Владимир Машков - Как я был вундеркиндом
И тут начинается. Знаменитого человека узнают, ему не дают прохода на улице, просят, чтобы он дал автограф – взял бы да написал, как его зовут и как его фамилия, и ещё прибавил закорючку.
Э, я же совсем не умею расписываться. Надо срочно потренироваться.
Я сел за стол. Итак, начнём. В.Соколов. А теперь – закорючка. Какой-то хвостик жиденький получается, совсем как мышиный. Надо ещё разок попробовать. Вот теперь лучше. У меня вышел хвостик, за которым скрывается что-то огромное.
А что, если к моей фамилии добавить ещё одну? Был же «Семёнов-Тян-шанский». А я какой? Да пока никакой.
Поразмыслив, я решил отказаться от двойной фамилии. Если я, имея одну фамилию, не научился толком расписываться, то с двумя фамилиями мне никак не совладать.
А что значит "В" в моей росписи? Владимир, Валерий, Василий… Всё, что хочешь, но только не Всеволод.
Я вспомнил, что один знаменитый писатель подписывался «Вс.», и все сразу догадывались, что он Всеволод. Я хоть и не писатель, но уже знаменитый. Это мысль – буду расписываться «Вс. Соколов».
И вот что получилось у меня после неоднократных попыток:
Вс. Соколов
Я уже готов был раздавать автографы налево и направо, как в дверь позвонили. Не спеша я пошёл открывать. Гриша!
Физиономия моего друга сияла, как солнце. Я смиренно склонил голову, чтобы с должной скромностью встретить поток похвал и восторгов, который, как я предполагал, собирался на меня обрушить Гриша.
– Ты знаешь, что произошло? – спросил Гриша.
– Знаю, – я опустил глаза.
– Ничего ты не знаешь, если дома сидишь, – фыркнул Гриша. – Весна на дворе…
Я был поражён. Неужели в мире ещё что-то произошло в то время, когда я устанавливал рекорд?!
– Ты телевизор глядел? – спросил я Гришу.
– Когда?
– Пару часов назад.
Гриша помотал головой:
– Некогда мне всякую ерунду глядеть.
Вот чудеса! Весь город, не отрываясь, смотрел по телевизору, как я устанавливаю рекорд, а этот шалопай и не думал глядеть. А ещё друг называется…
– И совсем не ерунду, – обиделся я. – Показывали, как я рекорд установил…
– Мировой? – быстро спросил Гриша.
– Пока не мировой. Рекорд города.
– Молодец, – Гриша пожал мне руку и распахнул куртку: – Помнишь, что я тебе обещал?
На Гришиной шее болтался бинокль в чёрном футляре.
– Помню, – ответил я, и сердце у меня радостно запрыгало.
– Сегодня всё увидишь, – даже причмокнул Гриша. – Погодка что надо. Пошли.
Я кивнул, мол, сейчас, мигом, но тут же остановился. А как же гости? А как Юля?
Я повёл Гришу к себе в комнату, познакомил его с Юлей и попросил у девочки прощения за то, что оставляю её в одиночестве.
– Идите, – разрешила Юля. – Я не буду одна – здесь столько книг.
Мы с Гришей осторожно прокрались по коридору, чтобы нас не засекли взрослые. Но они были так заняты беседой, что нам удалось проскользнуть незамеченными.
В лифте мы поднялись на двадцатый, Гришин, этаж и вошли в квартиру моего друга. Гриша сразу же потащил меня на балкон.
День был как по заказу: небо чистое, солнце яркое. Впрочем, я не очень удивился. В такой радостный день просто не мог, не имел права идти дождь.
Гриша припал к биноклю.
– Сверкают! – восхищённо сообщил он.
Я взял из рук друга бинокль, приставил к глазам и тут же зажмурился.
В лучах весеннего солнца нестерпимо ярко горели штыки на Кургане Славы.
