Людмила Матвеева - Дарю тебе велосипед
…Однажды Сашенька сидел на веранде и смотрел в цветное окошко. На этот раз он выбрал жёлтое окошко. Он видел жёлтый забор, жёлтый берег Истры, жёлтые стволы берёз. На жёлтой дорожке появилась жёлтая бабушка с жёлтым бидоном. Она вошла на веранду и оказалась не жёлтой, а обыкновенной.
— Кашу сварил? — спросила бабушка.
— Сварил, бабушка.
— И пол вымыл, и пыль вытер. Ты не внук, а мечта. Садись завтракать. У нас сегодня огурцы.
— Сейчас, бабушка. Иду.
А сам продолжал смотреть в жёлтое окошко. Жёлтый Лёша прошёл по жёлтой тропинке вниз к реке. Он нёс жёлтые удочки. И рубаха на нём была жёлтая. А вон проехала незнакомая девочка на жёлтом велосипеде. И глаза у неё были, конечно, жёлтые.
— О чём ты мечтаешь, Сашенька?
— Да так, бабушка. Интересно — вот так всё жёлтое, а так — всё синее. Хорошо смотреть в цветные стёкла.
— А, хорошо. Я тоже люблю эти стёкла. Но больше люблю не сидеть и смотреть, а что-нибудь делать. Движение — это прекрасно. Пошли позавтракаем, а потом я тебе покажу одну вещь.
— Какую, бабушка?
— Потерпи. Сюрприз имеет свои законы.
Сашенька быстро поел и уставился на бабушку.
— А посуда? Я мою, ты вытираешь. Давай быстро.
— Бабушка, — заныл Сашенька, — а нельзя посуду потом? Ну, бабушка.
— А мухи? Давай быстрее.
Какой человек не любит, когда ему делают сюрприз? Любой любит. Лишь бы сюрприз был приятным. А уж бабушка всегда знает, чем обрадовать своего внука.
— Где сюрприз, бабушка? — спросил Сашенька, когда была вытерта и убрана в шкафчик последняя чашка.
— Пошли.
Они спустились с крыльца, обогнули дом и подошли к забору. Там, за кустами малины, где дорожка заросла крапивой, что-то блестело. Отсвечивало на солнце что-то чёрное, металлическое. И сияли зеркальные линии. Сашенька побежал прямо через крапиву. Велосипед! Это был велосипед, самый настоящий, чёрный, взрослый, с золотыми буквами. Колёса и руль, седло и педали — велосипед! Сколько раз Сашенька садился на велосипед! Взлетал в седло, легко оттолкнувшись от земли. И нажимал на педали, и летел вперёд. И звонил в звонок. Все расступись, едет Черенков Александр! Только всё это было в мечтах. А на самом деле этого никогда не было. Ни разу.
И вот настоящий велосипед, сияющий и сверкающий, стоит перед ним, легко прислонившись к забору. Сашенька гладит руль и седло, и спицы, и педали, и шины, и звонок. Какой прекрасный велосипед. И как жаль, как обидно, что нельзя вот прямо сейчас сесть и поехать, куда вздумается. Чтобы завертелись колёса, замелькали спицы, чтобы ноги нажимали на педали, а глаза смотрели далеко вперёд. Нельзя, нельзя. Почему? Ну конечно, читатель. Ты догадлив. Потому нельзя, что Сашенька Черенков не умеет ездить на велосипеде. Не умеет. В мечтах ездил, а на деле — не пробовал.
— Бабушка! — Он не хочет её огорчать, ему неловко, но надо признаваться. — Я не умею кататься на велосипеде. Так уж получилось, бабушка.
А бабушка?
Она весело смотрит и нисколько не огорчается. Она отвечает немного невпопад:
— А они — шуба. Да тьфу на неё, на эту шубу. Прелесть, правда?
— Прекрасная машина. Только…
— Садись и поезжай. Что ты мнёшься, как телеграфный столб?
Ну разве столбы мнутся? Впрочем, бабушка за это не отвечает. Она выводит велосипед на дорожку и хлопает ладонью по седлу: садись, Сашенька. Бабушка придерживает велосипед сзади, и он влезает в седло. И хватается за руль, а больше на этой неустойчивой машине держаться не за что. И медленно, неуверенно ставит ноги на педали — а больше их девать и некуда, так уж устроен велосипед. И нога сама нажимает педаль, а другая нога — другую педаль. И велосипед трогается с места. И конечно, хочет сразу повалиться набок.
— Не упадёшь, я держу. Главное — движение. На одном месте обязательно упадёшь. Не бойся, я держу крепко.
И он выезжает на улицу, он едет по дороге, выписывает зигзаги, виляет. Сзади бабушка держит велосипед за седло. Раза два она не удержала, Сашенька свалился. Он потирает коленку, локоть. Поднимает велосипед.
— Бабушка, может, на сегодня хватит? А завтра ещё?
— Ну что ты? Ты способный, ты бесстрашный. Помнишь, как быстро ты научился плавать?
Как важно вовремя напомнить человеку, какой он молодец.
Сашенька снова в седле. Конечно, он бесстрашный. И не каша, и не лапша. И не хуже других. Никто никого не хуже. Бывают минуты слабости, но их надо преодолеть. Хорошо, что бабушка так крепко держит седло.
— Сашенька! На велосипеде не умеет! А я давно умею! — Это Аллочка, конечно. Вышла из своей калитки и стоит, только её не хватало.
— Бабушка, может, хватит? — тихо спрашивает Сашенька.
— Ничего подобного, — тихо отвечает бабушка, — тем более девочка смотрит. Ты что? Садись, поехали.
Он потирает ушибленный локоть. Не так уж и больно, в траву падать мягко.
И снова Сашенька на велосипеде. И опять вперёд, потихоньку. Только руки держат руль чуть увереннее. И спина чуть крепче. И голова не мотается, как былинка на ветру. И зигзаги меньше — путь почти прямой.
— Подумаешь, девочка, — ворчит Сашенька. — Аллочка-кричалочка.
Бабушка трусцой бежит за велосипедом, это придаёт Сашеньке уверенность. Бабушка держит крепко. Хорошо, что бабушка сильная. Не зря она каждое утро делает зарядку, плавает. А зимой каждое воскресенье ходит с подругой на лыжах.
— Девочка, — ворчит Сашенька, а сам крутит, крутит педали.
— Всё равно — девочка, — тихо отвечает бабушка. — Ты мужчина и никогда перед женщиной не показывай слабость. Стыдно.
Да ладно, ладно. Он постарается.
Велосипед едет, Сашенька спокойно нажимает на педали, не дёргает руль, и руль больше не вырывается из рук. Велосипед слушается! Медленно, не спеша, вперёд. Ветер не воет в ушах, до этого ещё далеко. Но всё-таки! Сашенька едет на велосипеде. Это оттого, что бабушка крепко держит его велосипед и не даёт ему повалиться.
— Бабушка! Еду! Лучше, правда, бабушка?
Она не отвечает. Не слышит? Он тогда погромче:
— Бабушка! Смотри, как получается!
— Молодец! Хорошо! Сашенька! — кричит бабушка издалека.
Сашенька не заметил, как она перестала его держать. Она стоит у калитки. А он едет, едет сам. Сам едет!
И Аллочка кричит во всё горло:
— Сашенька научился на велосипеде! Смотрите!
От неожиданности Сашенька делает зигзаг и всё-таки валится набок. Но это уже не имеет никакого значения.
…Теперь он на своём велосипеде каждый день ездит за хлебом и на почту. А иногда за молоком. Если бидон повесить на руль и ехать ровно и аккуратно, молоко не расплещется. А без бидона можно носиться с огромной скоростью.
Жалко, что не видит Сашеньку в эти минуты тот человек, который, может быть, стал бы относиться к нему иначе…
Телеграмма
Сегодня Сашенька приехал на почту на закате. Сейчас он опустит письмо в синий почтовый ящик, не слезая с велосипеда. Это совсем нетрудно, если держаться за забор. Вот как всё складно получается — Лёша обещал взять Сашеньку сегодня на рыбалку. Не Фиму, не Аллочку, не Пашку-Машку, а именно Сашеньку. Потому что не они, а он, Сашенька, ухитрился накопать червей за старым колодцем. Лёша сказал:
— Завтра вечером возьму тебя с собой на рыбалку. Ты, Сашенька, хотя и на два года младше, а всё равно толковый.
Вот как сказал Лёша, такие слова не часто услышишь, особенно от такого взрослого сдержанного человека. Сашенька сразу понял, что теперь он поймает штук сто ершей, а может, и щуку. Мечтая об этом, он подъехал к зелёному домику, на котором была вывеска: «Отделение связи». Это и была почта.
Сашенька достал из кармана конверт. Там были стихи, которые казались Сашеньке очень хорошими. «Летают весёлые птицы, летают горячие искры, летит к тебе эта страница с далёкого берега Истры». На самом деле это не были такие уж замечательные стихи, но они выражали Сашенькино настроение — немного грустное, немного мечтательное, а именно настроением ему и хотелось поделиться.
Письмо с шорохом упало в ящик и стукнулось о железное дно. Всё, можно мчаться обратно, Лёша, наверное, ждёт его у своей калитки.
— Мальчик, постой, не уезжай!
В дверях почты стояла женщина, которая обычно сидела внутри, за барьерчиком, и принимала бандероли и заказные письма.
— Послушай, мальчик, отвези телеграмму на Лесную, дом шесть. Здесь недалеко, я не могу почту оставить. Будь добр. Знаешь, где Лесная?
— Конечно, знаю. — Сашенька взял сложенный листок. — Я все улицы в посёлке знаю. Пока пешком ходил — не все улицы знал, а теперь-то я на велосипеде. Я эту телеграмму с большой скоростью доставлю. Раз-два — и на Лесной. А потом раз-два — и на реке.
Сашенька помчался по дороге, женщина с почты что-то говорила ему вслед, но он не слышал.
Вот и Лесная улица, мягкая от опавших сосновых иголок. Велосипед пружинит, как будто едет по матрасу. Сашенька затормозил у дома номер шесть и крикнул:
