Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы
– Но как ты мог? Как ты мог? – в который раз повторяла мама. – Я всё понимаю… Но как ты мог так сказать Клавдии Сергеевне?
Петя плакал. Растирая слёзы то маминым фартуком, то рукавом своей шубы, то кухонным полотенцем – всём, что попадало под руку, он всхлипывал:
– Сам не знаю… Не знаю сам…
Он уже рассказал маме обо всём: как он на катке поссорился с мальчиками; как Вова с Кирилкой всё шептались, а с ним не хотели дружить; и как ему из-за этого стало обидно, хотя, может, он сам ещё больше виноват; и как на большой перемене он подошёл к Лёве Михайлову поговорить о той самой марке из пиратской страны Гонделупы, а Лёва его прогнал, обозвал простофилей, да ещё накричал на него. Ему после этого стало так обидно, что он даже заплакал. А потом Кирилка стоял у доски как пень. И что на него тоже нашло, на Кирилку? Ведь он же хорошо знает таблицу умножения на четыре. И вот ему, Пете, от всего этого стало так плохо, так стыдно, потому что он взялся ему помогать, чтобы Кирилка хорошо учился.
А уж потом всё пошло кувырком… И теперь, как ему быть с Клавдией Сергеевной? И с Кирилкой? И с Вовой? И что будут говорить о нём в классе?
– Не знаю, что мне делать! – всхлипнул Петя, вытирая последние слёзы всё тем же маминым передником.
Мама пристально посмотрела на него:
– Неужели не знаешь?
– Думаешь, надо перед всем классом? – спросил он и представил себе строгие глаза Клавдии Сергеевны, когда он будет просить у нее прощения. «Нет, нет, нет… – скажет она ему, – таких мальчиков я учить не намерена…»
И, может, сегодня он сидел последний раз на своей парте рядом с Кирилкой? И, может, сегодня Клавдия Сергеевна последний раз похвалила его и поставила в классный журнал пятёрку? Неужели он никогда больше не увидит школы?
– Пойдём вместе, – просит Петя и робко глядит на маму. – Ты и я.
– Ты разве трусишь, Петя? – спрашивает мама.
Петя обижается:
– Нет, я не трус. А если она меня не простит?
– Простит. И я тебе совсем не нужна, чтобы поговорить с Клавдией Сергеевной.
– Она сказала, пусть придет папа или ты… Разве вы не пойдёте? Или у папы нет времени?
– Папа очень занят, это правда. Но раз его вызывают в школу, время у него всегда найдётся. А теперь беги скорей к Кирилке.
– К Кирилке? Зачем к Кирилке?
– Ох, Петя, до чего ты глупый! Зови его скорее к нам. Скажи, что мы его очень хотим видеть. Скажи, что вместе будем делать завтрашние уроки…
– А может, он не захочет?
– Захочет.
– Только я раньше поем.
– Нет, раньше сбегай за Кирилкой. После школы полезно прогуляться. А я напеку вам блинчиков с вареньем.
– Ой, мамочка! По десять штук каждому. Я такой голодный!..
– И Вову тоже зови.
– Нет, мы в ссоре.
– Петя, не спорь! На его долю тоже будут блинчики.
Но Пете очень не хочется первому мириться, и он пытается уговорить маму:
– Как ты не понимаешь! Если с человеком в ссоре, его не зовут есть блинчики, да ещё с вареньем.
– Петя! – строго говорит мама. В эту самую минут чайник так зафыркал, что мама наконец-то его услыхала.
– Боже мой! – воскликнула она. – Распаялся! Полностью распаялся!..
И она бегом пустилась на кухню, и это было очень кстати, потому что воды в чайнике осталось совсем немного и он мог действительно распаяться.
А Петя махнул рукой и отправился за Кирилкой. Разве маму переупрямишь? У, она такая настойчивая! Спорить с ней не было ни малейшего смысла.
Пока он шёл к Кирилке, он всё обдумывал, как лучше сказать Вовке, с чего начать и в каких выражениях.
Например, можно так: «Вова, забудем нашу ссору и будем снова друзьями!» Это получится здорово, если так сказать: «Вова, забудем нашу ссору и будем снова друзьями!»
А можно ещё так: «Вова! Если я виноват, ты меня прости. Если ты виноват, я тебя прощаю!»
Так, пожалуй, даже лучше.
Но можно ещё и совсем по-другому – подойти, протянуть руку и сказать только два слова: «Давай дружить».
О том, как приступить к мирным переговорам с Кирилкой, Петя совсем не думал. Это было просто. Он придет и скажет: «Кирилка, идём к нам. Мама тебя зовёт!..»
И Кирилка пойдёт прямо и безо всяких.
Но Вова – другое дело.
Пожалуй, лучше всего два слова: «Давай дружить» – и протянуть руку.
Но, вообще говоря, ещё никем не доказано, кто с кем должен мириться первый: он с Вовкой или Вовка с ним.
И совершенно неизвестно, кто кого больше обидел: он – Вовку или Вовка – его.
А если совсем не ходить за Вовкой? Сказать маме, будто он…
И вдруг Петя услыхал:
– Петька, стой! Куда ты несёшься?
Петя остановился поражённый. Вот так совпадение! Он думает о Вовке, а Вовка прямо перед ним – лицом к лицу!
– Ты? – смутившись, прошептал он и тут же быстрой скороговоркой выпалил: – У нас блинчики с вареньем… По десять штук… Для тебя, для меня и для Кирилки. Пошли скорее, мама ждёт.
– Вот видите! – Вовка обратился к незнакомому человеку в удивительных меховых сапогах. Такие Пете попадались лишь на картинках в книгах. – Я вам говорил, что Кирилка у Пети. Это и есть Петя, наш самый лучший товарищ. Значит, Кирилка у тебя? Давно? – весело спросил Вовка.
– У меня его нет. Я как раз бегу за ним…
– И у тебя нет? – удивился Вовка. – Вот те раз! Видите, – он снова обратился к незнакомому человеку, – я вам говорил, может, он и не у Петьки, потому что мы немного были в ссоре…
Тут Петя вспомнил всё, что придумал дорогой, и решил, что наступил самый подходящий момент.
– Забудем нашу ссору… – начал было он торжественным голосом, но тут же сам себя перебил: – А может, Кирилка в школе?
– В том-то и штука – нет его в школе! И дома нет. И у меня нет. Теперь и у тебя нет. Так где же он? А на тебя я не обижался, – сказал Вовка. – Это всё твоя Гонделупа… Или как её там?
Петя вспыхнул, как говорится, до корней волос.
Вовка же продолжал:
– Потом я тебе всё расскажу! А сперва нужно Кирилку найти. А Лёвка дрянь! Ух, да и какая же он дрянь! Я его здорово отлупил. Он даже заревел. Не веришь?
– Мальчики, – вмешался в их разговор незнакомец в меховых сапогах, – как же быть? Подумайте хорошенько, пораскиньте мозгами. Где ещё может быть Кирюха?.. – И он потёр ладонью лоб, очень похоже, как это делал Кирилка, когда из-за чего-нибудь расстраивался.
Мальчики взглянули друг на друга.
– Может, он в клуб пошёл? – подумав, неуверенно сказал Вовка.
– Уж нет! – твёрдо сказал Петя. – На почте, вот где!
– Верно! – обрадовался Вовка и шлёпнул Петю по спине. (И как это было приятно!) Незнакомец удивился:
– А чего ему делать на почте?
– Вот вы и не знаете, – принялся объяснять Петя. – А он по два раза в день, иногда по три ходит на почту. Ведь у него папа на Севере, а писем ему не шлёт.
Тут незнакомец почему-то рассердился:
– Какие ещё письма с зимовки? Что, у нас там почтовое отделение, что ли? И напрасно Кирилка ждал.
– Всё-таки, – упрямо проговорил Петя, – письма можно было посылать… В крайнем случае за целую зиму хоть три письма. А то ни одного. Это очень плохо.
– Ага! Понимаю! – вдруг догадался Вовка. – Значит, вы приехали прямо с зимовки, да?
Незнакомец ничего не ответил.
А Петя со свойственной ему настойчивостью продолжал:
– Хорошо, хоть отец прислал Кирилке такой замечательный портфель. А то знаете, как ему было плохо без портфеля!
У незнакомца в глазах мелькнуло изумление. И вообще он казался совсем сбитым с толку.
– Что за портфель? – пробормотал он.
Вовка прищёлкнул языком:
– Ещё какой! Вот увидите.
– А тётка у него очень плохая, – снова начал Петя.
– Эге, – подтвердил Вовка, – сущая ведьма, а не тётка. И дерётся. Кирилка сказал…
– Уж если Кирилка где, так на почте! – с твёрдостью в голосе закончил свою мысль Петя.
– Раз так, пошли на почту, – сказал незнакомец с Севера. По мере того как мальчики говорили, выражение лица у него становилось всё мрачнее и мрачнее и лоб перерезала глубокая морщина.
Но и на почте Кирилки не было. Не было его и в том сарайчике, где обычно ночевал Тяпка и куда Кирилка любил захаживать, чтобы поиграть со щенком. Впрочем, самого щенка в сарайчике они тоже не нашли.
Потом Вова и Петя со своим новым знакомым на всякий случай сбегали в школу.
Затем снова отправились к Кирилкиному дому.
И снова к Вовке.
И снова на почту.
И даже в клубе, куда ходить было совершенно бесполезно, они тоже побывали.
И всё равно Кирилки нигде не было.
Тут Вовка набрал полон рот воздуха, отчего щёки у него стали в два раза толще, затем он этот воздух выдохнул и проговорил, переводя глаза с Пети на нового знакомого:
– Уж не знаю, куда ещё идти.
– Давайте думать, какие места бывают, – сказал Петя.
И они остановились посреди улицы и принялись думать.
…А чайнику в этот день окончательно не везло. Он опять стоял на керосинке, и опять сердито кипел, и опять фыркал, и выходил из себя, и опять его крышка подскакивала и дребезжала, и мама опять не обращала на него ни малейшего внимания.
