Владимир Добряков - Вредитель Витька Черенок
— А я от тебя!
— Вот и хорошо, Черенок, — сказала Саша и ласково улыбнулась. — Значит, недолго нам с тобой осталось страдать. Отмучаемся месяц, а с первого сентября я уже в другой школе буду заниматься. Через неделю мы переезжаем на новую квартиру.
— Переезжаете?.. — переспросил Витька и замер на месте, будто остановил машину. — Ха! Мы тоже через неделю переезжаем на новую квартиру.
Большие глаза Саши округлились, а стрелки-ресницы заморгали: хлоп, хлоп.
— Тоже? — упавшим голосом спросила она.
— Врать буду! Сказал, значит, точно! А ты на какую улицу переезжаешь? — живо поинтересовался Витька.
— Нет, сначала ты скажи…
— Я — на Пирогова. Видела самый высокий дом? Двенадцать этажей! Нам на последнем этаже квартиру дают. Красотища! На сто километров река видна! Прямо из окошка буду нырять!
— Ну, давай, давай, ныряй! — с удовольствием разрешила Саша. У нее отлегло от сердца.
— А ты — на какую улицу? — снова спросил Черенок.
— К счастью, не на эту, успокойся. Нам дают квартиру совсем в другой стороне города. И дом наш обыкновенный, пять этажей. И реки оттуда не видно. Так что радуйся, Черенок!
Черенок почему-то не обрадовался. Постоял, ногтем поскреб краску на подоконнике, неожиданно попросил:
— Покажи, что читаешь.
Она вытянула из-за спины книгу.
— «Приключения Оливера Твиста». Чарльза Диккенса. Английский писатель. Не читал?
— Еще чего? — оскорбленно фыркнул Витька и отошел от нее. Хотя слово «Приключения» и заинтересовало его, но книгу в руки он так и не взял.
Сборы
И Первомайский праздник прошел, и еще целая неделя, а в новую квартиру пока не въехали.
Хуже нет: вещи увязаны, посуда в картонной коробке — Саша сама каждую чашку и блюдце в бумагу заворачивала. А самое главное, ожидать надоело. Первые дни только и разговоров было о квартире: где и какую мебель поставить и что из вещей докупить, какие поискать занавеси на окна, чтобы под цвет обоев были. А теперь и от этих разговоров устали. И Семен Ильич, отец Саши, уже не рисовал на тетрадном листке в клеточку планов их будущей трехкомнатной квартиры, удобной квадратной передней и маленькой, к сожалению, кухни, где, как не раз слышала Саша, трудно будет поставить и холодильник, и белый кухонный гарнитур. Все было десятки раз нарисовано-перерисовано и множество раз обговорено.
Теперь после работы отец почти каждый день ходил к новому дому и приносил малоутешительные новости.
— Опять комиссия не может подписать, — расстроенно сообщал он. — В седьмом подъезде труба потекла, квартиру залило. Значит, пока исправят, высушат, обои переклеят, еще дней пять пройдет…
«Интересно, — подумала Саша, — а как Витька Черенок, уже переехал?»
— Ну, — спросила она Витьку на другой день, — как поживает твой небоскреб? Хорошо на двенадцатом этаже? Не продувает? Из окна в речку еще не прыгал?
Витька сразу нахмурился, даже кулаки по привычке сжал, процедил угрожающе:
— Иди ты, знаешь! Посмеешься мне сейчас…
«Псих! — поспешно отступив, заключила Саша. — Человеку повезло, реку на сто километров видно, а он…»
Наконец в пятницу Семен Ильич пришел с работы и торжественно объявил:
— Итак, братцы-кролики, завтра — день великого переселения народов! — Он подхватил Сашу на руки и закружил по комнате. — Лапа, собирай свои книги, тетради. Машина подъедет в восемь утра. Я уже обо всем договорился.
— А как же школа? — спросила Саша.
— Не беда, пропустишь день. В общем, не теряй времени, укладывай свои вещи и пораньше ложись спать. Подъем — в шесть ноль-ноль. Приказ ясен?
— Так точно! — отсалютовала Саша.
Лечь пораньше не получилось. Столько дней готовились к переезду, а тут, в последние часы, и то оказалось не собрано, и это не увязано…
И уснуть Саша не могла долго. Все ворочалась с боку на бок. Поворочаешься! Ведь в этой квартире она прожила всю свою долгую одиннадцатилетнюю жизнь. И вот — последняя ночь. Конечно, в этих небольших двух комнатах им было тесновато. Только с прошлой осени у нее появилось свое место. Это когда брат Игорь ушел на службу в армию. А до этого уроки приходилось делать на обеденном столе. Сдвинет, бывало, тарелки в сторону и раскладывает тетради.
Честно сказать, не очень удобная квартира. И солнце лишь к вечеру краешком заглядывало в окна. И цветы плохо росли, они ведь любят солнце.
Все верно: и тесновато, и солнца мало, только почему же так хочется плакать? Стоит комок в горле и все, не проглотить. Видно, в привычке все дело. Каждая мелочь, любой пустяк — все ей дорого здесь. Вон косяк дверной в разноцветных зарубках. Красные зарубки — рост Игоря, голубые — ее, Саши. Каждый год отмечали. Интересно смотреть. Например, месяц назад ей исполнилось одиннадцать, и вот оказалось, что она на целых три сантиметра выше брата, когда он был в таком же возрасте. Ужас! Неужели и она с Игоря вырастет или даже перегонит его? Даже подумать страшно. У Игоря последняя зарубка чуть ли не у самого верха косяка — 183 сантиметра. Правда, мама говорит, что так быстро расти она будет недолго. Ой, хорошо бы уже расти помедленнее. Сейчас она почти самая высокая в классе. Витька Черенок и то ниже…
Витька… Странно, почему он так разозлился, когда она спросила о новой квартире? Может быть, тоже переживает? Хоть и реку, видно и двенадцатый этаж, а все равно грустно…
Да, не простое дело — покинуть старый дом. Это почти одно и то же, что заново начать жить. Новая квартира, новые друзья, новая школа, другие учителя. Страшно и… в тоже время интересно. Очень интересно. Как все потом будет?
Утром, как только зазвенел будильник, Саша вскочила с кровати, разыскала сантиметр и принялась измерять отметки на косяке. Она обозначила на листочке все отметки, свои и брата, и сразу как-то успокоилась. Словно зарубки, которые она в точности повторит на дверном косяке в новой квартире, внесут в ее будущую, полную таинственной неизвестности жизнь кусочек прежнего, милого и привычного ей мира.
А потом грустить и переживать было уже некогда. Приехала большая грузовая машина и с ней трое приятелей отца. Со смехом и шутками, точно играя, они стали выносить из квартиры стулья, шкафы, холодильник, чемоданы и бесконечные картонные коробки. Одних коробок с книгами было не меньше пятидесяти.
И Саша суетилась вместе со всеми. И через какой-то час-полтора квартира опустела, стала непривычно голой, будто чужой, и вдруг захотелось скорее покинуть ее, потому что эта, прежняя, жизнь уже кончилась и впереди ждала другая, новая жизнь.
Первое знакомство
Вот уж, действительно, новая жизнь! Начать хотя бы с того, что теперь у Саши своя комната.
Отец, внеся в квадратную переднюю письменный стол, открыл плечом дверь справа и сказал приятелю, помогавшему ему:
— Заносим сюда, в комнату Саши.
Так и сказал: «В комнату Саши!»
Просто не верится: у нее, у нее одной — своя отдельная комната! И какая хорошая! Веселые синенькие обои, на полу, как зеркало, блестит масляная краска. И в ее комнате будет письменный стол, может быть, даже книжный шкаф…
Только Саша подумала об этом, как снова распахнулась дверь, и отец, держа за низ полированный книжный шкаф, сказал своему приятелю:
— И шкаф — в Сашину комнату…
И, словно по волшебству, через двадцать минут в комнате Саши, вслед за столом и шкафом, появились два стула, кровать и еще один шкаф, тоже полированный, но уже не для книг, а для одежды.
— Мамочка, — с удивлением спросила Саша, — и этот шкаф сюда?
Нина Васильевна улыбнулась:
— Ты у меня уже большая. Здесь будут храниться твои вещи.
— Мамулька! — Саша кинулась матери на шею. — Посмотри, как у меня красиво!
— Обожди, — Нина Васильевна оглядела комнату, — повесим шторы, застелешь кровать, расставишь книги, еще красивее будет. Так, говоришь, нравится тебе?
— Мамулька! Я такая счастливая! Только, может быть, это сон?
— Давай проверим, — Нина Васильевна легонько ущипнула дочь за руку.
Саша ойкнула:
— И правда, не сон…
Нина Васильевна снова спустилась вниз, к машине, а Саша не вытерпела, распахнула окно.
Ой, как хорошо! Слева простирается широченный зеленеющий склон, у подножия которого петляет ручей, заросший кустами ивняка. Среди островков малюсеньких домиков с красными и синими заборами и яблонями, окутанными первым розовым цветом, высится огромный девятиэтажный дом с веселыми желтыми балкончиками. Дальше вытянули свои стрелы еще четыре подъемных крана — там тоже растут этажи домов.
А справа, на возвышении, красуется школа. Другого слова и не подберешь — красуется! Стройная, легкая, голубые ряды квадратных окон.
Саша тотчас ее узнала. Школу просто невозможно было не узнать! Рядом и стадион виден, и поблескивает на солнце стеклянная крыша парника.
