за хохолок на макушке и дёрнула.
И сон и дремота с бабушки слетели.
— Опять разодрались? Да что это за дети такие?
И Таня и Петя шлепка заработали и очутились в постелях. Безо всяких сказок.
Вот и пойми!
Утром Таня проснулась и сообщила:
— А я совсем не спала. Потому что мне сон не снился.
— А мне снился! — похвастался Петя. — Снился, что ты, Таня, в курицу превратилась и бегаешь, кудахчешь.
Да как же Петька посмел такой обидный сон про Таню увидеть? Таня крепко сжала руки, и они удержались, не вцепились в Петькин хохолок. Подерутся если, так с кем играть?
После завтрака Таня сказала Пете ласковым голоском:
— Я тебя, мой сыночек, развлеку дома. Потому что сильный дождь, гулять нельзя.
С Мишкой в руках Таня плясала и пела. Петя смотрел и смеялся. А потом и сам стал скакать вокруг Тани.
Наконец Таня в изнеможении свалилась на диван. Отдышалась и велела:
— Скажи спасибо!
— За что? — удивился Петя.
— За представление. Чтобы вежливо было. Это ведь вежливая игра.
Петя подумал и спрашивает:
— А ты мне спасибо скажешь?
— Ну, и я. Что мне, жалко? Я не жадина.
Они сказали друг другу спасибо.
А тут такое хорошее случилось, что оба завопили от радости. Послышались знакомые голоса, и в дверях Танин папа и Петина мама и ещё какая-то тётенька. Все в мокрых плащах с капюшонами. Суббота ведь! Вот и приехали на дачу. А Танина мама в командировке. А у Петиного папы срочная работа. По электричеству, конечно.
— Хоть по папе, по маме приехали, и то хорошо! — говорит Таня, сидя у папы на коленях.
— Как поживаешь, Танюха? — спрашивает папа.
— Хорошо. Только моря нету. — И вдруг Таня хитро прищурилась: — Есть море! На скатерти. Тётя Клава суп пролила.
Все в это время обедали. У тёти Клавы, подруги Петиной мамы, как-то выплеснулся суп из тарелки. Пятно на скатерти расплылось. А все будто ослепли: не видят.
После Таниных слов тётя Клава покраснела и говорит бабушке:
— Извините, пожалуйста, Марья Тихоновна, я тут нечаянно набедокурила. Извините!
— Пустяки какие! — говорит бабушка. — Скатерть всё равно стирать надо. Не огорчайтесь, пожалуйста.
А папа смотрит очень строго. Но не на тётю Клаву, а на Таню. И шепчет ей на ухо:
— Я ещё с тобой, сударыня, поговорю.
После обеда папа отвёл Таню в уголок и сказал ей, что очень невежливо и даже нетактично указывать гостям на их промахи. Оказывается, никто не ослеп, все видели пятно на скатерти, но сделали вид, что не заметили. Из вежливости.
— Я же не знала, — сказала Таня. — А что бабушка сейчас села на дохлую бумагу от мух, тоже нетактично сказать?
— Где-е? — воскликнул папа. — Мамочка, погляди, куда ты села! — И давай хохотать.
И все смеялись, пока бабушка отлепляла липучую бумагу от своей юбки. Эта бумага лежала на комоде. А Петя зачем-то её на табуретку переложил.
Не везло в этот день взрослым. Сели пить чай. А Петина мама что-то рассказывала, смеялась, руками размахивала и… вывернула стакан с чаем на ту же несчастную скатерть.
Таня выпрямилась и громко сказала:
— Я совсем не заметила, что тётя Маруся всю скатерть залила. Специально не заметила, что даже на колени ей пролилось.
Где бы похвалить Таню за вежливость и тактичность, а все захохотали так, что посуда на столе зазвякала. Вот и пойми взрослых!
Мурзик в опасности
С дачи соседней часто приходил в гости кот Мурзик. Большой, белый, пушистый и очень красивый. Таня его гладила и давала ему колбаски. Мурзик мурлыкал.
И вот как-то слышит Таня через забор: хозяева Мурзика, старик со старушкой, разговаривают.
— Я ведро в колодец обронила, — грустно говорит старушка. — Придётся кошку в колодец спускать.
— Да уж придётся, — отвечает старик, — раз верёвка оборвалась.
Таня перепугалась и скорей к бабушке:
— Ой, бабуля! У них оборвалась верёвка, ведро в колодец упало. Они своего Мурзика хотят в колодец спустить!
— Во-первых, не кричи, — сказала бабушка. — Петеньку разбудишь, он молодец, спит после обеда. Это ты нипочём не ложишься. С чего ты взяла, что Мурзика в колодец спустят?
— Они сами сказали: надо кошку в колодец спустить, я слышала. Баба, пойдём, отнимем котика!
— Да не спустят Мурзика в колодец, не тревожься. «Кошками» называют такие крючья железные на длинном шесте. Спустят шест в колодец и крючьями подцепят ведро.
От радости, что Мурзику ничего не угрожает, Таня в ладоши захлопала и хотела в сад убежать.
Но бабушка её удержала:
— Письмо Кате и Витюше напишем. Давно не писали, заждались они. Садись, садись, не увиливай.
Вздохнула Таня и стала бабушке диктовать:
— Здравствуйте, тётя Катя и Витя! Я живу хорошо. Почему-то мы с Петей часто дерёмся.
— Потому что оба упрямые, — вставляет бабушка.
— А сыночков у меня целых три, — диктует Таня. — Мишка послушный, а Петя и Максимка непослушные. Я Максимку зову-зову, а он сидит в кустах и не отзывается. Трудно за ним смотреть.
— А почему Света, сестра Максимкина, за ним не смотрит? — спрашивает бабушка.
— Надоело ей потому что. Ещё напиши: кошки бывают железные. А Мурзика в колодец не спустят. И очень хорошо, потому что колодец у них такой глубокий, что дна не видно, я в него заглядывала.
— Как?! — пугается бабушка. — Ты заглядывала в колодец?! Знаешь ведь, что и близко подходить нельзя. Ну, недаром мне мой сыночек говорит: «Ты с Таней держи ухо востро».
— Какой твой сыночек?
— Да папа твой! А почему, Таня, у тебя всё сыночки? Дочки ни одной нет?
Таня пожала плечами.
— Не попадаются почему-то дочки. Может, ты, баба, будешь моей дочкой?
