Жаклин Уилсон - Полночь
Фиалке, моему фану номер один.
Я очень рад, что мы встретились.
Ровно в полночь загадай желание!
С самыми лучшими пожеланиями от Каспера Грёзы.— Я обязательно загадаю желание, — сказала я.
— А тебе тоже нравится рисовать?
— Да, но я не так уж много рисую. Я шью.
— Что же ты шьёшь?
Я сделала глубокий вдох.
— Я шью фей. Ваших фей.
Я вытащила из кармана растерзанную Воронью фею.
— Боже, это же просто чудо! Как раз то, что нужно. Сейчас производят много кукол по моим книжкам, но я их терпеть не могу.
— И я тоже. Если хотите, я подарю вам Воронью фею, только у неё нога отваливается и волос немножко не хватает. Я сегодня разозлилась и разорвала всех своих фей.
— Мне очень приятно получить в подарок твою фею. Очень тонкая работа. Но знаешь, Фиалка, что я думаю? Тебе бы стоило самой научиться придумывать каких-нибудь существ. Ты так замечательно шьёшь. Создай свой мир. Я был очень большим, поэтому мне был нужен очень маленький мир. А ты такая маленькая — может быть, тебе захочется создать что-нибудь большое. Придумай себе большой и прекрасный мир! Волшебный мир!
Я думала о его словах всю дорогу до дома. Шофёр Каспера Грёзы отвёз меня на станцию. И снова я долго-долго ехала по железной дороге, пересаживалась с одного поезда на другой. Картинку с феей Фиалок я аккуратно спрятала в карман, чтобы она не помялась.
Домой от станции я шла пешком. Папиной машины у крыльца не было — значит, я успела вернуться раньше них. О встрече с Уиллом думать не хотелось. А вдруг Жасмин ещё не ушла, что мне тогда делать? Пришлось постучаться, потому что ключа у меня с собой не было.
Уилл открыл дверь. Сгрёб меня в охапку и крепко-крепко прижал к себе.
— Я боялся, ты вообще не вернёшься. Не знал, что и делать. Даже хотел позвонить маме с папой. Я так беспокоился! Сначала думал, ты вот-вот вернёшься. Жасмин тоже так думала. Она несколько часов прождала вместе со мной, но потом ей пришлось уехать. Она очень переживает. Считает, все случилось из-за неё. Но это я виноват, я знаю. Я всегда во всем виноват. Сам не понимаю, почему я над тобой так издеваюсь. Будто что-то меня заставляет. Может, наша старушка была права, дурная кровь сказывается?
— Чушь все это! — Я обняла его. — А я ведь знаю, почему мама с папой всегда так странно к тебе относились, почему иногда ведут себя, словно ты подменыш. Был другой мальчик Уильям, их первенец. Он умер совсем маленьким. Наверное, они не очень хорошо поступили, нечестно усыновлять ребёнка взамен потерянного. Но я рада, что они так сделали, иначе бы у меня не было тебя — моего брата!
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Уилл, не разжимая рук.
— Пошли, я покажу тебе.
Мы забрались на чердак и вместе перебрали детские вещички. Уилл долго молча разглядывая фотографии.
— Интересно, в раннем детстве я был на него похож? Разве что чёрные волосы… — Уилл посмотрел на последнюю фотографию с мёртвым ребёнком и вздрогнул. — Давай уберём все это на место.
— Ужас какой! Эта коробка — как гробик маленького Уильяма.
— Может, где-нибудь отыщется урночка с его прахом?
— Уилл, прекрати!
Но нам было хорошо вдвоём на чердаке. Только когда спустились на лестничную площадку, стало неловко. Мы оба невольно посмотрели на дверь комнаты Уилла.
Я спросила:
— Значит, Жасмин теперь — твоя подружка?
— Н-не знаю… Она с тобой хочет дружить. Позвони ей, что ли. Скажи, что благополучно вернулась домой.
— Не хочу.
— Фиалка, она волнуется.
— Тогда сам звони.
Уилл набрал номер и тут же прижал трубку к моему уху.
— Алло? Фиалка? Это ты? Ой, пожалуйста, пусть это будешь ты! — Голос у Жасмин осип, будто она плакала.
Я прошептала:
— Это я.
— У тебя все в порядке? Ты уже дома? Ах, Фиалка, я прошу тебя, скажи, что мы по-прежнему друзья.
— Тебе ведь на самом деле не нужна моя дружба, так? Ты просто хотела познакомиться с Уиллом?
— Неправда! Ну, верно, я хотела познакомиться, но с тобой я подружилась раньше. Разве ты не помнишь? В классе, в самый первый день? Я прямо-таки упрашивала тебя стать моей подружкой, я тогда даже не знала, что у тебя есть брат.
Я задумалась.
— Разве не так? — требовательно спросила Жасмин. — Я хотела дружить с тобой! Ты не похожа на других и так по-доброму ко мне отнеслась, и мы как-то сразу поладили, будто были давным-давно знакомы. А теперь я все испортила, да?
Я набрала побольше воздуху.
— Нет. Мы друзья по-прежнему. Все равно друзья.
— Самые лучшие?
— Самые лучшие, что бы ни случилось, — сказала я и повесила трубку.
Уилл пошёл в кухню и набросился на остатки нашего «пикника». Я вдруг почувствовала, что умираю с голоду, и тоже присоединилась к нему, набила полный рот сыра, креветок, хлеба и винограда.
Когда мы все подъели и уже не могли пошевелиться, с улицы донёсся шум мотора. Это вернулись мама с папой. Вошли в дом, розовые от ветра. После визита к бабушке они долго гуляли по берегу моря. Мама с трудом удерживала на весу огромный пакет с китайской едой.
— Мне так совестно, что мы бросили вас на произвол судьбы, без нормального обеда, — сказала она.
— Я же говорил, что у них все в порядке. У вас точно все в порядке, безобразники? — Папа посмотрел нам в глаза. — Знаете что, забудьте все, что я наговорил. Я маленько погорячился. Кто старое помянет, тому глаз вон. Пошли, заправимся.
Уилл одолел целую тарелку, но я не смогла впихнуть в себя ни кусочка.
— Это же твоё любимое, Фиалка, — морская капуста и креветки. Почему ты ничего не ешь? — забеспокоилась мама. — Что-нибудь случилось, золотко?
— Ну… — Я заколебалась, но не смогла удержаться. — Да, случилось. Я кое-что искала на чердаке…
— Не надо! — запротестовал Уилл.
— Вам не разрешается лазить на чердак, и ты это прекрасно знаешь, — сказал папа.
— Да, но дело не в этом. Я нашла… Я нашла вещи того малыша, Уилла.
Мама и папа перестали есть. Как будто я произнесла волшебные слова и превратила их в камень. Их руки сжимали ножи и вилки, рты были раскрыты. Уилл качнулся на стуле, сморщился.
— Помолчала бы ты, Фиалка, — буркнул он.
— Нет. Мы и так слишком долго молчали. Почему нельзя об этом поговорить?
— Потому что мама расстроится. — Папа бешено швырнул вилку и ножик на тарелку.
Мама покачала головой, словно очнувшись от транса.
— Ничего, — тихо сказала она, хотя по щекам у неё покатились слезы. — Знаю, надо было давно вам рассказать. Просто было невыносимо вспоминать об этом. Все произошло по моей вине…
— Не было никакой твоей вины! Это внезапная смерть, такое случается с грудными детьми. — Папа взял маму за руку. — Ты же знаешь.
— Нельзя было спать. Надо было сидеть с ним. Он был болен…
— Небольшая простуда, только и всего. Мы оставили включённой систему связи с детской, чтобы слышать, как он хлюпает носиком, — сказал папа.
— Но когда проснулись… — Мама заплакала.
— Мы сразу поняли, что его уже нет, мы сразу это поняли, хоть я и пытался сделать ему, бедненькому, искусственное дыхание. — У папы тоже были слезы на глазах. Он посмотрел на меня и объяснил: — Нам пришлось пережить очень тяжёлое время. Мне дали отпуск, чтобы я мог прийти в себя, и в тот самый день, когда я снова вышел на службу, прямо как знак судьбы — я расследовал один несчастный случай. Молодая мать, передозировка наркотиков, остался грудной ребёнок в состоянии ломки. Мы пошли навестить ребёнка, и удивительное дело — у него были голубые глаза и густые чёрные волосики, совсем как у нашего Уильяма. Мы не могли его не взять, хоть и пришлось несколько месяцев оформлять всевозможные бумаги, и со здоровьем у малыша были проблемы. Но в конце концов он все-таки стал нашим. Я сказала:
— У нашего Уилла глаза зеленые.
— У всех младенцев поначалу голубые глаза. Потом они меняются. — Мама вытерла щеки тыльной стороной свободной руки.
— У меня-то точно изменились, — произнёс Уилл.
— Прости, что мы не рассказали тебе раньше. Мне хотелось забыть обо всем, но это неправильно, что я не рассказала тебе про нашего первого маленького Уилла.
— Я второй, — вздохнул Уилл. — Второй сорт, — прибавил он с горечью.
Мама выпустила папину руку, встала, обошла вокруг стола, положила руки Уиллу на плечи. Он хотел вырваться, но она удержала его.
— Теперь ты первый, — сказала она. — Все равно ты наш сын, что бы ни случилось. Правда?
Теперь она смотрела через стол прямо на папу.
Несколько секунд он молчал. Может быть, пытался разобраться, что он на самом деле чувствует. А может, просто был слишком смущён, чтобы сразу ответить. Но потом он вдруг кивнул головой.
— Конечно, ты наш сын.
Я стиснула руки под столом и молилась про себя — только бы Уилл чего-нибудь не ляпнул! Но он вообще ничего не произнёс. Просто кивнул и медленно вышел из комнаты.
— Пойти за ним? — спросила мама.
— Не нужно. Пусть побудет один, — сказал папа.
