Мария Парр - Вафельное сердце
— Только не это, только не это, — причитал я, боясь поднять на ведьму глаза.
А потом мы поняли, что не сможем погасить огонь: костер слишком высокий.
— Ничего не поделаешь, — крикнул дядя Тор и развел руками.
Когда он так сказал, пропала всякая надежда.
И тут заурчал трактор. Он по-прежнему стоял на поле с полным прицепом навоза. И теперь дед завел его и сдавал задом на бешеной скорости.
— Прочь с дороги! — кричал он, сдувая вуаль с глаз.
Мама вскрикнула. Это единственное, что она успела сделать, прежде чем невеста с разгону опрокинула полный прицеп навоза поближе к костру.
На короткое неповторимое мгновение небо стало коричневым. Помню, я еще подумал, глядя, как все приседают и накрывают головы руками, что это наверняка неспроста. А потом с неба полился навозный дождь. Мы стояли, а он заливал нас с головы до ног. И от него некуда было бежать. Мы видели и слышали только одно: как везде-везде кругом сыплются на землю коровьи какашки.
Когда все наконец прекратилось, все звуки в мире как будто бы исчезли. Остались только мы, жители Щепки-Матильды. На теле не было хотя бы крохотного местечка, не измазанного в навозе. Такое трудно когда-нибудь забыть.
Дверца трактора медленно открылась. Дед бережно поддернул повыше белое платье и пошел на своих шпильках к нам, лавируя среди навоза.
— Ну вот, — сказал он, кивнув на костер. Не было ни огонька, ни искорки. И костер, и ведьма были унавожены не хуже нас.
— Спасибо, дед, — шепнул я.
НОЙ И ЕГО КАТЕР
А на следующий день мы с Леной пошли в воскресную школу. Еще и Крёлле с собой взяли.
Ночью лил дождь, и дорога была вся в лужах. Крёлле надела сапоги не на ту ногу, и в горку ее надо было брать на буксир.
— Какое счастье, что она не моя, — время от времени бурчала Лена, когда ей приходилось нас ждать, но я знал, что она так не думает. Крёлле золотая девочка. На самом деле ее зовут тоже вроде моего. Констанция Лиллефин или что-то в этом роде. Никак не запомню.
В воскресной школе нам рассказывали о человеке по имени Ной. Он жил много тысяч лет тому назад в далекой стране. И на вершине горы построил лодку под названием ковчег. Это ему Бог так повелел. Потому что, сказал Бог, скоро начнется страшный ливень. И вся суша превратится в море. Поэтому Ною нужно поймать по паре всякого зверья, какое только есть, одного его и одну ее. И загнать их в лодку, пока не начался потоп, иначе они захлебнутся и погибнут. Народ, конечно, считал Ноя большим чудаком, ну что он стаскивает разную живность в корабль на вершине горы, но Ной не обращал на насмешников внимания. И как только он управился, начался дождь. Сперва вода покрыла поля и дороги, потом поднялась выше домов и деревьев, наконец дошла до горы, где был Ной со своим ковчегом, и смыла тяжелую лодку, и она поплыла. Ной с семьей и зверинцем плавал по волнам несколько недель. Ужас в том, что все, кто был не в лодке, утонули. Бога это тоже огорчило, так что потом он придумал радугу и пообещал никогда больше не проливать на землю столько воды за раз.
Мы шли домой, припекало солнышко, и вдруг Лена сказала:
— Что за дурацкое название — ковчег. Этот Ной мог бы придумать и получше.
— Может, его не Ной придумал, — возразил я, прыгая через лужу.
— А кто? — спросила Лена, прыгая через еще большую лужу. — Думаешь, в Библии ошибки?
— Думаю, ошибок в Библии нет, — ответил я, разбежался, чтобы прыгнуть через самую большую на нашем пути лужу, и приземлился точно в ее середину.
— Может, они буквы перепутали? — спросила Лена. — Первую запомнили, а остальные спутали. Это ведь было давно, Бог знает когда.
Я вылил воду сперва из левого сапога, потом из правого, потом из обоих сапог Крёлле по очереди. А потом спросил Лену: на чем же, по ее мнению, плавал Ной? Что это было — Ноев корабль? Или, может, целый крейсер?
Она ответила не сразу. Я даже решил, что она вообще ничего не придумает, но тут она выпалила:
— Катер!
Конечно же, у Ноя был катер, в этом Лена не сомневалась. Все знают, что катер — это такая лодка. А ковчег — это непонятно что, выдумка. И Лена вздохнула по-взрослому: ну как же так, писать такое в Библии.
— Катер ведь небольшой, — сказал я.
Лена кивнула.
— В том-то и дело, Трилле, что небольшой. Тогда ясно, почему динозавры вымерли. У Ноя не хватило для них места.
И вот как раз когда я представлял себе, как пыхтит и тужится бедный старик Ной, затаскивая на борт тираннозавра, меня осенила блестящая идея.
— Лена, а давай сделаем Ноев катер? Посмотрим, сколько живности мы наловим?
Оказалось, нет такого дела, на которое Лена мечтала бы потратить свой выходной с большей радостью!
Большой хороший рыбацкий катер есть у дяди Тора, он ходит на нем в море все дни кроме воскресенья. Вообще-то на меня с Леной он обычно злится и с ходу кидается, но катер — это не такая вещь, которая валяется под каждым кустом, выбирай — не хочу. Лена сказала, надо довольствоваться тем катером, который у тебя есть, даже если он дяди Тора. Неужели ты думаешь, спросила она, что Ной стал бы обращать внимание на дядю с немножко трудным характером, когда ему надо было спасать мир? Я пожал плечами, но сомнения у меня остались. А потом мы вручили Крёлле папе и дернули со двора на море.
Дядя Тор живет в третьем и последнем из имеющихся в Щепки-Матильды домов, у самого моря. В то воскресенье он уехал в город в кино. Катер болтался на привязи у мола. Всего и проблем — спрыгнуть в катер, а потом спустить трап. У меня был опыт, потому что дядя Тор однажды брал меня с собой на рыбалку. Мы дисциплинированно натянули спасательные жилеты. И от этого сразу стало казаться, что хоть мы и берем катер без спроса, но все-таки поступаем еще не очень плохо. Мы даже приободрились и подумали надеть велосипедные шлемы, но не надели.
В Щепки-Матильды очень много разных зверей, больших и маленьких. Сначала мы принесли двух кроликов, которые живут в клетке под кухонным окном деда. Их зовут Февраль и Март. Они никак не желали смирно сидеть на палубе, но успокоились, получив по пучку одуванчиков. Потом мы сходили за сарай в наш курятник и притащили несушку номер четыре и петуха. От него было ужас сколько шума. Мы далее решили, что сейчас мама непременно нас услышит, но, видно, в доме работало радио, и все обошлось. Овцы пасутся летом в горах, так что нам достался наш единственный козел. Он одного возраста с Магнусом и имеет, как говорит дед, тяжелое чувство юмора. Взойдя на борт, козел первым делом сожрал у кроликов все одуванчики — пришлось нам рвать еще. Потом мы рыскали по всей Щепки-Матильды в поисках кота и кошки, но нашли одного только Жруна.
— Он такой жирный, что сойдет за двоих, — постановила Лена.
От всего этого таскания ослабли ремни на жилетах. Мы затянули их потуже, принесли из кладовки столько банок для варенья, сколько смогли унести, и приступили к сбору насекомых. Мы добыли двух шмелей, двух червей, двух улиток, двух тлей, двух пауков, двух божьих коровок. Всего шесть банок. Пока мы покончили с этим, прошло уже много часов. Мы проголодались и натрудили спины. К тому же один из шмелей укусил Лену, когда она попыталась выяснить, какого он пола.
— Так мы никогда не закончим, — раздраженно прогудела Лена, растирая палец.
Все звери чинно разлеглись на палубе и нежились на солнышке. Раньше я никогда не видел животных на борту лодки. Может, они всю жизнь мечтали о том, чтобы прокатиться по морю, подумал я. Это была приятная мысль. Но катер все еще не был заполнен до конца.
Лена посмотрела на меня серьезно и сказала:
— Трилле, пора вести корову.
Дядя Тор держит телок. Это коровьи подростки, то есть тоже коровы, только не такие уравновешенные и послушные, как обычные, потому что у них переходный возраст. Они щипали травку перед дядиным домом. Ну почему, почему все, без чего нам сегодня не обойтись, обязательно дядино?! — тоскливо подумал я и пожалел, что у нас нет своих коров. Дядя Тор с ума сойдет от злости! У меня задрожали коленки, и я показал на них Лене.
— Трилле, надо нам что-то делать с твоими коленками, — строго сказала Лена.
Она была уверена, что дядя Тор и сам поймет, что мы не можем убивать весь день, наполняя катер букашками. Нам нужно крупное животное, которое занимает место.
У меня были опасения, что дядя не так просто войдет в наше положение, но вслух я ничего не сказал.
Мы постояли, наблюдая за телками, и выбрали самую взрослую и покладистую.
— Пойдем, моя хорошая, — позвала Лена и легонько потянула телку за веревку, которая была у нее на шее. И та как миленькая дошла с нами до волнореза, ни разу не взбрыкнув. Словно бы мы вели на поводу большую славную собаку.
