Семён Ласкин - Саня Дырочкин — человек общественный
— Валяй! — приказывает дядька. — А я, для твоей безопасности, на край доски встану. Если под воду пойдёшь, я тебя быстро за ноги схвачу, утонуть не дам.
Лёг я на доску и по-пластунски пополз к фоксику.
Чувствую, живот сразу промок, сухого местечка на мне не остаётся. Но назад нельзя. Нужно только вперёд, хотя бы ещё метр-полтора продвинуться, а там попробую её достать поводком с ошейником…
Фоксик заметил, что я к нему ползу, заскулил. А вот позади, на берегу, стало тихо. И Севка, и дядька будто дышать перестали.
Вода вокруг хлюпала, обмывала меня с боков, а при резком движении добиралась до подбородка. Приходилось локти углом ставить, подтягиваться.
Севка не выдержал, крикнул:
— Не ползи дальше! Кидай повод!
Я повернулся на левый бок, высвободил правую руку и метнул поводок, как лассо.
Фенька оскалилась, ухватила конец — ремешок точно угодил ей в морду.
— Взяла! — орал Севка. — Дёргай!
Я понимал, сил у фоксика мало. Рвани я покрепче — и Фенька поводок в зубах не удержит. Нужно осторожно подтягивать, подводить собаку к доске.
— Тащи, Саня, тащи, Дырочкин! — умолял Севка.
Нельзя было терять самообладания, я сдерживал себя.
Фенька наконец поставила лапу на край доски. Голова её торчала из полыньи, глаза полоумно смотрели на берег.
— Феня! Фенечка, ну давай… — успокаивал и подманивал я.
И тут пёс выгнулся, видимо, крепче зацепился за край доски, упёрся второй лапой и, подтянувшись, вытолкнул себя из воды. Увесистое и мокрое прошлось по моему затылку, я хлебнул холодненькой, — но тут же почувствовал, что собака уже на моей спине, потом по ногам…
— Спас, спас! — орал радостный Севка.
Я стал пятиться к берегу, наконец поднялся.
Севка сидел на корточках, гладил озябшего пса. Дядька рядом цеплял на собаку поводок.
— Ну что, испугалась, Феня? — спрашивал дядька. — Я же тебя только помыть собирался, а ты — тонуть!
Я ушам своим не поверил!
— Как помыть? Так это вы её сами в Неву кинули?
— Не кинул, а окунул, — поправил меня дядька. — Ты бы поглядел, какая она была грязная. Весна, понимаешь ли…
Они с Удалихой будто бы сговорились про весну.
— Но зачем в полынью?!
— В ванне, что ли, прикажешь собаку мыть? А грязную её никто не купит.
— Так вы… вы хотели её… для продажи?
Я с трудом произнёс это позорное слово.
— Конечно! — охотно подтвердил дядька. — А у вас случаем нет покупателя? Я бы по дешёвке. Трояк достаточно. Пёс, между прочим, породистый, фокстерьер.
И вдруг предложил:
— Может, сам возьмёшь? Собака — друг человека!
— Зачем же вы своего друга топите? — резко сказал я.
— «Топите», — передразнил дядька. — Ты же сам видел, как я Феньку спасал.
Мы-то действительно видели, как он «спасал» Феньку.
— Бери, — продолжал уговаривать дядька. — Предупреждаю, завтра жалеть будешь.
— У меня уже есть собака, — отрезал я сухо.
— А ты?
— Мне с собакой никак, — почти извинялся Севка. — У нас кот, Барсик.
— Ну и что, кот?! — заспорил дядька. — С котом будет ещё интереснее. Увидишь, как они дерутся. Обхохочетесь.
Мне надоело спорить.
— Отвели бы Феньку домой, — сказал я. — Неужели вам собаку не жалко? На ней лица нет!
— Мал ещё советы взрослым давать! — разозлился дядька.
Мы молча подняли доску, потащили к забору. А рабочий уже ждёт, волнуется. Обрадовался даже, как нас увидел.
— Спасли?! — издалека крикнул.
Севка уныло ему кивнул:
— Спасли…
— А почему не слышу радости в голосе?! Вы же прекрасное дело сделали!
Я потупился. Уж очень было противно жаловаться на хозяина собаки. Но Севку словно прорвало.
— Понимаете, — возмущаясь, заговорил Байкин, — эту собаку дядька бросил в Неву. Помыть решил. Для продажи.
— Помыть?! — удивлённо переспросил рабочий, и желваки на его скулах явно напряглись. — Пьяный он, что ли?! — вдруг догадался рабочий.
Мы печально кивнули.
Рабочий постоял секунду-другую, хмурясь, а потом тихо, но очень внятно сказал:
— С-собака!
Мы, конечно, поняли, что это он не про животное.
И тут только рабочий заметил, какой я мокрый.
— Чего стоишь?! Заболеть хочешь?! — рассердился он. — Марш домой!
Он взвалил на плечо доску и так свистнул, что мы с Севкой понеслись от него без оглядки через пустырь.
Пока бежали, в голову пришло несколько светлых мыслей. Нужно было обсудить план действий.
— Севка, — остановился я. — Ведь нам теперь нельзя терять дядьку из вида. Куда он собаку повёл?! Спасти — полдела. Мы с сегодняшнего дня за её жизнь навеки ответственные.
Севка в этой ситуации спорить не стал, сразу согласился:
— На дядьку надежды нет, верно. Как бы собаку не погубил! Давай выследим, кому он продаст собаку. Если в хорошие руки — это ещё ничего, а если в плохие?!
— Значит, наша операция под названием «Фенька» только начинается, — подытожил я.
— Вот что, — сказал Севка, смерив меня взглядом. — Ты беги к дому. Мокрому оставаться на улице нельзя, опасно, рабочий прав. А я выслежу, где живёт эта «с-с-собака».
Конечно, мне очень не хотелось отпускать Севку в разведку одного, но и бежать с ним я больше не мог. Ещё схватишь воспаление лёгких!
— Не боись, Дыркин! — утешил меня Байкин. — Справлюсь, не сомневайся! Боевое задание будет выполнено на отлично!
Мы пожали друг другу руки.
— Ты, Сева, настоящий! — сказал я, провожая друга на опасное боевое задание.
— И ты настоящий! — спокойно улыбнулся мне Байкин.
Он слегка пригнулся и побежал в сторону соседнего дома.
Остановился. Приложил руку козырьком ко лбу, стал всматриваться в даль.
«Вылитый пограничник!» — мысленно похвалил я Севку, взбегая на крыльцо.
* * *На лестнице за мной потянулись мокрые следы — я специально не стал подниматься в лифте. Сразу нажать на звонок я тоже не решился, и, пока раздумывал, подо мной образовалась изрядная «невская» лужа. Хорошо ещё, что папа в рейсе. Он служил в гражданской авиации и вчера улетел на далёкую Камчатку. Обычно мы с мамой основательно при этом грустили, но сегодня я даже рад был его отлёту.
Мамино лицо вытянулось, едва она увидела меня в дверях.
— Господи?! — не поверила своим глазам мама. — Что с тобой, Саня?! Из какой грязной бочки ты вылез?!
Она стянула с меня пальто.
— Неужели это школьный костюм, Саня?! Снимай всё! И ботинки! И носки! И брюки! Откуда в городе столько грязи?! Где ты купался?!
От волнения мама говорила и говорила.
— В Неве, — попытался объяснить я.
Но мама меня тут же перебила:
— В Неве?! В середине марта?!
Я понимал, нужно держаться спокойно.
— Представляешь, пьяный дядька бросил в полынью собаку. Хотел помыть, для продажи. А собака, как оказалось, почти не умела плавать…
— Но ведь и ты не умеешь?! — воскликнула мама. — Ты тоже мог утонуть?!
— Во-первых, я полз по доске, — успокоил я маму. — А во-вторых, хозяин хотя и был пьян, но он стоял рядом, и если бы я погрузился в воду, то он наверняка успел бы схватить меня за ноги. Он даже пообещал это сделать.
Мама подняла лицо вверх, точно собралась поделиться своим волнением с папой.
— От нашего сына можно сойти с ума! — воскликнула она.
Тогда я спросил:
— Но разве ты не бросилась бы спасать Мотьку?!
— Я взрослый человек, а ты — ребёнок, — резко сказала мама. — Думать же надо! Сева, например, не полез в воду. Почему тебе больше всех нужно?!
Такую несправедливость я не мог слышать.
— Во-первых, — стараясь оставаться совершенно спокойным, продолжал объяснять я, — Севка толще меня вдвое, ты знаешь. Его же не только лёд не выдержит, под ним и доска прогнулась бы ещё сильнее. Во-вторых, разве ты забыла, что я командир звёздочки и обязан броситься на помощь первым?
Мама не ответила.
Я глянул в зеркало и ужаснулся. Оттуда глядел неузнаваемый синий мальчик. Взъерошенный. С мелкими пупырышками на коже. Цыплёнок по рубль пять, как говорила Севкина бабушка.
— Нужно срочно натереть тебя скипидаром!
Мама бросилась к аптечке, но тут же приняла другое решение:
— Нет, лучше дам тебе чаю с малиной. Сухая малина — это прекрасное средство от простуды. А пока греется чайник, садись на край ванны и парь ноги.
Я подчинился.
Мама тем временем вылила из ботинок грязную жижу, отжала пиджак, прополоскала в тазу носки и рубашку. Потом я услышал, как она громко разговаривала по телефону.
— Регистратура?! — говорила она. — Это Танечка? Доктор Дырочкина беспокоит. Передайте, что я задержусь минут на пятнадцать… Да, понимаете, мой Саня искупался в Неве. Спасал собаку. Конечно… Да что говорить про ноги?! Он вымок весь по горло!
