Астрид Линдгрен - Мадикен и Пимс из Юнибаккена
- Нет уж, извините! - говорит Альва.
Бургомистерше это очень не понравилось, и вообще, мол, она давно заказывала лососину, но господин Нурстрем, вероятно, запамятовал.
Видя, что Альва не собирается уступать, бургомистерша краснеет от злости.
- Разве вы, голубушка, не знаете, кто я такая? Я бургомистерша Далин.
- Знаю, - отвечает Альва добродушно. - Ну а вы разве не знаете, кто я такая?
- Право же, не знаю, - говорит бургомистерша.
- А я та женщина, которая купила эту лососину, - говорит Альва и спокойно кладет рыбу в свою корзинку.
Подталкивая впереди себя девочек, Альва выходит из лавки. Но Лисабет успевает мимоходом высказать бургомистерше то, что она о ней думает:
- Ну и глупая же ты!
Лисабет хотела прийти на помощь Альве. Но Альва недовольна. Она считает, что так нельзя было говорить.
- Теперь она нажалуется на тебя маме, - говорит Альва, останавливаясь у дверей магазина. - Самое лучшее будет, если ты сейчас вернешься и сразу попросишь прощения.
- Каттегоритчески не буду, - говорит Лисабет и крепко сжимает губы.
Альва гладит Лисабет но щечке, чтобы немного задобрить ее.
- Ну, будет тебе, Лисабет! Нельзя говорить взрослой тете, что она глупая, даже если это правда. А теперь беги-ка и скажи, что ты очень сожалеешь о своем поведении.
Лисабет еще крепче сжимает губы. А тут и бургомистерша выплывает из магазина, и по всему видно, что она продолжает сердиться. Проходя мимо Альвы, она фыркает, глядя на корзинку, где лежит лососина.
Альва тихонько подталкивает упрямую Лисабет:
- Ну же, Лисабет!
Но Лисабет по-прежнему не разжимает губ. Бургомистерша уже на середине площади, и тогда Лисабет кричит ей вдогонку как можно громче:
- Очень сожалею, что ты такая глупая!
Наконец наступил вечер. На Ярмарочном поле зажигают Майский костер. Пора, кажется, надевать сандалии? Нет. Никаких сандалий! Вот тебе и раз! Мама говорит, что нельзя.
- Подумай, доченька! Неужели ты хочешь стоптать их в первый же вечер? Тогда надевай и беги скакать вокруг Майского костра!
Мадикен уверяет, что будет очень-очень осторожной. Она обещает так
беречь сандалии, чтобы они нисколечко не стоптались.
Однако никакие уверения не помогают. Мама лучше знает, что такое прогулка на Ярмарочном поле. "Наденешь старые башмаки, и кончен разговор!" - говорит мама.
Мадикен остается ни с чем. А она-то думала удивить весь город своими нарядами! Упросить маму уже нет времени, потому что они с папой собираются сегодня обедать в садовом павильоне при гостинице и им уже пора уходить.
- До свиданья, - говорит мама. - Желаю вам повеселиться у Майского костра!
Конечно, ей хорошо говорить! Мадикен расстроена и сердита. Весь вечер для нее испорчен. Обращаясь к Лисабет, она возмущенно спрашивает:
- Ну вот! Зачем тогда было покупать сандалии, если в них нельзя ходить?
- Да уж, действительно! - говорит Лисабет. По ее мнению, Мадикен должна была вовремя помолиться Богу, чтобы он надоумил маму позволить Мадикен идти в сандалиях. Но теперь поздно. Не может ведь он с мамой спорить в павильоне!
Мадикен фыркает:
- Нет, конечно. А кроме того, ты же знаешь: даже если я хочу и Бог хочет, но мама против, то все будет так, как она сказала, и мне придется идти на Майский костер в старых ботинках.
Потом Мадикен, поразмыслив немного, заявила:
- А вот и нет!
Когда до Лисабет дошло, что Мадикен собирается все-таки надеть сандалии, хотя мама ей не велела, она испугалась и даже захохотала от волнения.
- С ума сойти, Мадикен! И как ты не боишься!
Но Мадикен и не думает бояться. Ведь маме не обязательно знать. Когда мама вернется домой, Мадикен будет уже лежать в постели и спать, а сандалии будут стоять на полу под кроватью, такие же чистенькие, нарядные и новехонькие, как были. Что в этом такого страшного, если она разочек их наденет?
Смотреть костер девочек поведет Альва. Она ничего не знает про мамин запрет. И когда она выводит девочек за калитку, Мадикен появляется на улице в том наряде, как и собиралась: на ней зеленая шапочка, красная жакетка и новые сандалии. Действительно можно сказать: "Дивитесь, люди добрые! Вот идет Юная барышня - гордость Юнибаккена!"
На Ярмарочном поле к их приходу уже собралась тьма-тьмущая народу, и первый, кого там Мадикен замечает сразу, это, конечно же, Аббе! Как видно, его так и не позвали в хорошую компанию. И это только к лучшему. Потому что курточка, которую он носит, ему велика и совсем не годится, чтобы надевать ее в гости. Единственное ее достоинство в том, что она сзади скрывает заплаты на брюках. Впрочем, как Аббе одет, совершенно неважно; на взгляд Мадикен, он и так красив, потому что у него голубые глаза и белые волосы, которые высовываются из-под кепки. Аббе стоит совсем один, и Мадикен со всех ног бросается к нему.
- А, это ты! Ну как ты там - живем помаленьку?
Напрасно Мадикен ждет, что он обратит внимание на ее сандалии. Как ни притоптывала она ногами, он точно ничего и не заметил.
- Тебя что, блохи кусают? - только и спросил Аббе.
К удивлению Мадикен, другие люди тоже, как будто нарочно, не хотят замечать ее обновку.
Вот трубочист поджигает костер. Затрещал хворост, дрова занялись огнем, пламя взметнулось вверх и все выше и выше тянется к весеннему небу; все обрадовались и закричали "Ура!", а мужской хор запел "Солнце майское сияет".
Любимая песня Мадикен! Там есть одна особенная нота, от которой у Мадикен вздрагивает сердце. Огонь костра, и пение, и весенние сумерки... Ах! Просто ужас, до чего это красиво, и великолепно, и грустно! Мадикен чувствует, как что-то переполняет ей грудь, а что, она и сама не знает. Что-то такое, чему нет названия. Это, конечно, взыграла жизнь, но кроме жизни и еще что-то другое. И вдруг она поняла: ее переполняет раскаяние. Ох уж эти сандалии! Да ну их! Сандалии - это чепуха! Ведь жизнь сама по себе прекрасна, великолепна и замечательна. Мадикен почувствовала это всем существом, и ее охватывает такое раскаяние, что она готова плакать навзрыд. Как могла она обмануть маму! Ах, как она будет завтра просить прощения! Но терпеть до завтра она не в силах. Ей надо сейчас же перед кем-то покаяться, и лучше всего перед Альвой. У Альвы всегда найдешь утешение.
Но Альва и Лисабет разговаривали с трубочистом. Дожидаясь, когда Альва кончит, Мадикен решила немного пройтись. Она старается не ступить в грязь, но тут почти всюду грязно; мама, как всегда, была права. Мадикен озабоченно смотрит на свои сандалии. И вдруг, откуда ни возьмись, выскочила Мия - одноклассница Мадикен - та самая вшивая девочка.
Наконец-то удалось встретить человека, который заметит, что на тебе надето! Мия меряет Мадикен взглядом с головы до ног и фыркает:
- Подумаешь, сандалии! Фифа наряжена, во что кошками нагажено.
Из-за Мии выглядывает ее сестра Маттис, она старается не отстать от сестры.
- Подумаешь, сандалии!.. - начинает Маттис. Но Мадикен не дала ей закончить. Она решила хорошенько отбрить задиру Мию.
- Ну, чего пристала, соплячка! Чем тебе помешали сандалии? - бросает Мадикен для зачина.
Мия не отвечает, а только презрительно ухмыляется.
- Еще шапчонку шелковую напялила, - говорит она. - Коли ты думаешь, что с ней и домой вернешься, то ты ошибаешься!
И с этими словами Мия хватает зеленую шапочку и натягивает ее Мадикен на лицо. Такого обращения Мадикен никому не прощает, она всегда дает сдачи. Раз! - и Мия получила сильный тычок в грудь и плюхнулась прямо в лужу. Не растерявшись, она схватила Мадикен за ногу и дернула. Мадикен тоже плюхнулась рядом, и вот уже обе сидят на земле, сердито уставясь друг на друга. И тут вдруг Мия сделала нечто ужасное. Вцепившись обеими руками в левую ногу своей противницы, она сорвала с нее сандалию. И, не дав Мадикен опомниться, со всего размаху швырнула сандалию куда попало. Сандалия полетела по воздуху и упала где-то в толпе.
Мадикен громко вскрикнула.
- Я тебя убью! - пообещала она Мии.
И только Мадикен это сказала, как Мия уже вскочила и пустилась наутек, а следом за ней и Маттис. Мия не на шутку испугалась, ей расхотелось продолжать перепалку.
Мадикен поднялась на ноги. Лицо у нее побелело от злости и отчаяния. Как ей теперь найти свою сандалию, и как добираться домой, если та не отыщется, и что завтра скажет мама, когда увидит у нее под кроватью только одну перемазанную в грязи сандалию!
Обливаясь слезами, Мадикен поскакала на одной ножке к Альве.
- В жизни не слыхала ничего подобного! - сказала Альва, услышав печальную историю про запрещенные сандалии и ужасное преступление Мии.
Начались поиски. Искать пришлось Альве и Лисабет. Разумеется, без участия Мадикен.
