Владимир Добряков - Новая жизнь Димки Шустрова
Димка солидно пил чай и молчал. Думал. В рассказе матери и ему не все понравилось. Надо ведь, три часа прождал ее тот чудак и подарил столько цветов. Неспроста же. А телефон, и правда, не надо было давать. Очень казались подозрительными и молоток с гвоздями. Кто такой? Работяга? Как дядя Леша из шестой квартиры, который то и дело приходит к бабушке и просит трояк взаймы.
— А если он позвонит? — отодвинув стакан, спросил Димка. — Что сказать?
— Думаю, не позвонит. Да и телефон вряд ли запомнил. Времени было — какая-то секунда.
— А если возьмет и позвонит? — упрямо допытывался Димка. — Сказать, что такая не проживает?
— Ты так хочешь? — грустно спросила Надежда Сергеевна.
— Это твое дело, — подумав, ответил сын.
КТО ОН ТАКОЙ?
Конечно, Димка не мог не удивиться, услышав рассказ матери о странном знакомом. Хотя какой же это знакомый? Так, неизвестно кто. Чудак, в общем. То ли цветовод, то ли сапожник. Только уж никакой не добрый волшебник, как мама его назвала. Это сказочки для маленьких.
Димка повздыхал, лежа на своем диване. Про жизнь подумал — бабушка растравила: дескать, мужика в доме нет, и все не так, все плохо. Может, и плохо. А как хорошо? Кто знает?
Вот у Любчика отец, ничего не скажешь — родной, законный, весу восемь пудов. Начальник в каком-то тресте, на работу и с работы машина его отвозит. А разве позавидуешь Любчику? Каждый день дневник отцу подавай. И нет чтобы спокойно расписаться, — сначала воспитывать начнет. Для чего нужно хорошо школьную программу усваивать, что дает в жизни привычка точно и вовремя выполнять свои обязанности… Со скуки помрешь. И чего Любчика воспитывать? Он и так воспитанный. Лучше всех в классе занимается. Отличник. Другой бы на его месте от этих речей давно на Северный полюс сбежал или на какие-нибудь острова с удивительными животными. А Любчик терпит — привык.
Мужик в доме — это еще не блин с медом. Взять к примеру водопроводчика дядю Лешу из шестой квартиры — алкаш, нос красный, руки трясутся. Да приснится такой папочка во сне — неделю заикаться будешь.
Повздыхал Димка на диване, поворочался, ничего хорошего не придумал. О родном отце думать было не интересно. Сколько о нем уже думано-передумано — хватит. С тем и уснул.
А утром — другие заботы. Портфель собрать, обхитрить бабушку — как бы поменьше вареников с творогом съесть и скорей проскочить мимо нее в дверь, чтоб забрызганных грязью ботинок не увидела. Да и в школу нельзя опаздывать. Опоздаешь — приятного мало. Тут уж учительница все заметит: и ботинки, и что пуговица не так застегнута, и волосы не причесаны. Если уж постричься не собрался, то хоть причешись, не с таким же вороньим гнездом ходить.
А из школы вернулся — опять же суета да хлопоты. Поесть надо, погонять по двору на велике, телевизор посмотреть, а там уроки, и книжку о путешественнике Миклухо-Маклае охота почитать. Так что про вчерашнего чудака-волшебника и вспомнить было бы некогда. А вот не забудешь! Все цветы эти. Куда ни повернешься — так и лезут в глаза. Даже на кухонном подоконнике стоят. И кажется, еще больше их стало. Это они, красные и желтые, распушились: хорошо им здесь в тепле — водичку пьют, солнышку радуются.
В передней зазвонил телефон. Сначала Димка и ухом не повел: с Любчиком только что в школе виделись — пусть бабушка трубку снимет. А потом вспомнил — кинулся сломя голову. Ух, пронесло, номером ошиблись: какой-то женщине ателье мод понадобилось.
Трубку Димка положил с облегчением. Ведь он-то подумал: не чудак ли волшебник звонит? А если бы в самом деле позвонил? Что ответить?.. На такой вопрос четкого решения у Димки не было.
Уже и полный обед, заботливо поставленный бабушкой на стол, съел Димка, и подкачал камеру на заднем колесе велика — оставалось надеть куртку, выкатить велосипед на лестницу, а он все медлил. И опять из-за цветов, из-за чудака, который из головы не выходил.
Димка все же достал ручку и зелеными чернилами написал числа «57» и «50». Перемножил. Ой-ей-ей! Да за такие деньги можно надувной матрас купить в спортивном магазине. И спиннинг в придачу. Спиннинг не нужен — кучу шоколадных конфет покупай. А мороженого если, то самую большую сумку доверху набьешь. Димка увлекся, принялся делить полученную сумму на самое дешевое фруктовое мороженое. Поделил, еще раз ужаснулся и вдруг вспомнил, как мама обозвала его «счетоводом». И еще добавила: «Цветы же от сердца. Ты можешь это понять?» А чего тут непонятного? Втюрился, значит. Любовь… Вот Марина Лизюкова в их классе. Ничего, хорошенькая. Говорят, что она в него, в Димку, влюбилась. Очень может быть. То улыбнется ему, то покраснеет, то глазищи черные наставит — как-то жутко даже становится. Влюбилась, значит… Вчера купил он ей в школьном буфете булочку, а она и говорит:
— Две копейки я тебе была должна, да еще три. Всего — пять. Правильно, Дима?
Он попробовал было махнуть рукой ерунда, мол, — а Марина на это сказала:
— Нет, Дима, я так не хочу.
Странная! Лично он про эти пять копеек и не вспомнил бы никогда. Подумаешь! Тут вон какие деньжищи! Если этот чудак даже и не покупал цветы, а срезал в своем саду, то это ведь одно и то же. Хотя… Не одно и то же. Вдруг цветы краденые? Может, он в оранжерее работает и берет себе все что хочешь. Как водопроводчик дядя Леша. У него — и краны, и трубы, и батареи для отопления. А откуда это — всем известно… Но если он не садовник, а, например, ученый, профессор, лауреат? Они, ученые, тоже с чудачествами… Кто же он такой?..
Снова зазвонил телефон, и Димка опять с беспокойством кинулся в переднюю. На этот раз услышал знакомый голос Любчика:
— Я упражнение по русскому сделал и задачу по математике. Ответ сошелся. А у тебя?
— Я еще и портфель не раскрывал.
— Чего же делаешь? Я на балкон выходил — нет тебя. Думал: тоже за уроками сидишь.
— Успею, — сказал Димка. — Выходи во двор. Поговорить надо.
Димка и не подозревал, что в кухне к каждому его слову прислушиваются бабушка и Дымок, мурлыкавший у нее на коленях.
— Любчик, небось, звонил? — спросила бабушка. — Небось, все школьные задания поделал. Прилежный мальчик.
Дымок приоткрыл зеленые глаза и зевнул, будто подтверждая слова хозяйки.
Однако такое единодушие во мнениях не произвело на Димку никакого впечатления.
— Ну и что? — с вызовом сказал он.
— То и говорю, — терпеливо разъяснила Елена Трофимовна, — прилежный ученик Любчик. Тебе бы пример с него брать.
— А зачем?
— Экий ты! — осердилась бабушка. И Дымок с осуждением посмотрел на бестолкового Димку. — Учебы две недели осталось. Приналечь надо, постараться, чтобы матери да учителям в глаза смотреть не стыдно было…
— Я пошел. — Димка перекинул через плечо куртку и толкнул к двери велосипед. — Бабуль, — подумав, сказал он, — если позвонит этот… ну, цветы который подарил, ты не очень пугай его. Все-таки интересно бы узнать, кто такой.
— Да чего это он днем телефоны станет обрывать? — отозвалась Елена Трофимовна. — На то вечер есть.
— А откуда он знает, что мамы нет дома?
— Он-то! Да он, быстрюк, все как есть знает. Видать, стреляный воробей.
ЛЮБЧИК
Казалось странным: как это Любчик, несмотря на внушительные папашины габариты, удался такой щуплый. Был Любчик худ, слаб и на полголовы ниже Димки Шустрова. С Димкой они по-настоящему дружили. Это знали все — и в школе, и во дворе. Правда, то обстоятельство, что Любчик отлично учился и прилежно готовил домашние уроки, в глазах Димки большим достоинством не было. Ведь ради этого, как считал Димка, Любчик платит слишком дорогую цену: иной раз и во двор не выходит погулять, и с ребятами как-то по-настоящему не сошелся.
А дружил Димка с Любчиком не только по той причине, что квартиры их помещались в одном подъезде и четыре школьных года они просидели за одной партой. Главное, из-за чего они дружили, были книги.
В квартире у Любчика в полированных шкафах за стеклами, помимо дорогих подписных изданий, стояли особенно привлекавшие ребят пестрые томики Майн Рида, Фенимора Купера, Жюля Верна, Дюма, Вальтера Скотта.
Разумеется, и у Димки были свои книжки — целых две полки на этажерке. Но все же эти полки не могли идти ни в какое сравнение с библиотекой Любчика. Собирать ее начал еще покойный дед его. Много книг покупали и родители Любчика. Они очень дорожили своей библиотекой, и выносить книги из дома сыну не разрешали. Зато в комнате Любчика друзья частенько зачитывались ими. Конечно, случалось, что Любчик нарушал строгий запрет: давал Димке книжки домой. Как не дать — друзья ведь!
Когда Димка с немалыми трудностями скатил с четвертого этажа велосипед и вышел во двор, где, залитые солнцем, заманчиво сияли асфальтированные дорожки, то Любчика еще не было — он, конечно, зубрил историю. Наверно, решил повторить материал за всю первую четверть.
