Юрий Богушевич - В городке над Неманом
— Садитесь здесь, на кухне. Ты же грибами весь стол завалил, вон какой парад выстроил. А я в сенях рыбу дочищу. Сынок вчера не хуже нашего постарался. Сегодня, мужички мои, будет обед не мясной, а рыбно-грибной. Согласны?
«Мужички» дружно согласились.
Мама принесла и поставила на широкую скамью два таза и противни, устланные соломой. Отец и Димка, вооружившись ножами, уселись за стол. В один таз укладывали очищенные белые грибы. Корешки их отрезали, чтобы сушить отдельно. А вот подберезовики и подосиновики Антон Валентинович разрезал вдоль, а некоторые даже на четыре части.
Мама, почистив рыбу, затопила печь и, пока дрова прогорели, отобрала с десяток крупных боровиков, нашинковала их, нашинковала отдельно свеклы, морковки, очистила помидоры, добавила зеленого луку, петрушки, и вскоре из чугунка, поставленного в печь, пошел аппетитный запах. А рядом на широкой сковородке уже жарилась рыба.
— Копуны вы, копуны. У меня обед скоро готов будет, а вы и половины грибов не перебрали.
— Не мешай, мать. Мы тут о воронах речь ведем.
Елена Петровна тоже подсела к столу и начала помогать. Дело пошло быстрее. Женские руки ловчей управлялись с грибами. Антон Валентинович продолжал прерванный рассказ:
— Вороны, те ведут себя по-иному. Галдеж обычно поднимают, стаями летают по городским скверам и садам. Воронье, одним словом. А ворон, хоть и распространен повсюду, но держится особняком. Его считают мудрой птицей, философом. И живет ворон долго. Молодого, как наш Ивашка, можно спутать с грачом. А взрослый он куда больше. И еще по одной особенности можно его отличить: под клювом появляется у него борода, как у деда.
— Папа, а откуда ты знаешь все это?
— Мне, сынок, после войны, когда я в школу вернулся, довелось года два заменять учителя природоведения. Вот тогда я и прочитал немало о птицах, зверях и рыбах… Ну да ладно, не перебивай. Ворон считается санитаром наших полей и лесов, как щука в реке. Та ведь хватает всякую больную, немощную рыбу. Здоровую она не догонит. Так и ворон, облетая поля и леса, замечает всяких павших диких и домашних животных и пирует, подбирая все до крошки. Вот так он и чистит нашу землю. Нападают вороны и на лисиц, и на зайцев. А больше всего уничтожают всяких грызунов. Когда-то подсчитали, что одна полевая мышь за осень съедает до десяти килограммов зерна. А ворон за лето и осень может уничтожить двести — триста грызунов. Вот и подсчитай, какую пользу приносит эта птица. Я как-то прочитал, что в Польше, где после войны вороны стали редки, даже закон издали, чтобы их охранять повсеместно… Ворон не боится человека и селится вблизи деревень, сел, городов. Ты вот не заметил, где гнездо Ивашкино. А я сегодня шел вдоль Немана и увидел. Знаешь где?
— На осокоре, папа, у моста.
— Нет, сынок, гнездо воронов на кладбище. На старом, вон там, за депо. Видно, наш Ивашка где подскоком, где подлетом добрался до тополей. Захотел укрыться от непогоды, да грозовой ветер сорвал с ветки несмышленыша. А тут ты подвернулся. Спас вороненка. Его ведь первая же собака могла загрызть… Вообще, на ворона редко кто нападает — сдачи он даст многим. Ты посмотри на нашего Ивашку. Мал еще, не вырос, а клюв такой, что он опирается им о землю. Тяжелый клюв.
Димка рассказал об утренней драке Ивашки с петушками.
— Хорошо, что петушки у нас подросли. Да и Ивашка еще мал. А то бы он с ними живо расправился. Съел бы наше петушиное поголовье, — посмеялся Антон Валентинович.
Ивашке, видно, надоело в одиночестве бродить по двору. И он, словно почуяв, что речь идет о нем, взлетел на подоконник, повозился немного и, повернув набок голову, хитро глянул на Елену Петровну: «Где, мол, мясо твое, хозяйка?»
Елена Петровна махнула рукой на него:
— Кыш… кыш, пошел на двор, забияка!
— Крум, — доброжелательно ответил ей Ивашка, удобнее устраиваясь на подоконнике.
Проделки продолжаются
Ивашка прижился в Димкином доме. Гнездо себе он устроил в собачьей конуре. Пустовала она с весны, когда бестолковый молодой пес Глупыш во время паводка, бегая по берегу Немана, вскочил на большую льдину и были унесен вниз по течению. И не вернулся домой. То ли погиб, то ли не нашел назад пути.
Правда, за эту конуру Ивашке пришлось выдержать несколько стычек с Котяшом, который тоже облюбовал ее для себя. В этих драках Котяш действовал лапами, а Ивашка клювом. И даже когда Котяш пускался в бегство на свой спасительный клен, Ивашка, не долго думая, залетал и туда, продолжал долбить соперника клювом по хвосту и спине. Коту ничего не оставалось, как искать убежище на кухне.
Характер у Ивашки был добродушный. Он вскоре забыл об этих стычках и попытался даже подружиться с Котяшом. Но тот был оскорблен вторжением птицы в его владения и дружбы не принял.
Больше всех Ивашка привязался, конечно, к Димке. Он уже знал время, когда тот возвращается из школы, и обычно встречал его сидя на калитке. Затем вспрыгивал к нему на плечо, и они вместе появлялись на кухне. Правда, Елена Петровна гнала Ивашку отсюда, потому что он непременно совал свой толстый клюв во все тарелки и миски.
Когда Димкин отец садился за письменный стол у открытого окна и раскладывал для проверки ученические тетради, Ивашка взлетал на подоконник. Он внимательно следил за тем, как хозяин макал ручку в чернильницу и исправлял ошибки в тетрадях. Антон Валентинович не признавал ни карандашей, ни шариковых ручек. К этому он приучал и своих учеников.
Однажды Ивашке здорово попало. Улучив минуту, когда Антон Валентинович отошел зачем-то от стола, он сунул свой любопытный клюв в чернильницу, а затем, конечно, измазал несколько тетрадей. Антон Валентинович отстегал его тонкой хворостинкой, и обиженный вороненок весь вечер просидел в конуре, даже на Димкин зов не вышел.
Но все забывается… Забылись и проказы и наказание.
К чему не мог привыкнуть Ивашка, это к папиросному дыму. И как только Антон Валентинович закуривал, вороненок все дальше и дальше отодвигался по широкому подоконнику, недовольно бормоча себе под нос.
Как-то Ивашка изловчился и схватил пачку «Беломора». Взлетел с нею на крышу дома. Усевшись поудобнее на коньке, начал вытаскивать папиросы, ломать их и одну за другой пускать по ветру.
Антон Валентинович спохватился слишком поздно, лишь когда увидел, как мимо открытого окна летят изломанные папиросы. Выскочил на крыльцо, замахал на Ивашку руками и закричал:
— Ах, сорванец! Отдай пачку!
Ивашка, склонив набок голову, выслушал угрозы, а затем снова невозмутимо принялся расправляться с папиросами.
— Ты посмотри на него, — уже спокойнее сказал Антон Валентинович. — Совсем без папирос оставил.
— Вот и молодец, — ответила Елена Петровна. — Я за это его конфетой премирую. И тебе, дымокуру, пора бросить курить. В школе-то не куришь. А дома как только сел за свой стол, так папиросу изо рта не вынимаешь…
Пришлось в тот вечер Антону Валентиновичу идти к соседу Максиму Савельевичу. А у того лишь самосад водился.
На следующий день рядом с тетрадями на столе лежала уже не пачка «Беломора», а тяжелый портсигар. До-вольный хозяин, покуривая, добродушно следил за тем, как обескураженный вороненок, склонив голову набок, рассматривал нового «врага». Антон Валентинович нарочно отошел от стола и из глубины комнаты наблюдал, что же будет дальше. Ивашка походил по подоконнику, затем прыгнул на стол. Опасливо покосился на чернильницу-невыливайку, видно, вспомнил прошлую экзекуцию. Долбанул несколько раз клювом по портсигару. Присел на хвост, разглядывая его внимательно. А затем, решившись, схватил своими цепкими лапами. Хозяин бросился к столу, но не успел. Ивашка с победным криком взлетел снова на крышу, и стал долбить по портсигару.
Антон Валентинович, посмеиваясь, наблюдал за этим, стоя посреди двора. То ли клювом, то ли лапой попал Ивашка на затвор портсигара, и тот с треском раскрылся. Вороненок испуганно отскочил, и портсигар полетел наземь, где его и подобрал хозяин.
Вернувшись в дом, он снова засел за тетради, а портсигар нарочно положил на подоконник. Но Ивашка в этот день туда больше не садился.
Как оказалось впоследствии, это была лишь хитрость смышленой птицы. Успокоив хозяина, что, мол, больше к портсигару не притронется, Ивашка занялся иными делами. Попытался поиграть с Котяшом. Тот выгнул спину, поднял хвост и зашипел на него. Тогда Ивашка подлетел к крыльцу и заглянул через открытую дверь на кухню. Елены Петровны там не было. А на столе стояла миска с приготовленными пельменями. Ивашка успел схватить пару штук и проглотить, да не удержался на краю миски, опрокинул ее с грохотом и быстро шмыгнул во двор. Конечно, за учиненный разгром досталось веником Котяшу, который лишь подобрал один-единственный пельмешек, упавший на пол. А Ивашка, сидя на конуре, повторил несколько раз: «Крум, крум, крум!» — будто говорил: так воришке и надо.
