Марк Твен - Приключения Тома Сойера
Глава XX
ТОМ ЖЕРТВУЕТ СОБОЙ РАДИ БЕККИ
В поцелуе тёти Полли было что-то такое, отчего все горести Тома рассеялись, и на душе у него стало опять хорошо и легко. Он пошёл в школу, и ему посчастливилось: в самом начале Лугового переулка он встретился с Бекки Тэчер. Том всегда действовал под влиянием минуты. Он, не задумываясь, подбежал к Бекки и одним духом сказал:
— Сегодня, Бекки, я вёл себя очень скверно и жалею об этом! Больше не буду никогда-никогда, до самой смерти! Давай помиримся… хочешь?
Девочка остановилась и презрительно посмотрела ему в лицо:
— Я была бы вам очень благодарна, мистер Томас Сойер, если бы вы оставили меня в покое. Больше я с вами не разговариваю.
Она вздёрнула нос и прошла мимо. Том был так ошеломлён, что даже не нашёлся ответить: «А мне наплевать… Недотрога!» А потом уже было поздно. Поэтому он ничего не сказал, но в душе у него вспыхнула злоба. Уныло поплёлся он по школьному двору и всё время жалел, что Бекки не мальчик, — вот бы здорово он её вздул! В это время она как раз прошла мимо, и он сказал ей какую-то колкость. Она ответила тем же, и таким образом они окончательно стали врагами. Разгневанная Бекки еле могла дождаться, когда же начнутся уроки, — так ей хотелось, чтобы Тома поскорее высекли за испорченный учебник. Если и было у неё мимолётное желание выдать Альфреда Темпля, теперь оно совершенно исчезло после тех оскорбительных слов, которые только что крикнул ей Том.
Бедная! Она не знала, что её тоже подстерегает беда.
Учитель этой школы, мистер Доббинс, дожил до зрелого возраста и чувствовал себя неудачником. Смолоду мечтал он о том, чтобы сделаться доктором, но из-за бедности принуждён был довольствоваться скромной долей школьного учителя в этом захолустном городишке. Каждый день, сидя в классе, он вынимал из ящика стола какую-то таинственную книгу и урывками, в те промежутки, когда ученики не отвечали уроков, погружался в чтение. Эта книга хранилась у него всегда под замком. Не было школьника, который не сгорал бы желанием заглянуть в эту книгу, но случая не представлялось никогда. Что это за книга? У каждой девочки, у каждого мальчика были свои догадки, но догадок было много, а дознаться до правды не представлялось никакой возможности. И вот Бекки, проходя мимо учительского стола, стоявшего неподалёку от двери, заметила, что в замке торчит ключ! Можно ли было пропустить такой редкостный случай? Она оглянулась — вокруг ни души. Через минуту она уже держала книгу в руках. Заглавие «Анатомия», сочинение профессора такого-то, ничего ей не объяснило, и она принялась перелистывать книгу. На первой же странице ей попалась красиво нарисованная и раскрашенная фигура голого человека. В эту минуту на страницу упала чья-то тень: в дверях показался Том Сойер и краем глаза глянул на картинку. Бекки торопливо захлопнула книгу, но при этом нечаянно разорвала картинку до середины. Она сунула книгу в ящик, повернула ключ и разревелась от стыда и досады.
— Том Сойер! Вас только и хватает, что на всякие пакости! Какая подлость — встать за спиной и подглядывать!
— Откуда же я знал, что ты тут на что-то глядишь?
— Стыдитесь, Том Сойер! Вы, конечно, наябедничаете на меня и… Что мне делать? Что же мне делать? Меня высекут, уж это наверное, а меня в школе ещё ни разу не секли… — Она топнула ногой и прибавила: — Ну и жалуйтесь, у вас подлости хватит! Я тоже кое-что знаю. И это скоро случится. Погодите — увидите! Гадкий, гадкий, гадкий!
Она зарыдала опять и бросилась вон из комнаты. Том остался на месте, ошарашенный её нападением. Потом он сказал себе:
— Что за глупый народ — девчонки! Никогда не секли в школе! Велика важность, что высекут! Все они — ужасные трусихи и — неженки. Понятно, я не стану фискалить и ни слова не скажу старику Доббинсу про эту дурёху… Я могу расквитаться с ней как-нибудь по-другому, без подлости. Но она всё равно попадётся. Доббинс спросит, кто разорвал его книгу. Никто не ответит. Тогда он начнёт, как всегда, перебирать всех по очереди; спросит первого, спросит второго и, когда дойдёт до виноватой, сразу узнает, что это она, даже если она будет молчать. У девчонок всё можно узнать по лицу — выдержки у них никакой. Ну и высекут её… наверняка… Попалась теперь Бекки Тэчер, от розги ей не уйти!
Подумав немного, Том прибавил:
— Что ж, поделом! Ведь она была бы рада, если бы в такую беду попал я, — пусть побывает в моей шкуре сама!
И он побежал во двор и присоединился к толпе сорванцов, затеявших какую-то игру. Через несколько минут пришёл учитель и начался урок. Том не особенно интересовался занятиями. Он поминутно смотрел в ту сторону, где сидели девочки, и лицо Бекки внушало ему беспокойство. Вспоминая её поведение, он не имел ни малейшей охоты жалеть её — и всё же не мог подавить в себе жалость, не мог вызвать в себе злорадство. Но вот через некоторое время учитель увидел в книге Тома пятно, и всё внимание мальчика было поглощено его собственным делом. Бекки на мгновение вышла из своего мрачного оцепенения и обнаружила большой интерес к происходящей перед нею расправе. Она знала, что все уверения Тома, будто он не обливал своей книги чернилами, всё равно не помогут ему. Так и случилось. За то, что он отрицал свою вину, его наказали больнее. Бекки думала, что она будет рада, и пыталась уверить себя, что действительно радуется, но это было не так-то легко. Когда дело дошло до розги, Бекки захотелось встать и сказать, что во всём виноват Альфред Темпль, но она сделала над собой усилие и заставила себя сидеть смирно. «Ведь Том, — размышляла Бекки, — наверняка наябедничает, что это я разорвала картинку. Так вот же, не скажу ни слова! Даже если бы надо было спасти ему жизнь!»
Том получил свою порцию розог и вернулся на место, не чувствуя большого огорчения. Он думал, что, может быть, и вправду как-нибудь нечаянно во время драки с товарищами опрокинул чернильницу на книгу. Так что отрицал он свою вину только для формы, только оттого, что таков был обычай, и он лишь из принципа твердил о своей правоте.
Прошёл целый час. Учитель сидел на троне и клевал носом. От гуденья школьников, зубривших уроки, самый воздух стал какой-то сонный. Мистер Доббинс выпрямился, зевнул, отпер ящик стола и нерешительно потянулся за книгой, словно не зная, взять её или оставить в столе. Большинство учеников смотрели на это весьма равнодушно, но среди них было двое таких, которые напряжённо следили за каждым движением учителя. Несколько минут мистер Доббинс рассеянно нащупывал книгу, затем вынул её и уселся поудобнее в кресле, готовясь читать. Том бросил взгляд на Бекки. У неё был беззащитный, беспомощный вид, точно у затравленного кролика, в которого прицелился охотник. Том моментально забыл свою ссору с ней. Скорее на помощь! Надо сейчас же что-нибудь предпринять, сейчас же, не теряя ни секунды! Но самая неотвратимость беды мешала ему изобрести что-нибудь. Великолепно! Блестящая мысль! Он подбежит, схватит книгу, выскочит в дверь — и был таков! Но он чуточку поколебался, и удобный момент был упущен: учитель уже открыл книгу. Если бы можно было вернуть этот миг!
«Слишком поздно, теперь для Бекки уже нет никакого спасения».
Ещё минута, и учитель обвёл глазами школу. Все глаза под его взглядом опустились. В этом взгляде было что-то такое, отчего даже невиновные затрепетали в испуге. Наступила пауза; она тянулась так долго, что можно было сосчитать до десяти. Учитель всё больше распалялся гневом. Наконец он спросил:
— Кто разорвал эту книгу?
Ни звука. Можно было бы услышать, как упала булавка. Все молчали.
Учитель впивался глазами в одно лицо за другим, ища виновного.
— Бенджамен Роджерс, ты разорвал эту книгу?
Нет, не он. И опять тишина.
— Джозеф Гарпер, ты?
Нет, не он. Тревога Тома с каждым мигом росла. Эти вопросы и ответы были для него медленной пыткой. Учитель оглядел ряды мальчиков, подумал немного и обратился к девочкам:
— Эмми Лоренс?
Та отрицательно мотнула головой.
— Греси Миллер? То же самое.
— Сюзен Гарпер, это сделала ты?
Нет, не она. Теперь очередь дошла до Бекки Тэчер. Том дрожал с головы до ног; положение казалось ему безнадёжным.
— Ребекка Тэчер (Том взглянул на её лицо: оно побелело, от страха), ты разорвала… нет, гляди мне в глаза… (она с мольбой подняла руки) ты разорвала эту книгу?
Тут в уме у Тома молнией пронеслась внезапная мысль. Он вскочил на ноги и громко крикнул:
— Это сделал я!
Вся школа в недоумении поглядела на безумца, совершающего такой невероятный поступок. Том, постояв минуту, собрал свои растерянные мысли и выступил вперёд, чтобы принять наказание. Изумление, благодарность, восторженная любовь, засветившаяся в глазах бедной Бекки, вознаградили бы его и за сотню таких наказаний. Увлечённый величием собственного подвига, он без единого крика перенёс самые жестокие удары, какие когда-либо наносил мистер Доббинс, и так же равнодушно принял дополнительную кару — приказ остаться в школе на два часа после уроков. Он знал, кто будет ждать его там, у ворот, когда его заточение кончится, и потому не считал двухчасовую скуку слишком тяжкой…
