Святослав Сахарнов - Путешествие на «Тригле»
Прошло более месяца после ухода моего приятеля.
Сижу как-то я днем дома. Звонок. Открываю дверь, вижу — стоит на лестнице мой капитан, весь коричневый от загара, и держит в руках банку, прикрытую марлей.
— Держи! — говорит он. — Еле довез: три раза из банки на пол выпрыгивала… Ну, прощай, я еще дома не был!
И ушел.
Взял я банку. В ней плавает небольшая, с нашего окунька, голубоватая рыба. Бока в красных пятнышках. Морда тупая, короткая. Ничего особенного, только, когда раскрывает рот, видны зубы.
«Ого, если такими тяпнуть за палец!»
Мне от такой мысли даже неприятно стало. Осторожно внес пиранью в квартиру, перелил вместе с водой в пустой аквариум.
— Ну, теперь живи! Только чем тебя кормить?
Конечно, сырым мясом!
Сбегал в магазин. Принес. Бросил кусочек в аквариум.
«Сейчас как цапнет! — думаю. — Брызги полетят!»
Жду. Ничего. Отошла моя пиранья в сторону. Наверное, хитрит. Бросил я второй кусочек, а сам ушел по делам.
Возвращаюсь — мясо не тронуто. Пиранья стоит над самым дном, шевелит плавниками, на мясо никакого внимания.
Тогда я набрался отчаянной смелости и, чтобы разбудить в рыбе хищника, сунул в аквариум палец.
Пиранья не шелохнулась…
Не знаю, что она ела у моего приятеля на теплоходе, — может быть, у него была для нее какая-то особенная бразильская пища, — но у меня рыба заскучала.
В одном углу аквариума стекла были с браком — желтые, мутные. Отойдет, бывало, пиранья в этот угол, уставится в стекло и смотрит. Должно быть, стекло напоминало ей мутную воду родной Амазонки.
Всего три дня прожила у меня диковинная гостья.
Когда на четвертый день я вошел утром в комнату, рыба неподвижно лежала на песке. Жабры ее не шевелились. Она лежала, обращенная головой в тот самый желтый угол аквариума, где простояла накануне целый вечер.
Море под облаками
Один мой приятель был прошлым летом в экспедиции с учеными на берегу моря.
Разбили они лагерь.
Погода пасмурная. Только что отгрохотал шторм. Скалы мокрые. Из расселин ручейки. Низкие облака цепляются за верхушки скал. Облака невысоко — метров сорок.
«Дай, — думает мой приятель, — рукой потрогаю облако!»
Подумал так и полез на скалу. Лезет, по сторонам смотрит. Запоминает обратный путь.
Вверх не страшно, а вот вниз! Куда ногу ставить — не видно.
Лез, лез и долез до широкого уступа.
Посмотрел вверх. До облаков еще метров десять. Посмотрел вокруг — в камнях на уступе лужицы.
Видит — в одной лужице что-то шевелится. Присел над ней на корточки. В красноватой воде — крабишка. Увидел человека и под камень — шасть!
Посидел под камнем, любопытство одолело, высунул нос. Клешонками шевелит — ждет, что человек делать будет.
А в луже он не один. По дну две витые ракушки ползут, черные моллюски их на себе тащат. Маленькие серые рачки шныряют: то в стайку собьются, то во все стороны — порск! И что самое удивительное — рыбка! Бычок, с мизинец толщиной. Глазастый, губы бантиком.
Очень удивился мой приятель. Как эта живность в дождевую лужу на верхушку скалы попала? Ну ладно, краб, моллюски, рачки по стенке могли залезть. А рыбка?
Странная компания! Не по воздуху ведь они сюда прилетели?
Захотелось приятелю пить. Макнул палец — и в рот. А вода-то в луже соленая, морская!
Тут он и сообразил. Никакая это не дождевая лужа. В шторм, когда волны о скалу разбивались, брызги вверх летели. Получились на уступе лужи. И морские животные с брызгами сюда попали — вон на какую высоту их забросило!
Ну а что с ними дальше будет? Выглянет солнце, лужи высушит — и конец?
Опустил приятель в лужу руку, загнал бычка под камень, вытащил за хвост и швырнул в море.
Больше он никого не спасал. Краб и моллюски захотят — своим ходом уйдут, а рачков не поймаешь — маленькие они да верткие.
А может, солнца скоро и не будет? А будет опять шторм?
Снова полетят вверх соленые брызги. Переполнятся лужи водой и потекут ручейками вниз. Вместе с водой потекут их обитатели. Домой — в море.
Посмотрел мой приятель еще раз на крабишку, попрощался с ним и хотел было лезть дальше. А дальше — никак. Выше отвесная стена, ни одной ступеньки.
Так и не долез он до облаков. Метров десять. Чуть-чуть.
Девочка и рыба
Шел пароход из Америки домой, в Ленинград.
Шел и, встречаясь с кораблями, гудел в блестящую медную сирену: «У-у-у-у-у!»
В каюте, что под самым капитанским мостиком, ехала с отцом и матерью девочка. Звали ее Нюся.
Выйдет, бывало, на палубу, а палуба качается: вверх-вниз, вверх-вниз… Схватит девочка папу и маму за руки и ходит с ними.
А чуть останется одна — прижмется к стенке и ни с места.
Отец позовет:
— Нюся, смотри, какие дельфины прыгают! Иди сюда!
А она:
— Я здесь постою.
Мать скажет:
— Нюся, какие чайки летают! Иди их хлебом кормить!
А она:
— Мне и тут хорошо.
Боится одна шаг шагнуть. Ну что с такой трусихой делать?
Посередине океана — целое море водорослей. Бурые, зеленые, лохматые. Вытащили матросы здоровенную охапку, тряхнули — оттуда на палубу — брык! — рыба.
До чего безобразная: бурая, зеленая, в лохмотьях. Голова большая, курносая. Плавники — как маленькие кривые ручки.
Налили матросы в ведро воды и пустили туда рыбу.
Голова у нее тяжеленная, перетянула — тык рыба носом в дно! Ручками-плавниками толкнулась, подпрыгнула. Не удержалась — кувырк через голову — и опять на дно.
Матросы закричали:
— Рыба-клоун, рыба-клоун!
Пассажиры ахают:
— Вот так рыба!
А капитан слез с мостика и говорит:
— Эта рыба, и верно, клоуном называется. Живет она в водорослях. Запутается и плавает с ними: сама-то плавать почти не умеет. Вот и держится, чтобы не перевернуться. Посмотрели? Давайте выпускать.
Нюся как закричит:
— Я не посмотрела! Принесите сюда..
Капитан оглянулся:
— А! Это та девочка, которая боится отпустить папы-мамины руки? Понимаю: если она их выпустит, то перевернется вниз головой, как эта рыба.
Нюся обиделась и говорит:
— А вот и не перевернусь.
И выпустила руки.
Все засмеялись, а матрос взял ведро и пошел тихонько к борту.
Нюся за ним. Показал матрос рыбу и — ш-ш-ш-ух! — ее с водой за борт.
Захлопала Нюся в ладоши и побежала по пароходу. Одна. Видно, все ее страхи вслед за рыбой-клоуном в море попрыгали.
Мокрый цирк
Наш пароход стоял в южном порту.
Был июнь. Было жарко и скучно.
— Знаете что? Пойдемте в цирк! — предложил мне помощник капитана. — Ручаюсь, в таком вы еще не были. Не забудьте захватить фотоаппарат.
Я взял фотоаппарат, и мы с ним двинулись в путь.
Когда пришли, я очень удивился: что это за цирк? Крыши нет, места под открытым небом. Посередине вместо манежа круглый бассейн. В нем вода.
Посмотрел я на воду и подумал: а как же будут падать клоуны? Ведь в цирках они всегда падают. Неужто в воду? Ну для чего это нужно!
Я даже слегка расстроился.
Заиграла музыка, и представление началось.
Из небольшого канала в бассейн въехал плотик. На нем стояла девочка в белом платье и сидела собака. Ремни от плотика шли прямо в воду. В упряжке неторопливо плыл дельфин.
Вот так раз!
Я обрадовался, что попал в такой морской цирк. Девочка на плоту сделала круг вдоль стенки бассейна, и дельфин увез ее назад в канал.
Потом стали выступать акробаты. Два дельфина-белобочки. Они по команде выпрыгивали из воды и летели по воздуху, как связанные веревочкой. «Оп! Оп!» Над водой опустили кольцо, и дельфины начали прыгать через него.
Затем над бассейном наклонили доску. На конце ее стал человек. В руках у него была миска с рыбой. Дельфины выскакивали из воды и брали рыбу у человека прямо из рук.
Я не выдержал и захлопал.
— Артисты, — сказал помощник капитана. — Еще клоуна бы сюда!
Между тем бассейн приготовили для игры. Я сразу угадал какой. По краям поставили щиты с кольцами. Под каждым кольцом веревочная корзина. Баскетбол.
Две команды — животные в красных и животные в синих шапочках — приготовились. Судья свистнул в свисток и бросил на середину бассейна белый мяч.
Первый же дельфин подцепил носом мяч да как швырнет его! Мяч подхватил второй… третий… Мяч закрутился и подплыл под щит. Тогда дельфин в красной шапочке цап его, подскочил вверх и прямо в кольцо — гол!
Брызги летели на публику дождем.
— Шайбу! — крикнул я.
И тут я увидел, что к краю бассейна подбирается человек в темном костюме и в шляпе. В такую-то жару!
Человек подошел к краю бассейна и стал делать вид, что он очень увлечен игрой. Он наклонялся над краем, наклонялся и наконец — бултых! — полетел в воду.
