Светлана Пономарева - Боишься ли ты темноты?
Рядом с шумом уселся кто-то и, ещё не открыв глаза, Ярослав услышал Викин голос:
— Блин, еле тебя нашла!
Ярослав удивлённо посмотрел на неё:
— А зачем я тебе?
В детдоме они так и не разговаривали с тех пор, как он ушёл с Женькой.
— Понадобился, — нервно хмыкнула Вика. — Срочно и позарез. А то Воробьёва от тебя и на минуту не отходит…
— Ты пришла Женьку ругать? Зря. Мы с ней друзья.
— Друзья, — протянула Вика, — лёжа дружите, да?
— Не твоё дело.
— Моё, — сказала Вика, глядя ему в глаза. — Теперь моё. Я залетела, Снежинский. Понял? Между прочим, от тебя!
Вика замолчала, а Ярослав смотрел на неё, ничего не понимая. Потом тихо сказал:
— Вика, по-моему ты врёшь. Ничего не было.
— Ты такой же урод, как все… — Вика устало прикрыла глаза, потом усмехнулась, — только я не идиотка. У меня есть выход. И на аборт я не пойду! Скажу, что беременна от Серёжи. Если не хочет на зону, женится. А на зоне совратителям малолеток делать нечего!
— Ты что, с ума сошла! — заорал Ярослав так, что проходящие по дороге парень с девушкой оглянулись. — Не вздумай!
— А не твоё дело! — Вика встала. — Да я полдетдома в свидетели приведу, что к нему ночевать ходила! Никуда не денется! Вот так!
— Ты не такая сволочь!
— Такая! А потом мы тебя, Снежинский, усыновим. Будешь нашей ляльке пелёнки стирать, папаша недоделанный!
— Вика! — Ярослав схватил Вику за руку, чтобы она не ушла, — Вика, не надо! Вика, пожалуйста! Только не надо на Сергея наговаривать!
— Тогда гони триста рублей на аборт, — сказала Вика.
— Триста рублей… — Ярослав растерянно смотрел на неё. — А где их взять?
— Где хочешь. У тебя неделя. Потом я свалю всё на Серёгу, и мне по фиг ваша любовь и дружба! Ясно?
Вика ушла, а Ярослав опустился на скамейку. Триста рублей были приличной суммой и где её взять, было абсолютно непонятно. Попросить у Сергея Фёдоровича? Но он обязательно поинтересуется зачем! Тем более он уже брал у него сотню и кончилось это плохо. Правда, были деньги за переводы, сделанные Ярославом, но Сергей Фёдорович складывал их на книжку, которую завёл на имя Ярослава. Получить их можно будет только к совершеннолетию. Занять у кого-нибудь? У кого? И как отдать?
Ярослав посмотрел на часы — двадцать минут, которые можно было гулять, не сообщая, где, уже истекли… Он посидел ещё немного, стараясь припомнить, мог ли он на самом деле сделать так, чтобы Вика забеременела. Но ничего не вспоминалось: только то, как он пил, и то, как очнулся в больнице. Между этим — провал. Был ли он виноват? Неизвестно. Да и не важно. Если Вика грозится посадить Сергея Фёдоровича, надо его выручать…
Ярослав поднялся и побрёл к фонтану, где все договорились встречаться. Там он увидел Лысого. Тот пил газировку из пластиковой полторашки и болтал ногами в воде. Ярослав постоял немного, потом сел рядом и спросил:
— Лысый, а если человеку надо денег, где их можно взять?
Денис смерил его презрительным взглядом, снова хлебнул газировки и задал ответный вопрос:
— Сколько человеку надо?
— Да хоть сколько-нибудь, — сказал Ярослав.
— Ну, — Денис почесал подбородок, — как его, можно бутылки собирать. Можно, это самое, машины мыть. Вон в переходе просить можно или петь. Ну, стырить наконец. А чё, прижало?
Ярослав кивнул.
— Ты петь умеешь?
— Нет.
— Фигня. Машины мыть тоже… это самое, участки поделены. Бутылки собирай, понял?
— Понял, — сказал Ярослав, — а где?
— Ты чё, чеканутый? — Денис повертел пальцем у виска. — Везде! Хоть и в парке этом. Мужики вон пиво пьют, проси, это самое, бутылку оставить, да в киоск сдай.
Ярослав пересчитал монетки, которые у него остались. Выходило пятнадцать рублей. Он ссыпал их в карман и пошёл к мужикам, пившим пиво в тени на скамеечке. Один из них уже допил и крутил бутылку в руках, беседуя с двумя другими. Ярослав подошёл к ним, вдохнул поглубже и сказал:
— Оставьте, пожалуйста, бутылку.
Мужики радостно посмотрели на него. А тот, который уже допил, вдруг размахнулся и закинул бутылку в кусты за скамейкой. И улыбнулся Ярославу:
— Надо — ищи.
— Урод, — сказал Ярослав довольно громко и, отскочив, чтобы не достали, обогнул кусты с другой стороны.
Бутылка нашлась. Ярослав поднял её, брезгливо вытряхнул остатки пены, и пошёл в сторону киоска. Было немного неудобно, потому что раньше собирать бутылки ему не приходилось. Но другого выхода не было. Раз виноват, надо что-то делать. Ярослав вспомнил, что за лесополосой около дома Сергея Фёдоровича есть небольшой овражек. Там часто собиралась местная молодёжь. Конечно, выпивали. И возможно, бросали бутылки…
Около киоска с мороженым в руках стояла Фроська. Ярослав не успел развернуться, и она его увидела:
— Слава!
— Да не пил я! — крикнул Ярослав, вертя бутылку в руках. — Я сдать хотел!
— Слава, — Фроська приблизилась, — брось эту гадость в урну и пошли со мной.
Ярослав молчал, не двигаясь с места. Было очень обидно, противно и немного страшно. Он ведь до сих пор под контролем, ему надо вести себя примерно, чтобы вообще не закрыли в детском доме, чтобы отпускали к Сергею Фёдоровичу, а он так глупо попался! И выбросить бутылку теперь невозможно. Потому что всё равно будет скандал, а деньги нужны.
— Я сдам её и приду, — сказал он Фроське. — Понятно?
— Слава!
Ярослав махнул рукой и бегом побежал к киоску… Ему дали две пятидесятикопеечные монеты. Теперь у него было шестнадцать рублей из необходимых трёхсот. Ярослав сел на заборчик и подсчитал — впереди у него шесть дней. Триста делить на шесть — пятьдесят. Пятьдесят бутылок в день. Где он их возьмёт?
С заборчика был виден фонтан. Там по-прежнему сидел Денис, рядом — Арнольд, Женька, Фроська и Вера Ивановна. Ярослав помедлил немного, но пошёл. Если Вера Ивановна его не увидит в ближайшие минуты, могут быть проблемы. Он подошёл к группе со стороны Дениса и попытался незаметно сесть рядом. Но Фроська его увидела и сказала:
— Слава, объясни своё поведение сейчас же.
Ярослав понял, что все на него смотрят, и сказал:
— Я нашёл и сдал бутылку из-под пива. Что тут такого?
— Да, только пиво ты выпил. Я видел. А потом, это самое, мороженым зажевал, — вдруг сказал Денис.
— Ты чё врёшь! — закричал Ярослав.
— А мне-то чё врать? — тоже вполне натурально возмутился Денис. — Набухался, это самое, так признайся! У нас воспитатели добрые — простят! Да, Вера Ивановна?
— Скотина! — Ярослав схватил Дениса за футболку и изо всех сил толкнул в фонтан. — Сука!
Завизжали подошедшие девчонки, Фроська закричала ему что-то, а Вера Ивановна побледнела, и глаза у неё гневно сузились.
Ярослав сел у фонтана на землю и заплакал. Никто ему не верил, никто!
— Настоящий уголовник, — услышал он голос Веры Ивановны.
— Я тебя убью, гад, — сказал Денис, выбираясь из фонтана.
Ярослав снова сделал попытку наброситься на Дениса, но Вера Ивановна крепко схватила его за руку и скомандовала:
— Анна Игоревна, вы остаётесь с детьми. Мы едем в детдом.
Ярослав почти побежал за ней, так сильно она его держала и так быстро вела. На остановке он дёрнулся:
— Отпустите. Я сам пойду.
— Сам ты никуда больше не пойдёшь, — зло сказала Вера Ивановна. — Там, куда ты скоро попадёшь, ходят строем.
— Я туда не попаду! — закричал Ярослав. — Отпустите!
Вера Ивановна затолкала его в автобус, показала кондуктору проездной и его удостоверение, вытащив его из кармана Ярослава. Люди вокруг с удивлением смотрели на женщину, которая держит за локоть мальчишку, а мальчишка плачет, сопротивляется, но никак не может вырваться.
— Я в темноту не пойду! — крикнул Ярослав Вере Ивановне. — Я человек!
— Ты щенок, — проговорила Вера Ивановна, наклонившись к его уху. — Думаешь, Сергей Фёдорович за тебя снова заступится? Нет, Снежинский, ошибаешься. Мы тебя поставим на учёт, как малолетнего алкоголика, и никто тебя Сергею Фёдоровичу не отдаст. Это ведь не так просто: кого захотел, того взял. Нужно разрешение директора детдома. А его как раз ещё и нет. Так что все твои поездки в гости закончились. Будешь сидеть в детдоме и никуда ни ногой!
Ярослав похолодел. Наверное, Вера Ивановна говорила правду. Есть ведь учёт всяких трудных, есть в детдоме его выписка из токсикоцентра… Может, Сергею Фёдоровичу и правда запретят его забрать. Но на всякий случай он сказал:
— Вы меня обманываете.
— Много чести, — отрезала Вера Ивановна и замолчала.
Всю дорогу до детдома воспитательница тащила его за руку так, что её ногти оставили на его коже полоски. В детдоме Вера Ивановна завела его в воспитательскую и приказала:
— Сиди тут и думай, как будешь жить дальше. Я пошла к директору.
