Владимир Каменев - Долгая дорога домой
Волчонок долго внимал волчьим голосам. Ему хотелось отозваться, но он боялся людей и собак. Ему казалось, что они всюду, за каждым кустом.
Он долго не мог пересилить свой страх и молчал, словно взвешивая все варианты. Вокруг продолжали голосить волки, и он не вытерпел. Вначале заливисто загавкал, как собака, потом стал подвывать. Голос его ширился, набирал силу. Он становился сочным, мощным, расходился над лесом, над горами многократным эхом.
Он хотел докричаться, поведать о своей погибшей матери и сёстрах, гончих псах, шедших по его следу, о путешествии в товарном вагоне. Волки словно понимали его. Ещё громче и стройнее зазвучал их многоголосый хор. Они приглашали его в стаю. И он откликнулся на их зов.
Волчонок уже ничего не боялся.
Он был дома.
Он был среди своих.
Что может быть выше?
Только звёзды.
Лучшее время в его жизни
Похождение налима
Сушь
С начала лета не было дождей. Маленькая речка Осётрик обмелела. Питающие её ручейки высохли и заросли крапивой. Прибрежные ивы изо всех сил тянулись к воде, но не могли дотянуться. То и дело горел лес. Пожарные качали из речки воду, и на перекатах обнажались камни. И только поздно ночью, когда глушили насосы, вода поднималась и рыбы спешили пройти через мели вниз по течению к большой воде — реке Осётр.
Речушка усыхала на глазах. Но не все её обитатели бежали из обжитых мест. Многие забились в тину, под коряги, затаились между камней в надежде отсидеться. Среди них был налим. Он был в почтенном для рыбы возрасте — около пяти лет. Весил солидно — не менее двух килограммов. Выделялся среди других рыб своей наружностью: скользкий, с большой приплюснутой головой, усиком на подбородке, серо-зелёной спиной и округлым хвостом. Он лежал под камнем и казался отчаянным смельчаком. Налим не собирался никуда уплывать. Главное — переждать, перетерпеть. Будет много воды, много пищи. А пока можно поспать. И он дрых днём и ночью в ожидании счастливых дней и ничего не ел. Еду ему заменял сон.
Рак
Ночью налима разбудил рак. В последние дни раку прибавилось работы: среди речных жителей было много слабых и больных. Он раздобрел. Его загнутый хвост накопил много жира.
Рак заполз под камень, по-хозяйски обследовал чужой дом: нет ли хворых? Его чуткие усики улавливали малейшие движения налима, а цепкие клешни были готовы к отпору. Рак опасливо приблизился к большой рыбе, коснулся её трепетными усами. Налим не шелохнулся. Тогда рак осмелел и прополз по рыбе от хвоста до головы, перебирая тонкими жёсткими ножками. Налим спал. Рак привычно запустил клешню под жабры налима, а другой ухватился за губу. Он всегда начинал с самого вкусного.
Налим очнулся и так долбанул рака о камень, что тот выскочил из чужого дома и пустился наутёк. Он с такой скоростью заработал хвостом-веслом, что вмиг оказался у своей норы. Осечка вышла.
После неожиданного нападения налим долго не мог заснуть и даже выглянул из-под камня: нет ли на него других охотников? Ещё шумели перекаты и можно было спуститься к глубоким омутам, где студёная вода и много пищи, но налим остался дома. Авось пронесёт.
Нет покоя
Все вокруг словно сговорились не давать налиму покоя. Привязался к нему водяной клоп. Сам маленький, плоский, с пуговку, но злой и ядовитый. То за хвост цапнет, то укусом обожжёт спину. До того обнаглел, что заплыл налиму в открытую пасть и выбрался через жабры. Так бы и терзал беднягу, да забрела в эти места выдра. Тонкая, прогонистая, шёрстка на ней блестит. Глаза, как две чёрные бусинки, а зубы тонкие и острые. Даже отчаянный клоп её испугался и улизнул из-под камня: такая вмиг слопает. Протиснулась выдра к налиму, присмотрелась. Видит, добыча не по зубам: можно и подавиться. Только голод не тётка — прибавляет смелости. Для начала выдра проверила, жив ли налим: потрогала лапкой. Налим только поплотнее свернулся в углу кольцом. Выдра опять растерялась. Не уйти ли ей восвояси? Она вспомнила своих голодных детёнышей — они ждали её в норе под берегом, и решилась. Хищница метнулась к рыбе и вгрызлась ей в спину. От боли налим заходил под камнем кругами. А злодейка его не отпускает, лапками упирается, волочёт из укрытия. Налим совсем ослабел, не сопротивляется.
Выдра вытащила добычу из норы и ужаснулась. Из раскрытой пасти видны частые острые зубы, словно железная щётка, а единственный ус похож на иглу. Бросила выдра налима и зарулила к берегу ловить уклеек. Так-то оно спокойней.
Вертела речка полуживого налима между камней и старых мельничных свай, бросала в тихие омуты, крутила, как полено, и несла в неизвестность. Время для него остановилось. Промелькнула ночь, утро, и настал день. Солнце пронзило воду до песчаного дна. Идёт налим вполводы, слегка шевеля хвостом и плавниками. Страшно ему, хочется спрятаться от света под берегом, да сил нет. Лишь бы не перевернуться кверху пузом и не оказаться на поверхности. Тогда птицы заклюют до смерти.
Наступил вечер. Налима вынесло на большую воду, в реку Осётр. С обеих сторон подступал к берегу дубовый лес, заслоняя воду от жаркого солнца. Из песчаного дна били родники, вода была прохладной. Налим ожил. Он двинулся в глубину, где надеялся спрятаться. На дне валялась большая покрышка от трактора. Налим залез в резиновый дом и долго ходил по кругу, пытаясь найти удобное место. Ему показалось там неуютно. Налим выплыл из покрышки и направился к берегу. Там он забился в осоку и замер.
Корзина
В полдень деревенские мальчишки решили половить рыбы большой корзиной. Приставили они свою снасть к осоке и стали бултыхать в воде ногами. Со дна поднялась муть. Вода потемнела. Шарахнулся налим из травы и попал в ловушку. Мальчишки почувствовали удар крупной рыбы и с криком подняли корзину над водой.
— Налим!
Вынесли ребята корзину с налимом на землю. Стали вылавливать его там руками, чтобы опустить в садок. А налим в руки не даётся, выскальзывает. Спина у него пожелтела, тёмно-белое брюхо засеребрилось: при свете налим меняет окраску. Наконец удалось одному мальчишке прихватить налима пальцами под жабры. Ещё бы секунда — и быть рыбе в неволе. А там одна дорога — в уху.
Собрался налим с последними силами. Не для того он столько мук натерпелся, чтобы пропадать почём зря. Крутанул хвостом, мотнул головой, свернулся баранкой и вдруг выпрямился с такой силой, что мальчишка выпустил скользкого налима из рук. Рыба шмякнулась в грязь. Ребята кинулись отпихивать рыбу от воды ногами. А налим вьётся между ног, подпрыгивает, словно мяч, и всё ближе и ближе к реке. Один парнишка упал на рыбу, а налим из-под него вывернулся, на прощание хлестнул по лбу грязным хвостом и ушёл в реку.
Бредень
Вечером заявились на реку два дачника с бреднем. Оба навеселе. Зашли рыбаки по шею в воду, развернули большую сеть и потянули к берегу. То один споткнётся и пузыри пускает, то другой из бредня выпутывается и ругается. Наглотались речной воды, но бредня из рук не выпустили.
Мелкая рыбёшка шныряла сквозь ячейки, а крупная скатывалась в середину бредня, в большой нитяной мешок. Потяжелела снасть. Чувствуют рыбаки, как рыба рвёт бредень из рук. До берега осталось совсем немного, как вдруг бредень за что-то зацепился. Подёргали рыбаки сеть, выругались, и оба нырнули на дно. Кое-как сдвинули большой камень, под которым сидел налим. Видит он: перед ним переступают четыре ноги, того и смотри, раздавят. Со страху рванул он к дальнему берегу, а там на пути сеть. Заметался налим. Не прорвёшься: нити капроновые, крепкие.
Рыбаки вышли на берег. Сеть прогнулась дугой, пружинила под ударами рыбы. Вот-вот налим свалится в мешок, откуда не выбраться. И вдруг наткнулся на то место, где сеть распоролась о камень. Ткнулась изворотливая рыба в дыру и вылезла. Сначала до спинного плавника, потом дёрнулась ещё раз и вырвалась из западни — только слизь на ячеях осталась. А за налимом много всякой рыбы спаслось.
Рыболов
Спрятался налим под корягу у берега. Уж отсюда его никто не достанет: любая сеть порвётся.
Пришёл мальчишка поудить рыбу. Нацепил червяка и забросил удочку у той коряги, где налим спрятался. Опустился червяк на дно, извивается. Занесло приманку течением под корягу, прямо к морде налима. Червяк сам в рот лезет, губы щекочет. Ну как такого не съесть? Взял налим червяка неохотно, даже брезгливо. Сразу глотать не стал, а только чуть-чуть придавил губами. Видит рыболов, что поплавок задрожал. То ли мелочь наживку треплет, то ли трава шевелит на течении. Решил он перебросить удочку в другое место. Потянул — зацеп. Дёрнул сильнее.
