Михаил Герчик - Повесть о золотой рыбке
— Решатся, — ответил Сашка с набитым ртом. — Ты, брат, еще не знаешь, что это за публика такая — аквариумисты. Вот, положим, человек вчера аквариум купил. Думаешь, станет он тебе ждать, пока теплые дни придут? Нет, ты подай ему рыбок немедленно, он теперь без них и дня прожить не сможет… Так что ты не сомневайся, рыбу свою мы всю продадим. А чтоб не замерзла, банки тряпками обкрути — вон там, на полке, у меня специально шерстяные тряпки приготовлены. Термометры поставь в каждую банку. Я термос с горячей водой припас: упадет температура, а мы туда водички горяченькой. Вот рыбки и заиграют.
— Они ж заболеть могут, — мрачно сказал Юрка, раздосадованный тем, что на рынок все-таки идти придется, но Сашка не ответил ему, стал торопливо одеваться.
Через переднюю площадку, чтоб в сутолоке не разбили банки с рыбками, они зашли в трамвай. Стекла в трамвае были затянуты толстым мохнатым слоем наледи, Юрка кое-как продышал в ней круглую, словно пятак, дырку и смотрел на пробегающие вдоль тротуара дома, испятнанные желтыми прямоугольниками света, на обгонявшие их машины, на редких еще прохожих, прятавших носы в воротники пальто. Его руки оттягивала большая хозяйственная сумка, в которой стояли две банки с рыбками и сетка-авоська с термосом, и когда трамвай тормозил или резко поворачивал, Юрка всем телом приваливался к холодной стене, чтоб не расплескать воду. Сашка стоял, широко расставив ноги и форсисто сбив на затылок пушистую заячью ушанку, и тоже покачивался на поворотах, а трамвай все трясся и трясся на настывших за ночь рельсах, еще не очень переполненный и неторопливый.
Пока ребята доехали до рынка, уже совсем рассвело. Как Сашка и предсказывал, несмотря на мороз, много народу толпилось в углу, где обычно собирались аквариумисты. Из постоянных продавцов не было лишь Анны Михайловны. Ее место занимала Лена — только глаза и кончик носа выглядывали из огромного пухового платка, в который она была закутана.
Завидев Лену, Сашка вспыхнул, узенькими щелочками прижмурил глаза. Подошел, поставил на прилавок сумку и насмешливо протянул:
— Ай-ай-ай, Елена Константиновна, что я вижу?! Да вы, никак, рыбками торгуете? А кто меня как-то за это самое дело из дому гнал, последними словами обзывал? Или кулаки у Анны Михайловны оказались покрепче вашей принципиальности?
Лена сдвинула повыше на лоб платок и отвернулась, будто вовсе не к ней, а к кому-то другому были обращены Сашкины слова.
— Иди сюда, — сказала она Юрке, — здесь место есть. — Подвинула свою банку с рыбой, сумку и кивнула: — Устраивайся. Только тряпки под банки подклади, не ставь на снег, быстро вода остывает.
— Сам знаю, — пробормотал Юрка, поглядывая то на Лену, то на Сашку, который стоял перед ней, засунув руки в карманы. Губы у Сашки кривились в ухмылке, и зло поблескивали прищуренные глаза.
— Значит, со мной и разговаривать не хотят? — Король презрительно цвыркнул сквозь редкие зубы. — А ты поговори, поговори… Я, по-твоему, спекулянт, горлохват… А ты кто? По какому праву ты мне в лицо плевала, я у тебя спрашиваю, если сама не лучше меня?!
Сашка говорил шепотом, чтоб не привлекать внимание людей, толпившихся на площадке; лишь Лена и растерянный, ничего не понимающий Юрка могли слышать этот свистящий шепот. Но Юрка только недоуменно хлопал глазами, а Лена спокойно сметала с прилавка красной варежкой снег и не отрывала глаз от банки, в которой резвились золотисто-белые точечные данюшки.
Это безразличие вывело Сашку из себя; он схватил Лену за руку, дернул, чуть не опрокинув свои банки с рыбками, и раздельно, по слогам, произнес:
— Гадина ты двуличная, вот ты кто!
Юрке показалось, что Сашка сейчас ударит Лену, и он весь подобрался, чтоб броситься на него и перехватить его руку. Юрка не знал, из-за чего у них начался этот спор, знал одно — хоть сам будет в синяках, не позволит, чтоб Сашка бил девчонку.
Но в это мгновение Лена подняла на Короля глаза и негромко сказала:
— Дурак ты, Сашка. Я уезжаю сегодня. Мне деньги на билет нужны, вот почему я рыбок принесла. В конце концов, это я их вырастила. А у матери ни копейки брать не хочу. Не бойся, я спекулировать не буду, в два раза дешевле твоего продам.
Сашка вспыхнул, съежился, весь его воинственный пыл тут же пропал.
— Куда ты уезжаешь, Ленка? — растерянно спросил он и разжал кулаки.
— А тебе какое дело? Скажи тебе, так ты еще побежишь да матери все выболтаешь. И этого не надо было тебе говорить.
— Что я — предатель? — воскликнул Сашка. — За кого ты меня принимаешь?
— За того, кто ты есть, — за Сашку Короля, — ответила Лена и отвела в сторону глаза.
Сашка тоже отвернулся и принялся ковырять носком ботинка утоптанный снег. Юрка глядел и не мог его узнать — форсистый, независимый Король был похож на растерявшегося первоклассника, получившего первую в жизни двойку.
— Ленка, — наконец глухо сказал Сашка, — ты меня извини, Ленка… Я понимаю, что я дурак, но я считал тебя своим единственным другом. У меня ж больше нет друзей, Ленка, потому мне тогда и было так обидно от твоих слов. Слушай, у меня есть деньги. Я принесу тебе их, ну что ты тут будешь стоять с этими рыбками. Принести, а?
Лена покачала головой.
— Нет, Сашка, не возьму я твоих денег. Подлые это деньги, может, их ребятишки у своих матерей или у товарищей украли, чтоб рыбок купить. Не проси, не возьму. И так проживу.
— Ленка, — Сашка тяжело сглотнул ком, застрявший в горле, — у меня есть не подлые деньги. Вчера принесли мамину пенсию. Возьми, а когда-нибудь заработаешь и отдашь. Ну что ты за этих рыбок выручишь? — Он кивнул на банку, в которой плавало десятка полтора точечных и розовых данюшек. — Разве можно так отправляться в дорогу? Не хочешь быть мне другом, не надо. Но будь человеком, Ленка!
Лена посмотрела на рыбок, на Сашку, и легкая дымка задернула ее глаза.
— Хорошо, Сашка, — сказала она, — так и быть, тащи свои деньги. Я еду в Сибирь, на комсомольскую стройку. Там работает начальником друг Сергея Ермолаевича Кожара, мы написали ему письмо… Вернее, Сергей Ермолаевич написал. Я его попросила, и он написал. Нельзя мне больше оставаться дома… Понимаешь? Вчера ответ Сергею Ермолаевичу пришел. Пишут, чтоб приезжала, обещают устроить на работу, дать место в общежитии. В вечернюю школу пойду, учиться буду. Ну их к черту, этих рыбок, я на них и смотреть не хочу…
— Дела-а, — грустно протянул Сашка. — А Сергей Ермолаевич…
— А Сергей Ермолаевич меня провожать придет. — Лена потерла варежкой щеку. — Он мне денег на дорогу давал, а я отказалась. Сказала, свои есть. Он и так для меня много сделал, ничего мне не хотелось у него брать. Хороший он человек, Сергей Ермолаевич, так не хотел, чтоб я уезжала. Говорит, вы клуб аквариумистов хотите организовать. Я и сама в такой клуб записалась бы, да вот… Ладно… без меня обойдетесь…
— И без меня тоже, — хрипло проговорил Сашка. — Так вы тут побудьте, я мигом…
Он нырнул в толпу и исчез в ней. А вокруг Лены и Юрки уже начали собираться люди, рассматривали рыбок, приценивались, подставляли баночки…
Юрка смотрел, как Лена орудует сачком, и постепенно смущение от того, что он стоит за прилавком, как какой-нибудь торгаш, проходило. Он все громче и громче начал расхваливать своих рыбок, с удовольствием засовывал в карман рубли, ссыпал мелочь — наверно, Сашка постарается заставить Лену взять и эти деньги, так пусть их будет побольше. «Ай да Ленка! — с восхищением думал он, искоса поглядывая на раскрасневшуюся девчонку. — А Сашка-то, Сашка, каков?! Как он перед ней оробел… А я думал, такой ни перед кем не оробеет…»
Сашка появился быстрей, чем можно было ждать. Он вырос перед прилавком, словно из-под земли, тяжело дыша. Смахнул перчаткой со лба пот и протянул Лене небольшой тугой сверток.
— А не много ли здесь? — подозрительно спросила Лена, поглядев на сверток.
— Не много, не много, — поспешно сказал Сашка. — Да ты бери, спрячь только получше, а то потеряешь еще.
В свертке была не только мамина пенсия, Сашка положил туда еще тридцать рублей, которые собрал, чтоб отдать дяде Васе в счет долга.
Лена беззвучно пошевелила губами, засунула деньги во внутренний карман пальто, застегнув булавкой.
— Ладно, Саша, спасибо, — наконец негромко сказала она. — Начну зарабатывать, все до копеечки вышлю, не сомневайся. Возьмите моих рыбок, ребята, и — прощайте, пойду, надо кое-какие книги собрать, уложиться, билет загодя купить…
— Мы проводим тебя, — глянув на мрачного, насупившегося Сашку, предложил Юрка. — Когда отходит твой поезд?
Лена тоже посмотрела на Сашку и отряхнула рукавичкой с пальто снежинки.
— В восемнадцать двадцать восемь. — И ушла, растаяла в беспокойной толпе.
— Я тебе, Юрка, этого никогда не забуду, — пробормотал Сашка и тяжело опустился на скамейку. Так он сидел долго, не отвечая на вопросы покупателей, и Юрка сам продавал рыбок из своих и его банок и Лениных, продавал не торгуясь, так что даже дядя Вася подошел, не выдержал.
