Анастасия Перфильева - Лучик и звездолёт
— Давай начнём, — как эхо, откликнулся Женя.
Глава вторая
В квартире Сергея Сергеевича Короткова собралась вся его большая семья.
Женина мама, Евгения Андреевна, как всегда не терявшая времени даром, сидела за столом с вязанием в руках. Она ловко и быстро накидывала на спицы петли, спицы так и мелькали… Сергей Сергеевич, невысокий, худой с жёсткими тёмными усиками, нетерпеливо ходил по комнате. Старший брат Лёня стоял, прислонившись к этажерке с книгами. Катя и Женя сидели на диване.
Сергей Сергеевич иногда останавливался и горячо говорил:
— Поймите же, дорогие мои, ничего в том страшного нет! Завод в четырёх, ну, не в четырёх, а в шести часах езды от города. Дело это я знаю досконально и… и люблю. Да, пропади я пропадом, люблю! Почему, ну почему бы мне не согласиться? Всего на год, пока директор в отъезде?
— Лёня, перестань колупать переплёт книги, — спокойно сказала Евгения Андреевна. — А ты, Сергей Сергеевич, не ходи, как маятник, — в глазах рябит. Сядь к столу, и давайте взвесим ещё раз: с твоим здоровьем стоит ли тебе вообще браться за работу? Пенсии ведь хватает… И не знаю, право, не знаю, отпускать ли с тобой Женю.
— А-а, значит, уже согласна, согласна! — закричал на всю комнату Сергей Сергеевич, но к столу сел.
Однако тут же вскочил, притянул к себе за плечи младшего сына:
— Жукаранчик! Поедешь со мной в завод? Будем, братец ты мой, жить в деревянном доме среди леса, сами варить обед, купаться…
— Не хватало, чтобы ты стал отпускать ребёнка одного к реке, — тревожно, но не отрываясь от вязанья, перебила Евгения Андреевна.
Женя испуганно таращил глаза, хлопал длинными ресницами. Ничегошеньки он не понимал! Какой завод и дом в лесу? Почему варить обед? А как же… как же их договор с Иринкой о тренировках на космонавта?.. Женя нахмурился хлюпнул носом…
Но отец, азартный, повеселевший, был так явно обрадован словами матери, что Женя тут же молча ткнулся ему в плечо, по дороге уколовшись об усы.
В их большой дружной семье всё обсуждалось всегда сообща.
Тут солидно заговорил Лёня, старший брат:
— Считаю, что Евгению пожить лето не на какой-нибудь тухлой даче, а среди настоящей природы вполне целесообразно. Смотрите, он же худ и бледен, как… ощипанный цыплёнок.
— Лёня, прошу без насмешек, — строго сказала Евгения Андреевна.
— Почему лето, почему лето? — всполошился отец. — Великолепно может жить и зимой! Школа в двух километрах, ничего особенного…
— Ну, это ещё видно будет. — Спицы в руках Евгении Андреевны замелькали энергичнее.
— Папе, понятно, хочется ощутить полнокровную жизнь, — невозмутимо продолжал Лёня. — Надоело существование «тыбика»…
— Лёня, что это за выражение? — ещё строже спросила мать.
— Мамочка, ты же прекрасно знаешь, всем пенсионерам говорят: «Ты бы сходил в магазин… Ты бы сводил Женьку в зоопарк… Ты бы полежал, отдохнул…» — пояснил Лёня. И, откашлявшись, потрогав воображаемую щетину на подбородке, добавил: — А когда же вы предполагаете ехать? Скоро?
— «Когда, когда»… — Сергей Сергеевич вдруг растерялся. — Да, собственно, что откладывать? Женюша, ты бы могла собрать нас с Жукараном примерно ко вторнику? Я обещал как раз во вторник…
— Соберу, — кротко ответила Евгения Андреевна. — Ну, а теперь марш по делам! Лёня, тебе пора в техникум, надень чистую рубашку… Катя, мы с тобой до школы должны начистить картошки к обеду… А вы, — она отложила вязанье и посмотрела на мужа и младшего сына, — вы оба сегодня же по списку купите всё необходимое. Сергей Сергеевич, бери карандаш, бумагу, садись и пиши…
Так в семье Коротковых было принято и утверждено решение: главе семьи согласиться на предложенное место директора завода, какого — Женя точно не понял.
А самому Жене готовиться к поездке вместе с отцом в новую жизнь.
2Первым делом, прежде чем идти «покупать необходимое», Женя, конечно, слетал к Иринке.
Дверь у Лузгиных открыла Александра Петровна. Она никогда не задавала никчёмных вопросов: «Ты что?» или: «Ты к кому?» Ответила на робкое, но звонкое Женино «Здравствуйте!» — «Добрый день, Ира у себя в комнате», — и сразу ушла на кухню. Очень выдержанная была старушка!
Иринка сидела за своей новенькой чёрной партой и старательно писала, загородившись рукой.
— Не мешай, здравствуй, проходи, — быстро сказала она. — Женька, замечательная новость! Папа сказал, у нас в городе, возможно зимой, откроется клуб юных космонавтов!
— Ко… космонавтов? — переспросил Женя, заикнувшись от волнения. — А у меня тоже… надо тебе сказать… Мы с папой во вторник уезжаем на один завод. Насовсем.
Тут уж Иринка повернулась и уставилась на Женю круглыми от возмущения глазами.
— Ты понимаешь, что ты говоришь? — тоном Александры Петровны спросила она. — Я уже готовлю расписание тренировок. Мне и тебе, тебе и мне. На какой ещё завод?
— Ко… конский, — пролепетал смущённо Женя.
— Како-ой?
— Папа говорил — конский. В общем, лошадиный.
— Таких не бывает, — отрезала Иринка. — На заводах делают машины, разные станки, самосвалы… А лошадей никто никогда на заводах не делает. — Девочка рассердилась по-настоящему.
— Ирка, честное же слово, папа сказал: кон-завод! — чуть не плача воскликнул Женя. — Папа в войну был кавалеристом, весь его полк был кавалеристами. Он же знает и до-ско-нально любит это дело!.. Не веришь? А я… я, понимаешь, должен ехать вместе с ним. Жить!
Иринка молчала. Она поверила Жене. Решительно отодвинув от себя большой разлинованный лист, на первой строчке которого крупными буквами было выведено: «Утриняя зарядка и абливание водой», она встала и вышла из-за парты.
— Значит, уезжаешь. Так! — протянула грозно.
— Что «так»? — Женя уныло смотрел девочке в глаза.
— На лошадиный завод? А ты сказал своему папе, что собираешься стать космонавтом? Ты сказал, что уже договорился со мной о тренировках? Что нечестно теперь… отвиливать? Ты сказал?
— Нет. Он расстроился бы очень. Ему одному без меня скучно…
— «Скучно»! А что я расстроюсь, тебе всё равно? Что без тебя мне будет тоже скучно, ты подумал своими куриными мозгами? — Иринка распалялась всё больше. — Ты не мог папе объяснить, что лошади давным-давно устарели? Над вами же все смеяться будут!..
— А… зачем тогда лошадиные заводы? — пролепетал снова Женя.
— Зачем? Для старых лошадей, которые ещё не умерли! Не убивать же их? Пусть доживают! Что, не так?.. Ну кому, кому теперь нужны лошади? Скажешь, и верблюды и ослы нужны? — Девочка презрительно расхохоталась. — Люди на ракетах летают, а Женька Коротков, Жукаран, Одуванчик, — на верблюде!
— Ну, ты знаешь, не очень-то… Я не Одуванчик! — Женя обиделся за отца, за себя, за прозвище, хотя в душе насчёт лошадей был почти согласен. — Ладно, хорошо. А… а если бы твой папа, дядя Ваня, куда угодно тебя с собой позвал? Хоть мышей разводить! Ты не поехала бы? Не поехала? Ага, молчишь!
Теперь растерялась Иринка.
Да. Она поехала бы за отцом хоть на край света, если это нужно, — Женька прав. Какая досада! Так хорошо всё было задумано, и всё рушится… Всё! Нет, не всё. Женьку жалко, но придётся готовиться одной. Она не отступит, будет тренироваться на космонавта…
— Ладно. Можешь ехать, — сказала девочка. — И даже можешь мне оттуда… с этого твоего лошадиного завода… написать письмо. Хотя да, ты же плохо умеешь!.. Тогда нарисуй мне про всё. Просто возьми и нарисуй. Понял? Будешь?
— Буду, — печально ответил Женя.
3В поезде вагоны были с мягкими сиденьями.
Если надавить на подлокотник, сиденье плавно отваливалось назад. Женя откинулся на своём сиденье и решил подремать, как отец. Но глаза в ту же секунду раскрылись.
Давно уже отмелькали пригородные строения, в окнах бежал-торопился молодой, зелёный лес. Телеграфные провода, перечёркивая небо, то снижались, то опять ехали кверху до очередного столба.
Вагон мерно покачивался, вместе с ним качались тёмные и светлые, без шапок, головы пассажиров, и уставленные на полках чемоданы, и гроздья авосек…
Сергей Сергеевич, не открывая глаз, сказал:
— Хорошо!..
— Папа, а мы уже скоро приедем?
— Скоро. Не успеешь оглянуться.
— А он большой, завод?
— Громадный.
— А почему Ирка говорила, лошадей на заводах не бывает? И что они устарели?
— Потому что она не знает. Ты, братец, учти, сейчас даже центральная пресса пишет: в сельском хозяйстве часть техники может быть заменена конским тяглом! А это — рысаки… — Отец, весело блестя глазами, сидел в кресле прямо. — Лошадь испокон веку служила людям, она друг и помощник человека! Да, вот так… Понял хоть что-нибудь, братец мой?
Женя понял маловато.
Ему очень нравилось, когда отец называет его братцем, а вот что такое центральная пресса и конское тягло — было неясно. Но он чувствовал: отец считает новое своё дело важным и нужным. А это было главное.
