Ксения Драгунская - Целоваться запрещено! (сборник)
Мама (строго). Вы откуда? Вы кто такой? Я сейчас милицию позову!
Тем временем Чмокин и девочка восхищенно разглядывают бинокль.
Дети. Настоящий, военный!!! Клас-сный!
Дядька. Конечно, настоящий, военный. По вечерам я часто смотрел в этот бинокль на ваш поселок и думал, как там хорошо, какие там живут чудесные мамы с такими замечатльными, вредными, ужасно противными, но совершенно классными детьми. Да не один я смотрел в бинокль. Все мы смотрели в бинокли и вздыхали.
Мама (еще строже). Вы откуда?
Дядька. Раньше это был совершенно таинственный секрет, но теперь-то можно сказать. Я — с зеленой горы. Мы все оттуда.
Чмокин и девочка переглядываются.
Дядька. Вы, должно быть, и не слышали про зеленую гору, а она совсем неподалеку. Просто с суши туда ни за что не попасть. А вот если плыть по реке все время на север, и пройти узкую-узкую протоку в Феофанову бухту, то совсем скоро покажется наша зеленая гора…
Чмокин и Девочка. ЙЕС!!! (Тут же.) Нет, не может быть. Просто сказка какая-то. Садитесь, пожалуйста. Пейте с нами чай. Вам с вареньем?
Дядька. Как хорошо… Как мы мечтали спуститься сюда, к вам в поселок. Но нельзя было, ведь мы же военные, мы службу несли, мир от войны охраняли. А по вечерам выходили на поляну с мягкой травой, играли на гитарах, разговаривали о том о сем и смотрели в бинокли на ваш поселок. А на днях по радио передали, что войны не будет. Больше никогда. И нас отпустили. Идите, говорят, по домам. А куда? Ведь мы несли военную службу давно-давно, всю жизнь, прямо с детства…
Мама. Садитесь, пожалуйста, с нами чай пить. А может, хотите сразу поужинать? У нас есть котлеты и салат из всего, что растет на огороде.
Чмокин и Леденцова. А хотите — оставайтесь у нас навсегда.
Дядька. Правда, можно?
Мама молча кивает.
Дядька. Какое счастье!… Только неудобно как-то…
Мама. Удобно-удобно.
Дядька. Неудобно одному. Как же я буду сидеть с вами, пить чай с котлетами и даже останусь у вас навсегда-навсегда, а мои друзья, мои бойцы разбредутся по свету одни-одинешеньки?
Мама. А много у вас бойцов?
Дядька. Да человек сто…
Чмокин и Леденцова. ЙЕС!!! Зовите их скорее сюда! Это же А-ЦЫ! То есть от-цы! Это настоящие большие меховые папы!!!
И вот под их радостные вопли пространство заполняется отборными дядьками. Для этого надо собрать наиболее пригожих актеров из всех окрестных театров, чтобы настоящий праздник был.
Мамы. Мы так долго вас ждали…
Дядьки. Мы так мечтали с вами встретиться… Мы полезные, вы не думайте. Мы умеем строгать, пилить и чинить. Классно жарить мясо. Быстро-быстро ездить на машинах. Защищать и заботиться.
Один дядька. А я даже фокусы умею показывать. Я у нас в военной части в кружке занимался. Я могу кого-нибудь распилить. Только я не до конца доучился, и у меня потом не всегда получается обратно собрать.
Мамы, дядьки, дети и все. Давайте лучше танцевать от радости!
Общий танец и веселье, музыка, фейерверк, визг, восторг. На старом черном дереве распускаются листья. Учительница выходит на поклон в распиленном виде.
Занавес
Все мальчишки — дураки! или И вот однажды…
Сказка с невероятными превращениями и счастливым концом для всех, кто любит похохотать
Действующие лица:
Писатель Пумпочкин, он же Пумпочкин в детстве
Царь
Милиционер
Грабительница
Девочка Анечка
Принц Кузя
Учительница
Пират
Никита Егорович
Вредины в школе
Мама Анечки
Папа Анечки
Хулиганский дедушка милиционера
Лыcое чудовище
Папа с пушистой бородой
Тишина. Полумрак. В большом гамаке, укрывшись клетчатым пледом с бахромой, кто-то спит. Гамак тихо покачивается.
На сцену выруливает на велосипеде Царь в короне. Подъезжает к гамаку, приподнимает плед, заглядывает.
Из-под пледа раздается перепуганный вопль, и тут же знаменитый писатель Пумпочкин садится в гамаке в окружении подушек и подушечек.
Царь. Тсссс! Шшшш!
Писатель. Безобразие! Разбудили!
Царь. Вы — писатель Пумпочкин?
Писатель. Да. Я Пумпочкин. Писатель. А вот вы кто?
Царь. Я — Царь.
Писатель (Надевает пенсне. Щурится. Недоверчиво разглядывает Царя.) Ох, ваше величество, ну сколько можно? Всегда эти цари на велосипедах ездят, писателей будят…
Царь. Щшшш. Тсссс! (Начинает раскачивать гамак, чтобы утихомирить недовольного Писателя.) А еще писатель! И не какой-нибудь, а сам Пумпочкин! Целыми днями спите в гамаке, а в родной стране творятся страшные ужасы…
Писатель. Какие еще ужасы?
Царь. Объявлена тревога.
Писатель. Почему тревога?
Царь. Чрезвычайное происшествие!
Писатель. Да в чем дело-то?
Царь. Пропал Папа. Папа пропал.
Писатель. Какой папа?
Царь. Хороший очень. Замечательный Папа. Просто чудесный. С большой пушистой бородой.
Писатель. А у кого он пропал?
Царь. Ну как — у кого? У детей, конечно же. У бедных крошек. (Рыдает).
Писатель. Какой ужас! И вместо того, чтобы искать бородатого папу, вы катаетесь на велосипеде? Надо срочно что-то делать! Немедленно! (Хочет встать, дергается, запутывается в гамаке.) Искать папу!
Царь. Да нашли уже. Его захватило в плен Лысое Чудовище. Чтобы делать из папиной пушистой бороды парики. И бедного папу теперь держат в шкафу, где недоеденная банка варенья из молодых мухоморов и мышиные хвостики.
Писатель. Так значит, надо скорее освободить папу! Идти войной на Лысое Чудовище! Пусть отдает!
Царь. Папу Лысое Чудовище ни за что не отдаст. Поэтому папу придется выкрасть.
Писатель. Выкрасть?
Царь. А для этого надо усыпить Лысое Чудовище.
Писатель. Уколом? Или колыбельной песенкой?
Царь. Такое на Лысых чудовищ не действует. Усыпить можно только сказками. Лысое чудовище обожает сказки. Так что, уважаемый писатель Пумпочкин, вот вам царское и правительственное задание. Сочинить сказки для Лысого чудовища.
Писатель. Какие сказки? Не знаю я никаких сказок. Я писатель взрослый. Серьезный. Я про любовь пишу. Вот, послушайте (вынимает из-за пазухи листочки и клочки, читает с подвыванием.) «Я люблю тебя, Ммммаша», — сказал Карл Иваныч и почесал за ухом. «Кыш, противный,» — ответила Маша, ковыряя в носу.
Царь (в восторге, растрогался чуть не до слез). О, какая прекрасная, красивая, грустная и серьезная книжка про любовь… О!
Писатель. Я еще и не такое могу.
Царь. Вот и напишите сказки. Побольше. Посмешнее. Про любовь. И с хорошим концом. Только быстро. (Садится на велосипед и уезжает).
Писатель. Сказки. Никогда в жизни не сочинял сказок. Из чего они вообще сочиняются? Жил-был Царь… Нет, не то. Жили-были рыжие летучие сосиски… Опять не то… А, вот! Жил-был суп с котом и пироги с котятами… Тьфу ты, ерунда какая-то получается… Ах, голова разболелась… Ох! Ах! Доктора! Доктора!
Слышится свисток.
Вбегает милиционер.
Писатель вытаращивает на него глаза.
Писатель. Я же просил доктора!
Милиционер. Ага, значит простой милиционер вам ни к чему? Все, я обиделся. (Уходит.)
Писатель. Постойте, постойте. Идите скорее сюда.
Милиционер (Возвращается и начинает лечить писателя. Свисток и жезл как врачебная трубочка для прослушивания.) Руки за голову! Ноги шире! Дышите! Не дышите! Так, все ясно… Голова разболелась, потому что сказки для Лысого чудовища придумать не можете.
Писатель. Что же делать, а? Помогите, доктор. То есть милиционер.
Милиционер. А вы попробуйте вспомнить, как вы были маленьким.
Писатель. Маленьким? Маленьким… Но я никогда в жизни не был маленьким! Я всегда был взрослым. Большим. Писателем Пумпочкиным.
Милиционер. Нет, вы точно раньше были маленьким. Просто вы забыли. Вам обязательно надо вспомнить, как вы были маленьким. (Пишет рецепт.) Попробуйте три раза в день громко орать. Пять раз в день пронзительно визжать. Шесть раз в день садиться на велосипед, проезжать на всей скорости по лужам, поднимать ноги и ужасно вопить. Прыгать с разбегу в кучи осенних листьев. Делайте лечебную гимнастику. Регулярно ходите на голове. Почешите левой ногой правое ухо. Если свое ухо не получится почесать, почешите ухо какого-нибудь соседнего дедушки. Только своей собственной ногой. Должно помочь. А главное, по ночам деритесь изо всех сил подушками.
