Фрэнсис Бернетт - Маленькая принцесса
— На голодную она не похожа, — шептала тем временем Лавиния. — Ты погляди. Наверное, представляет, — брезгливо прибавила она, — что досыта наелась.
— Она не такая, как все, — сказала Джесси, глядя на Сару. — Иногда я ее немножко боюсь.
— Ну, знаешь! — фыркнула старшая подруга.
Лицо у Сары светилось целый день, и щеки были румяные. Служанки удивленно смотрели на нее, перешептывались, а в голубых глазах мисс Амелии так и застыло недоумение. Она понять не могла, что значит такой благополучный и даже дерзкий вид, когда ты в немилости у самой мисс Минчин. Конечно, Сара очень упрямая… Быть может, решила перешибить беды стойкостью…
Сара решила только одно: насколько возможно, держать чудеса в тайне. Если мисс Минчин снова пойдет на чердак, все откроется, но это — навряд ли, разве что она что-нибудь заподозрит. За Эрменгардой и Лотти будут очень строго следить. Эрменгарде рассказать можно, она не выдаст. И потом, волшебство, наверное, поможет скрыть свои плоды.
«Что бы ни случилось, — весь день твердила Сара, — что бы ни случилось, где-то есть очень добрый человек, и он — мой друг. Если я так и не узнаю, кто он… и не смогу его поблагодарить… я все равно не совсем одна».
Погода была еще хуже, чем вчера (что нелегко) — сырая, холодная, противная. Дел было больше, кухарка больше злилась, просто озверела, зная, что Сара — в немилости. Но что с того, когда с тобой дружит волшебник? Ужин очень подкрепил Сару, она знала, что спать будет в тепле, и, хотя под вечер ей снова захотелось есть, решила, что потерпит до утра. Наверх она ушла поздно. До десяти ей велели заниматься в пустом классе, она увлеклась и даже просидела там немного дольше.
Надо признаться, перед дверью на чердак сердце у нее забилось.
— Конечно, все могли и забрать… — прошептала она, стараясь не падать духом. — Может быть, это мне дали только на одну ночь. Но ведь дали… все это было… настоящее!
Она отворила дверь и вошла. Потом перевела дух, закрыла дверь и прижалась к ней спиной, оглядывая комнату.
Волшебник побывал тут снова, мало того — он сделал больше, чем вчера. Огонь пылал еще веселее. Появились новые вещи, и все так изменилось, что если бы Сара сразу не отмела сомнения, она бы протерла глаза. На столике стоял прибор и для Бекки; покрывало сменилось ярким и вышитым. Все убогое и уродливое исчезло или стало красивым. Странные материи густых тонов прикрепили к стенам гвоздиками, такими острыми, что не пришлось их заколачивать. Были тут и веера, и большие подушки, на которых можно сидеть. Сундук прикрыли ковриком, на нем тоже лежали подушки, получился настоящий диван.
Сара медленно отошла от двери, села и долго смотрела на все это.
«Настоящая сказка, — думала она. — Никакой разницы. Так и кажется, что можно попросить алмазы или мешки золота — и они тут же появятся. Неужели это — мой чердак? Неужели я — замерзшая, промокшая, оборванная Сара? Я ведь вчера играла в то, что есть феи. Я всегда хотела, чтобы сказка сбылась. И вот, я живу в сказке. Поневоле подумаешь, что и сама ты — фея, волшебница, колдунья…»
Она встала, постучала в стену, и вторая узница тут же пришла. Войдя в былую камеру, Бекки чуть не упала на пол. На несколько секунд у нее остановилось дыхание.
— Ой, Господи! — запричитала она, как тогда, в кухне. — Ой, Господи, Господи, Господи, — и прибавила, — мисс.
В этот вечер Бекки сидела на подушке и пила из своей чашки с блюдечком. Когда Сара ложилась, она увидела, что у нее — новый матрас, а подушки — большие и пуховые. Старый матрас и старую подушку перенесли к Бекки.
— Откуда это все? — говорила та. — Кто это приносит, мисс?
— Не будем спрашивать, — ответила Сара. — Я очень хочу сказать «Спасибо», а то мне и знать бы не надо. Так — даже интересней.
Жизнь их становилась лучше с каждым днем. Сказка продолжалась. Едва ли не всякий раз, как Сара открывала дверь, они видели что-нибудь новое, пока чердак не превратился в красивую комнатку, просто набитую красивыми вещами. Стены совсем исчезли под тканями и картинами, висели на них и книжные полки. Когда Сара уходила утром вниз, остатки ужина стояли на столике; когда она возвращалась, их не было, они сменялись свежей едой. Мисс Минчин все так же кричала, мисс Амелия ворчала, служанки грубо измывались, Сару посылали на улицу в любую погоду, вечно бранили, почти не давали видеться с Эрменгардой и Лотти, Лавиния фыркала, глядя на ее ветшающее платье, другие девочки удивленно взирали на нее. Но важно ли это, когда живешь в сказке? Все было прекрасней и чудесней, чем самые смелые выдумки, которыми она спасала от отчаяния изголодавшуюся душу. Порой, слушая выговор, она с трудом удерживалась от улыбки.
«Если б вы знали! — повторяла она про себя. — Если бы только знали…»
От счастья и сытости она окрепла, а главное — она знала, что они ее ждут. Когда она возвращалась усталая, голодная, продрогшая, она помнила, что согреется и наестся, стоит ей подняться по лестнице. В самые трудные дни она думала о том, что увидит, открывши дверь, и гадала, какие новые радости ожидают ее. Очень скоро она уже не была такой тощей. Щеки порозовели, глаза не казались слишком большими.
— Сара Кру превосходно выглядит, — с неудовольствием говорила сестре начальница школы.
— Да, — отвечала бедная, глупая Амелия. — Она просто толстеет. А то она была похожа на голодную ворону.
— Голодную? — вскричала мисс Минчин. — С какой это стати? Ее хорошо кормят.
— К-конечно… — поскорей согласилась мисс Амелия, испуганная тем, что снова сказала не то.
— Весьма неприятно, — продолжала мисс Минчин, — видеть вот это в девочке ее возраста.
— А что ты видишь? — осмелилась спросить мисс Амелия.
— Я бы назвала это наглостью, — отвечала сестра, раздражаясь тому, что не найдет другого слова, хотя прекрасно знает, что «наглость» тут ни при чем. — Дух и воля любого ребенка давно бы сломились под влиянием… перемен. А эта Сара не сдается, словно принцесса какая-нибудь!
— Помнишь, — спросила неразумная Амелия, — что она сказала тебе тогда, в классе?
— Нет, — сказала мисс Минчин. — Не помню. Перестань пороть чепуху.
Конечно, и Бекки стала не такой тощей и забитой. Она ничего не могла поделать — как никак, и она жила в сказке. У нее было два матраса, две подушки, уйма постельного белья, а главное — каждый вечер, сидя у огня, она ела горячий ужин. Бастилия куда-то исчезла, узников больше не было остались две сытые, счастливые девочки. Иногда Сара читала вслух, иногда учила уроки, иногда глядела на огонь, гадая, кто же такой ее друг и желая всем сердцем сказать ему хоть часть того, что она чувствует.
И тут случилось новое чудо — какой-то человек принес несколько пакетов. На каждом из них, большими буквами, было написано: «ДЕВОЧКЕ С ПРАВОГО ЧЕРДАКА».
Сара его и встретила, ей велели открыть дверь. Два пакета побольше она положила на стол в передней и как раз читала, кому они, когда по лестнице спустилась мисс Минчин.
— Отнеси их ученице, которой это прислали, — строго сказала она. — Что ты на них уставилась?
— Это прислали мне, — спокойно ответила Сара.
— Тебе? — вскричала мисс Минчин. — Что ты имеешь в виду?
— Я не знаю, кто их прислал, — сказала Сара. — Но адрес тут мой. Я сплю в комнатке, которая справа, Бекки — в той, что слева.
Мисс Минчин приблизилась к ней и сурово на нее посмотрела.
— Что там внутри? — спросила она.
— Не знаю, — ответила Сара.
— Открой их! — приказала начальница.
Когда Сара их развернула, лицо у мисс Минчин стало очень странное. Она увидела удобные, красивые вещи — туфли, чулки, перчатки, пальто, даже шляпку и зонтик, все добротное и дорогое. К карману пальто была прикреплена записка: «Носите каждый день. Когда сносится, заменим».
Мисс Минчин разволновалась. Все это ей не нравилось. А что, как она допустила ошибку, и у этой девочки где-то есть влиятельный, хотя и чудаковатый покровитель, какой-нибудь дальний родственник, внезапно нашедший ее и решивший поддержать таким странным образом? Родственники нередко бывают очень странными, особенно старые холостяки, которые не любят, чтобы рядом жили дети. Они вполне способны помогать на расстоянии; однако, характер у них неважный, чуть что — и обидятся. Не так уж приятно, если такой дядюшка узнает всю правду о ветхой одежде, скудной пище, тяжелой работе. Словом, мисс Минчин разволновалась и посмотрела искоса на Сару.
— Что ж, — сказала она так, как не говорила с того страшного дня, — кто-то очень о тебе заботится. Раз уж эти вещи прислали, а потом пришлют еще, ты вполне можешь надеть их и выглядеть поприличней. Когда оденешься, приходи в класс, учи там уроки. За покупками сегодня больше ходить не надо.
Примерно через полчаса, когда Сара вошла в класс, все ученицы едва не онемели от удивления.
