Лидия Чарская - Счастливчик
Родители и дети, находящиеся в приемной, заняты все исключительно созерцанием очаровательного ребенка.
Но Счастливчик равнодушно относится к похвалам. Еще бы! Он так привык с детства, чтобы им восхищались. Зато по лицу бабушки проходит довольная улыбка. Бабушка очень любит, когда хвалят ее любимца. Вдруг один мальчик, стоявший подле бедно одетой, худощавой женщины, скромно приютившейся в углу, пристально взглянул на Счастливчика и громко на всю комнату крикнул, нимало не стесняясь:
— Вот так штука! Ни мальчик, ни девчонка, а точно кукла в шляпе! Мама, погляди!
Бедно одетая женщина испуганно зашикала на сына и замахала руками, багрово краснея и смущенно оглядываясь на соседей.
— Что ты, Ванюшка, что ты! Разве можно так!
Бабушка повела на дерзкого мальчика молниеносным взором и процедила недовольным тоном, тоже слегка краснея и строго поджимая губы:
— Какой дурно воспитанный мальчик!
Но «дурно воспитанный» мальчик, как говорится, глазом не повел на замечание бабушки. Он продолжал внимательно и зорко, как невиданного зверька, осматривать Счастлив-чика и тихо хихикал, закрыв себе рот кулаком. Его серые небольшие глазки так и искрились. Кира тоже в свою очередь внимательно смотрел на мальчика. Здоровый, широкоплечий, плотный, с коротко остриженной головою, с румянцем во всю щеку, он представлял из себя завидный тип маленького богатыря. А костюм у краснощекого, так и пышущего силой и здоровьем «богатыря» был совсем простой, бедный: черная, довольно поношенная, хотя и чистая курточка, простенькие штаны, ременный пояс и высокие сапоги в заплатах. Эти заплатанные сапоги начинали заметно беспокоить бабушку.
— Вот вам и первоклассная гимназия! — мысленно изводилась Валентина Павловна. — Думала, что здесь все дети зажиточных родителей, и вдруг оказывается, что и мужиков сюда водят экзаменоваться!
Волнению Валентины Павловны, однако, суждено было скоро принять иное направление. Открылась стеклянная дверь в соседнюю комнату. На пороге ее очутился знакомый уже человек в синем вицмундире.
— Прошу детей выстроиться в пары и идти в зал!
Бабушка заволновалась сильнее.
— Идти в зал, а Мик-Мик еще нет!
Но вот на пороге приемной вырисовалась стройная фигура студента в серой тужурке.
— Вот и я! Не опоздал?
Мирский не один. С ним высокий, полный господин в таком же синем вицмундире, как и у инспектора. И пуговицы такие же, блестящие, золотые. Только лицо другое: доброе, веселое, смеющееся.
— Это преподаватель математики! — говорит Мик-Мик, целуя руку бабушки. — Зовут его Владимир Александрович Аристов.
— Батюшки мои! Это еще что за прелесть! — разражается восхищенным басом представленный учитель, глядя на Киру. И, едва успев пожать руку бабушки, он берет за руку Счастливчика и идет с ним впереди правильно выстроенной по два в ряд шеренги мальчиков, прямо в зал.
ГЛАВА VI
Какой он был, этот зал, большой и светлый! Окна, окна, без конца. Солнце так и заливает огромную белую комнату. Паркетный пол гладок, как зеркало. В переднем углу образ Спасителя, благословляющего детей. Перед ним стол, покрытый зеленым сукном, стулья вокруг, а по всему залу расставлены ученические столики и скамейки.
За зеленым столом целое общество. Счастливчику хорошо видны чужие, незнакомые мужчины в синих сюртуках с блестящими пуговицами. У одного из них на груди надето что-то вроде звезды, у других ордена или знаки — Кира не может разобрать хорошенько. В конце стола сидит пожилой священник в лиловой рясе. Золотой крест на цепочке горит и искрится на солнце сотнями лучей. Лицо у священника худощавое, строгое, с узкой седенькой бородкой.
Мальчиков, вошедших в зал, тотчас же рассадили по скамейкам. На столах перед ними уже заранее положены чистые листы бумаги для диктовки и вставочки с перьями. Чернильницы неподвижные, вделаны в столы.
Владимир Александрович Аристов подвел Счастливчика к первой скамейке, стоявшей по соседству с зеленым столом, и посадил.
— Какой красивый ребенок! — сказал господин в синем сюртуке со звездой на груди.
Сказал он это очень тихо окружающим, но так, что Кира услышал его слова.
— Поклонись ему, мой мальчик. Это директор гимназии, — шепнул учитель математики Кире.
Кира встал с места, шаркнул ножкой и склонил голову. Кудри упали ему на лицо.
От стола отошел маленький кругленький человечек в очках.
— Пишите, дети. Я буду вам диктовать, — проговорил он громко каждое слово и стал еще громче нанизывать фразу за фразой, одну за другой, одну за другой: «Летом хорошо в деревне. Все зелено и сочно в лесу. Поют веселые маленькие птички, журчат ручьи, мелькают пестрые мотыльки».
Учитель диктовал, мальчики писали. Счастливчик умел хорошо писать диктовки. Мик-Мик за весь последний год приучал его к этому.
«Только бы не провраться с буквой „ять“, — мысленно подбодрял себя Кира, — а диктовка сама по себе легонькая, пустяки!»
Около Киры сидел худенький, прозрачно-бледный мальчик с синими, ласковыми глазами. Писал он старательно, высунув язык и переводя его то и дело из одного угла рта в другой. Видя, что Кира на него смотрит, мальчик спрятал язык, вспыхнул до ушей, потом покосился снова на Киру и кивнул ему головою:
— Меня зовут Алей Голубиным, — произнес он нежным детским голосом. — А тебя?
Счастливчик не успел ответить. Маленький человечек в вицмундире кончил диктовать и отбирал листки с написанным.
Начались устные экзамены. Мальчиков вызывали к столу, спрашивали их по русской грамматике, арифметике и Закону Божьему. Заставляли читать по какой-то толстой книге и рассказывать прочитанное своими словами.
Кирин сосед был вызван одним из первых. Он обдернул курточку и, красный от смущения, подошел к столу. Там уже отвечал стриженый, плохо одетый, краснощекий толстяк, назвавший там, в приемной, Счастливчика «куклой». Краснощекий мальчик отвечал прекрасно, отчетливо, громко, уверенно и смело поглядывал на всех своими серыми, смеющимися глазами.
— Хорошо, очень хорошо! — одобряли его сидевшие за столом директор, инспектор, батюшка и учителя.
Потом краснощекий прочел по желанию учителя басню «Зеркало и обезьяна», прочел такими ужимками и забавным выражением, что все за столом невольно рассмеялись.
И мальчики смеялись тоже. Уж очень забавным казался краснощекий.
— Раев! — услышал наконец Счастливчик свою фамилию и затем еще две другие, и три названные мальчика очутились перед зеленым столом.
— Твое имя? — обратился директор к Кире.
— Счастливчик.
За зеленым столом рассмеялись решительно все.
Учитель математики подхватил Киру и усадил его к себе на колени.
— Ну-с, маленький Счастливчик, скажи-ка нам, сколько будет шестью семь?
— Сорок два! — подумав секунду, отвечал Кира, тряхнув головою по привычке.
— А восемью девять?
— А пятью восемь?
— У одного мужика было шесть десятков яблок, у другого на тридцать пять штук меньше; сколько было у обоих?
Счастливчик решил, сколько было у обоих, и поделился своим решением с учителем. Тот назвал его молодцом, погладил по головке и отправил экзаменоваться к батюшке. Священник взглянул сначала очень строго через очки на нарядного, в бархате и кружевах, с длинными кудрями мальчика, но, встретив ясный, открытый взгляд больших, серьезных и сосредоточенных глазёнок, сразу смягчился.
— Что ты знаешь о сотворении мира, малыш? — спросил он Киру.
— Господь Бог, по своей доброте, в шесть дней из ничего сотворил все, чем мы любуемся. По одному его слову явилась земля и солнце и все, все в мире, — стал рассказывать Счастливчик.
…Потом «толстенький», учитель грамматики, забрасывает Счастливчика целым градом вопросов:
— Что такое имя существительное? Прилагательное? Глагол? Наречие?
Счастливчик все это знает и отвечает прекрасно. Вот только наречие… Что это такое? Для него, Счастливчика, это совсем, совсем чужое, незнакомое слово. О наречии он еще ничего не слышал.
— Мик-Мик мне о наречии ничего не говорил, и я не знаю, что это такое! — откровенно признается учителю Счастливчик и широко раскрывает от недоумения свои, и без того огромные, глаза.
За зеленым столом раздается взрыв веселого смеха.
Счастливчик обводит присутствующих удивленным взглядом. Разве он сказал что-нибудь забавное, что все они так смеются?
— Да сколько же лет этому карапузику? — обращается директор к инспектору, присевшему с ним рядом, так как его прежнее место продолжает быть занято Кирой.
Счастливчик сам, лично, заявляет, что ему с весны стукнуло девять. И опять все смеются добрым, ласковым смехом.
Потом учитель математики берет снова его за руку и ведет в приемную.
— Вот вам ваше сокровище! — говорит он, сдавая Счастливчика ожидавшим его с большим нетерпением бабушке и Мирскому. — Поздравляю вас, сударыня. Мальчуган выдержал экзамены на славу. Одним из первых. Одно только: наречия не знал, да и то чистосердечно сознался, что Мик-Мик его не учил этому.
