Нил Шустерман - Здесь был Шва
Но тогда я этого ещё не знал. Так и сидел на детском сиденьице в тележке, мёрз и продолжал ждать. Фасоль лима, цветная капуста, спаржа… Мамы всё не было. Ни через пять минут, ни через десять. Я перечислил уже все овощи.
И тогда я заплакал. Сначала просто тихонько хныкал, потом всё громче и громче. Начал кричать, звать на помощь: пожалуйста, кто-нибудь, найдите мою мамочку, она в соседнем ряду! Я кричал и плакал, и знаешь что? Знаешь что?! Никто этого не замечал!
Я сидел в тележке, плакал так, что, казалось, скоро у меня глаза вытекут, а люди шли себе мимо, как будто меня вовсе не было. Никто — ни другие матери, ни работники магазина, ни управляющий — никто меня не видел и не слышал. Народ брал свои товары и шёл дальше. Вот тогда я и понял, что так будет всегда. А рано или поздно наступит момент, когда никто не вспомнит обо мне, ни одна живая душа. И в этот день я исчезну — навсегда, бесследно. Как моя мама.
* * *Я слушал его рассказ с комом в горле. Невозможно себе даже представить, каково это — сидеть в магазинной тележке, одному в толпе людей, и ждать маму, которая так и не вернётся.
— Шва, — медленно сказал я, — люди не исчезают только потому, что о них никто не вспоминает.
— Если ты не помнишь о человеке, то откуда тебе знать, что он не исчез, Энси? Как то дерево, что упало в лесу. Если там нет никого и ничего, что услышало бы шум его падения, то это всё равно что никакого шума не было; и если никто, совсем никто не помнит тебя, то это значит, что ты на самом деле никогда не существовал.
Я не находил слов. И полумрак комнаты, и всё, что мне было известно о Шва, располагали к мысли, что такое почти что возможно.
— Но… но ты же был там, Шва. Ведь кто-то же в конце концов заметил тебя в тележке, иначе ты бы до сих пор сидел в ней, мешая народу добраться до цветной капусты.
— Этого я не помню — остаток дня как будто утопает в тумане. Следующее чёткое воспоминание — я в полицейском участке с отцом, отвечаю на вопросы и смотрю, как отец заполняет документы. В основном я молчал. У меня сложилось впечатление, что коп даже не подозревает о том, что я тоже здесь, и это возмутило меня. Поэтому я кое-что стащил — такое, чего бы инспектор не сразу хватился, но что могло бы привлечь ко мне внимание. Когда полисмен взял стопку протоколов о пропаже человека, листы рассыпались и разлетелись по всему полу, а я засмеялся. Коп не мог ума приложить, почему распались листы, а вот я — я знал.
— Скрепка! — догадался я. — Ты стибрил скрепку!
— Когда мы шли домой, папа держался так, словно ничего не случилось, словно всё нормально. Это было ещё до несчастья с ним, но уже тогда он повёл себя странно, как будто совсем забыл о маме. Начиная с этого момента он никогда больше не упоминал о ней. Её портреты пропали со стен, а вскоре всё, что могло натолкнуть меня на мысль о ней, исчезло. Всё, кроме вот этого.
Он засунул руку под матрас, пошарил немного и выудил маленький пластиковый пакетик.
— Эту я храню отдельно от остальных, — пояснил он, протягивая мне пакетик. Я принял его с таким благоговением, будто мне вручали алмаз. Пожалуй, эта скрепка была самой драгоценной вещью, которую мне когда-либо в жизни приходилось держать в ладонях.
— Знаешь, Шва, что бы ты там ни говорил, ты не исчезнешь.
— Да, Энси, не исчезну. Уж об этом я позабочусь. Сделаю кое-что такое — все увидят и никто никогда не забудет.
— И что же это?!
Я не мог различить выражения лица Шва, но не думаю, чтобы он улыбался.
— Увидишь.
15. Междуворот в третьем проходе. Никто не будет любезен убрать эктоплазменную слизь?[29]
Я не имел понятия, что задумал Шва, но жутковатое спокойствие его тона мне очень не понравилось. Всю дорогу домой меня не оставляло нехорошее предчувствие. Уж это спокойствие Шва! Было в нём нечто триумфальное, словно озарившее его вспышкой славы. Наподобие той вспышки, что произошла с Даффи Даком[30]. Помните старый мультик: к Даффи никто не питает уважения, поэтому чтобы доказать, что он лучше Багза Банни, он съедает несколько динамитных шашек, выпивает канистру бензина, а напоследок глотает горящую спичку.
— Вот так! — торжествует Даффи, входя в жемчужные врата. — Жаль только, что это можно сделать только один раз.
Я посоветовался с Хови и Айрой, потому что больше не с кем было.
— Может, он обмажется зелёной краской и пустится бегать по школе? — предположил Айра.
— В голом виде! — добавляет Хови.
— Не-е, — возражаю я. — Если уж кошачий костюм и оранжевое сомбреро не привлекли ничего внимания, то про зелёную краску и говорить не стоит.
— Может, он спрыгнет с парашютом на поле прямо во время футбольного матча? — говорит Айра.
— В голом виде! — добавляет Хови.
— Не-е, — возражаю я. — Люди, может, и запомнят само происшествие, но забудут, кто был его героем.
Толку от приятелей я не добился, поэтому, отставив в сторону владевшие мною смущение и неловкость, понёс свои тревоги к Лекси; потому что знал: несмотря ни на что, она так же переживает за Шва, как и я.
Наверно, такова ирония судьбы, но наши с Лекси нынешние отношения вращались исключительно вокруг Шва.
— Вот ещё чепуха! — заявила Лекси, выслушав историю матери Шва. — Он не исчезнет, потому что она никуда не исчезала!
— Почему ты так уверена?
— Потому что люди не проваливаются просто так в чёрную дыру.
— А если? — настаивал я. — Может, они как раз проваливаются, только этого никто не замечает?
В это время в комнату вкатился Кроули.
— Беседуете о нашем друге мистере Шва, не так ли? — спросил он.
— С каких это пор Шва стал вашим другом? — поинтересовался я.
— Это просто фигура речи.
— Дедушка — вот кто должен считаться экспертом в области невидимости! — ехидно сказала Лекси. — После стольких лет в этой берлоге.
Поскольку Лекси всё равно не увидела бы его свирепого взгляда, Кроули направил его на меня.
— Глаз не зрит, зато память хранит, — изрёк Старикан и покатил к окну. Я сдвинул шторы на одном из них, чтобы впустить в гостиную толику вечернего света, но Кроули плотно задёрнул портьеры и повернулся ко мне. — Сколько лет ты слышишь побасёнки о полоумном Старикашке Кроули?
— Сколько себя помню, — ответил я. — И даже ещё дольше.
— Вот видите? Есть разница между быть незаметным и быть незримым. Никто не может пройти мимо этого ресторана, не подняв глаза на мои окна и не вспомнив обо мне.
— А как насчёт матери Шва? — спросил я Старикана. — Она какая, по-вашему, — невидимая или незримая?
— Если честно, мне до лампочки. — Кроули развернул своё кресло и покатил на кухню. — Но если бы мне не было до лампочки, уж я бы нашёл способ это выяснить.
* * *За углом от нашего дома жил один парень, работавший в коммунальном отделе водо- и энергоснабжения и утверждавший, что он — лозоход. Вы, наверно, слышали про таких людей: они бродят, держа в руках прутик в виде перевёрнутой буквы Y, и якобы прислушиваются к идущим от земли токам (или что там от неё исходит), таким образом находя под землёй воду. Звали этого парня Эд Нибли, и в его обязанности входило искать протечки и неполадки в водопроводе нашего района. Иногда я задаюсь вопросом: интересно, в отделе водо- и энергоснабжения знают, что этот Эд делает свою работу с помощью прутика, а не с помощью более традиционного метода, называемого в народе «а чёрт его знает, по наитию»?
Я как-то видел его за работой в соседнем дворе; правда, снаряжён он был не Y-образной веточкой, а двумя стержнями из нержавеющей стали. Наверно, и лозоходов коснулся технический прогресс. Держа по стальной палке в каждой руке, Эд бродил туда-сюда по двору. Он рассказывал мне, что когда стержни остаются параллельными, это значит, что течи под землёй нет. А вот если стержни скрестятся — значит, там вода. Побегав по двору, Эд точно предсказал, где прорвало трубу — и все замерли от изумления. Вообще-то, произнося своё пророчество, Эд стоял в лужице грязи, но он утверждал, что эта грязь — чистой воды совпадение. Ну что ж, сомнение всегда рассматривается в пользу обвиняемого.
Кроули предположил, что наверняка существуют способы узнать, что сталось с матерью Шва и как она провернула фокус с исчезновением. Шва был убеждён, что здесь не обошлось без вмешательства сверхъестественных сил, и я был склонен думать, что он, возможно, прав. Может, на его мать обрушился удар «эффекта Шва» небывалой мощи, и когда никто не смотрел, вселенная просто поглотила её, даже не срыгнув при этом. Но опять-таки — а вдруг отрыжка имела место? Ну то есть, след можно найти? И вот тут-то на сцену выступил Эд Нибли. Согласно «Хотите верьте — хотите нет» от Рипли[31], любой мало-мальски солидный лозоход способен общаться с духами и управляться со всякими другими «паранормальными феноменами». Эти вещи из разряда тех, про которые говорят: «Не вздумай сам сделать это дома!» — и правильно, потому что я, например, совсем не горю желанием узнать, сколько человек померло в моей спальне.
