Астрид Линдгрен - Мы все из Бюллербю
— Бедные люди, которым негде жить! — сказала я Анне.
— Бедные люди, которые живут не в Бюллербю! — сказала Анна.
Дедушка уже проснулся и сидел на лужайке под вязом. Он услыхал, что мы вернулись, и крикнул:
— Ну как, есть нынче раки в Лесном?
Дядя Эрик ответил, что раков столько, что дедушка, наверно, никогда столько и не видывал. Но дедушка сказал:
— О-хо-хо! Я в былые дни вылавливал там чертовски много раков!
Мы уселись на траву возле дедушки и рассказали ему, как нам было весело. А Лассе открыл бидон, где лежали раки, которых поймали мальчики, чтобы дедушка послушал, как раки барахтаются. Они, когда барахтаются, издают особый звук — «клир-клир». Этот звук не спутаешь ни с каким другим. Дедушка засмеялся и сказал:
— Да, это раки, ошибки тут быть не может!
Тогда Лассе спросил:
— Дедушка, а можно, мы сегодня устроим у тебя в комнате раковый пир?
— О-хо-хо! Конечно, можно! — ответил дедушка.
Дедушкин день рождения
В воскресенье нашему дедушке исполнилось восемьдесят лет. В этот день все в Бюллербю встали очень рано. В восемь часов мы поднялись к дедушке — папа, мама, Лассе, Боссе и я, Оскар и Агда, дядя Нильс и тётя Лизи, Улле и даже Черстин и, разумеется, Анна, Бритта и их мама и папа. Тётя Грета несла поднос, на котором стояла чашка кофе и разное угощение. И все принесли дедушке цветы.
Дедушка уже сидел в качалке, как всегда, красивый и добрый. Мы, дети, спели ему песню, а дядя Эрик произнёс речь. В конце речи он сказал:
— Такого отца, как у меня, нет ни у кого!
И тогда дедушка заплакал, и слёзы капали ему на бороду. Я тоже чуть не заплакала.
Весь день дедушке приносили письма, цветы и телеграммы.
— О-хо-хо! — говорил дедушка. — Вы только подумайте, люди ещё помнят такого старика!
Я уж и не знаю, сколько раз он в этот день сказал «О-хо-хо!». Он сидел в качалке и время от времени произносил:
— Восемьдесят лет, подумать только, какой я старый! О-хо-хо!
Когда он повторил это в пятый раз, Анна подбежала к нему, взяла его за руку и сказала:
— Дедушка, обещай, что ты никогда не умрёшь!
На это дедушка ничего не ответил, он только погладил Анну по щеке и сказал:
— Дружочек ты мой!
Когда кончились все письма и телеграммы, мы прочли дедушке газету. И представьте себе, в газете тоже было написано о нашем дедушке!
«В воскресенье 18 октября исполняется восемьдесят лет землевладельцу из Бюллербю Андерсу Юхану Андерссону».
Мы прочли это дедушке, он закивал головой и сказал:
— Ишь ты, даже в газету попал, о-хо-хо!
А мне не понравилось, как они написали про дедушку, сразу даже не поймешь, о ком это. Надо было написать просто: «Дедушке из Бюллербю в воскресенье исполняется восемьдесят лет!»
Мы прочли дедушке всю газету, но он то и дело просил нас ещё разок прочесть ему о землевладельце из Бюллербю.
А вообще-то газета была скучная, и в ней писали, что скоро должна начаться война, и всё только про войну.
Нам даже стало страшно за Бюллербю, ведь мы собирались жить тут всю жизнь.
Мы с Бриттой и Анной уже придумали, как мы будем жить, когда вырастем. Лассе женится на Бритте, и они будут жить в нашем доме, Боссе женится на Анне, и они будут жить в Аннином доме, а Улле женится на мне, и мы будем жить у него. Тогда мы все сможем остаться в Бюллербю!
Тут же у дедушки мы рассказали мальчикам о нашем плане. Но Лассе сказал:
— Очень надо! Будто я не найду жены покрасивее, чем Бритта!
А Боссе сказал, что, когда он вырастет, он уедет в Америку, станет вождём индейского племени и женится на индианке, которую будут звать Смеющаяся Вода или как-нибудь в этом роде.
— Вот будет потеха, когда ты будешь кричать ей: «Смеющаяся Вода, свари кофе!» или «Смеющаяся Вода, скоро картошка сварится?», — засмеялся Лассе.
Но Боссе ответил, что он не любит картошку и они её есть не будут.
А Улле сказал, что он хочет остаться в Бюллербю и жить вместе с Черстин.
— Конечно, если жениться обязательно, можно жениться и на Лизи. Только я ничего не обещаю!
Вот, дураки, правда? Ведь всё равно будет по-нашему! Я-то точно знаю, что выйду замуж за Улле, хотя он совсем не красивый. Но, может, к тому времени он ещё похорошеет.
Дедушка услыхал наш разговор и засмеялся:
— О-хо-хо! Хорошо, что вы ещё дети! И не спешите, взрослыми стать вы всегда успеете!
Когда дедушка утомился, мы пожелали ему доброй ночи и разошлись по домам. Было уже совсем темно, и мы с Лассе и Боссе проводили Улле до самого крыльца, чтобы ему не пришлось идти одному в такую темень.
* * *Ну вот, больше я уже не могу рассказывать вам про нашу жизнь. Пора спать. Потому что завтра утром мы все пойдём копать картошку. Для этого нас даже на три дня освободили от школы.
Копать картошку очень весело. Мы надеваем самую старую одежду и резиновые сапоги. Иногда на поле бывает так холодно, что у нас сводит пальцы.
Только что Бритта и Анна прислали мне письмо в сигарной коробке. Вот что там написано:
«Лизи, мы придумали одну замечательную вещь! Завтра на поле мы разыграем мальчишек. Ха-ха-ха, вот они разозлятся, а мы посмеёмся!»
Интересно, что же они придумали? Но это я узнаю только завтра.
