Ая эН - Библия в СМСках
– Логично!))) Амврий оказался еще хуже Вааса.
– Пф!!! И чо, Б не мог это предвидеть?!
«Амврий, Замврий и пророк Иуй»
Первая книга Царств. Глава 16
Выдержки из SMS-переписки двух молодых людей– Дни недели. И джорни дэ септимана.
Алла нервничала всю последнюю септиману. Все джорни, с самого ил лу-неби, когда за столиком в кафе вдруг захотела поверить в то, что мысль может быть материальна.
– Понедельник. Ил лунеби.
С одной стороны, верить в то, что сказала Настя, хотелось. С другой стороны, было страшновато: а вдруг как сбудется? Сбудется-то – пусть сбудется, но виноватой быть не хочется, вот что… Желать смерти кому-то – это вина или нет? Ведь желания возникают независимо от тебя самого. Путник в пустыне жаждет воды, тонущий в воде жаждет суши, мальчикам нужны девочки, а девочкам хочется замуж. Разве кто из них в чем виноват? Это природа. Конечно, желание (при большом желании) можно подавить, загнать в угол, забить как мамонта, можно ругать себя за то, что оно есть, или смириться. Но… но нет, человек никогда не виноват в своих желаниях! В поступках – другое дело. Но в желаниях – нет!
– Вторник. Иль мартеви.
В прошлый мартеви Алле приснился странный сон. На ослепительно-синем берегу матово-синего моря к ней подошел желтый безрогий носорог, а может и бегемот. Бегемот выглядел сытым и счастливым и при ближайшем рассмотрении оказался все-таки не бегемотом, а носорожихой. Алка хотела угостить животное булкой, но оказалось, что не может этого сделать. И не потому, что у нее во сне нет булки, а потому, что у нее во сне нет рук, вместо рук – ноги. Толстые такие. С копытами. Как у бегемота. Алку созерцание собственных копыт на синем песке во сне рассмешило, и она проснулась. И уже проснувшись, вдруг поняла, что носорожихой, самой настоящей, была Вигнатя, а ее собственные (Алкины) копыта – это была только деталь маскарадного костюма.
– Среда. Ил мерколеви.
В ночь с мартеви на мерколеви Алке ничего особенного не снилось, зато весь день ее терзали новые дурные мысли. О’кей, в самом по себе желании вины ее нет. Но желать смерти кому-то – это все-таки ведь плохо? Это плохо. А если это враг? Если или ты – его или он – тебя? Если как на войне? Алка никогда не была пацифисткой. Она твердо знала: свой дом, свое счастье, своих близких надо защищать. Отбирать чужое – нечестно. А защитить свое – справедливо! И сейчас ситуация простая и ясная. На одной чаше весов – ее собственное счастье, ее Макс, этот большой, но хороший ребенок, а также его сестренка – нормальная современная девочка, и сестренкина няня, которую тоже жалко, а что – тоже ведь человек… А на другой чаше – выжившая из ума старуха, которая собирается все отдать какому-то бомжу-алкоголику. Ну и… И получается такой расклад: или желать смерти гадине-бабке, или подписаться под тем, что четыре нормальных, достойных человека (Алка, Макс, Евка, нянька)… что жизнь четырех достойных человек рухнет и разобьется. И даже не четырех, а больше, ведь Алка и Ева – женщины, у них могут быть дети. А если они из-за этой кикиморы станут бомжами, то каких детей тут заводить? Черт, почему она, Алка, никак не беременеет?!
– Четверг. Илэ джовиди.
Джовиди у Аллы выдался относительно свободным. Она провела его в Инете, потусовалась на форумах, нашла нужных людей, договорилась о встрече. К вечеру она узнала столько всего о материализации желаний, сколько за всю жизнь не узнала о внутреннем устройстве телевизора, холодильника или хотя бы фена, не говоря уже о микроволновке.
– Пятница. Ил венерби.
Венерби Алла потратила на Макса. Собрала его, довезла до вокзала, но встречаться с Вигнатей и прочими выжившими из ума тетками не захотела, да это было и ни к чему. До поезда ей нужно было успеть попасть к своему парикмахеру. А после парикмахера успеть домой, в ванну. С травами. Для сна. До полуночи. Короче говоря, пятница прошла в суете и безо всяких лишних мыслей.
– Суббота. Иль сабато.
В сабато, несмотря на выходной, Алка занялась делами. После заполнения необходимых документов для командировки в Сиену (почти на целый месяц, из которого неделю они пробудут там вместе с Максом, ес-ес-ес, то есть си-си-си, сеньора!), на что ушла уйма времени, Алка поехала за всем необходимым для ритуала исполнения желания в специальный магазин восточных товаров, рекомендованный ей потомственной ворожеей Геленой. Гелена была белым магом (услугами темных сил Алла ни за что не стала бы пользоваться, ни за что!), поэтому магазин она порекомендовала не какой-то там подпольный, а очень даже всем доступный, в районе метро Новослободской. «Из метро – налево! Перейти лучше сразу у метро, по подземке», – объяснила Гелена. «Лучше бы посоветовала, где тут лучше припарковаться!» – подумала Алла, когда подъехала и выяснила, что во всей округе даже скейт приткнуть было бы некуда, не то что авто блондинки. А еще потом предстояло мотать за свечами в храм Христа Спасителя. Конечно, можно выбрать и храм попроще, но для гарантии… Унюхавшись тяжелого сандала и холодной мяты, угудевшись от самозвенящих чаш и надоедливо тренькающих колокольчиков, ухайдокавшись от мотания за словоохотливой продавщицей по заставленному и завешенному пространству магазинчика, Алла вышла на свежий воздух и поняла: ехать к Спасителю у нее никаких сил нет. Она поехала к Воину, это было по дороге. В храме Ивана-воина Алла купила все, что надо, подумала, что в ее желании Воин и впрямь может помочь ей скорее, чем Спаситель, вышла из ритуальной постройки на Октябрьской и… и поехала все-таки туда, где когда-то был большой, хороший бассейн. К Спасителю.
– Воскресенье. Ла доменика.
Гелена жила на самом юге Московской области и ждала ее после трех. Сейчас было два. Воскресенье, два часа дня и тридцать две минуты. Трасса М-4, она же Симферополька, была забита на въезд аж от самого Чехова. Караул, дачники возвращаются. Каждый решил схитрить, выехать пораньше, успеть до пробки. И набралось таких хитрецов – мама не горюй! Алка неслась им навстречу по почти пустому полотну, вон из Москвы. Неслась и параллельно слушала аудиокурс итальянского языка. Возможно, ей придется еще долго работать с итальяшками, командировка в Сиену – это только начало! Надо же, еще летом они с Максом летали туда просто так, туристами, и вот такая неожиданная оказия…
– Неделя состоит из семи дней. Ла септимана а септи джорни.
Гелена объяснила четко: для того, чтобы желание наверняка исполнилось, его надо представить себе мысленно во всех подробностях – как будто оно происходит, а потом как будто уже произошло. Алла могла себе вполне отчетливо представить похороны, но и только. Этого было явно недостаточно.
– Мы работаем всего пять дней. Нои ла вольямо соли синкви джорни.
Отчего и как может умереть Вера Игнатьевна? Она практически здорова, несмотря на возраст. Вон, паломничает на поезде. На по… Крушение поезда? Нет! Там Макс, там тысячи ни в чем не виноватых людей. Нет, нет, нет!!!
– Сегодня воскресенье. Оти э доменика.
Автомобильная катастрофа? Нет. Во встречной машине люди. А если она врежется в столб? Нет, Вигнатя в последнее время почти не садится сама за руль, а шофер ведь ни при чем…
– Сегодня я не работаю. Оджи нон э лавуро.
«Ничего себе не работаю! – подумала Алка. – Да у меня уже мозги плавятся, похлеще, чем у какого-нибудь крутого голливудского сценариста!» От старости? Бабушка Макса еще долго будет жить. Вот ведь нечестно: старики живут, а молодежь умирает. Вон на днях новость в Инете была: девочка в Швейцарии разбилась на горных лыжах. Красавица и умница, и не на каком-то крутом спуске, а на самом обычном, по нелепой случайности. Ее друзья такой ролик в ее память забабахали, просто рыдалово полное. Алла вспомнила ролик, и на ее синие линзы невольно навернулись слезы. Сзади посигналили. Ой, не отвлекаться на дороге! Взять себя в руки! Алла ушла вправо, чтобы никому не мешать, и продолжила размышлять о превратностях судьбы. Почему та девочка, почему не Вигнатя вместо нее? Пошла бы она тоже кататься на лыжах и… Или пусть умрет совсем красиво: на Багамах! А что – поедет отдыхать, займется на досуге дайвингом – вон Ленни или как ее там, которая режиссерша Гитлера, ведь увлеклась нырялкой в семьдесят семь лет! Пусть и Вигнатя… Так, рисуем картинку: Игнатьевна идет по берегу, акваланг в правой руке, ласты в левой. А маска? Маску тоже надо. Пусть на шее висит. Вдруг Вигнатя согнулась под тяжестью акваланга, схватилась за поясницу и рухнула на песок. Из волн вынырнула акула с разочарованной мордой, плюнула с досады и вновь нырнула. Сзади опять посигналили. Алла повторно вырулила на правую и вдруг как-то ясно поняла, что Вигнатя должна умереть не в дороге и не на Багамах, а как обычно помирают старушки, дома. Так что нечего гнать ее на горные лыжи…
– Я останусь дома. Ресто а каза.
«Ничего себе – ресто а каза! Двести кэ-мэ за день, если не триста!» До Пущино – академгородка, в котором живет и принимает клиентов магиня Гелена, сто десять километров в один конец, и это если считать от МКАД а… Да, представить себе, как Вигнатя отправляется в лучший мир дома, лучше. Дом полон опасностей. Вигнатя может получить ожог, опрокинув на себя чайник, и на месте, не мучаясь, дать дуба от шока, то есть от неожиданности. Какое бы здоровье у нее ни было, она – бабулька, и сердце у нее уже не то, может не выдержать. Алка могла себе нарисовать такую картину: вот из старческих рук выпадает чайник, грохается об пол, плещет на ноги, – ой! – и готово в один момент… В общем, это представимее, чем крушение поезда.
