Геннадий Блинов - Пятые приходят на помощь
Пресвитер остановился и сочувственно кивнул.
— Мы ждем тебя, Анна. У нас ты найдешь спокойствие и братскую любовь.
Вспоминая эту встречу сейчас, Анна Ивановна смотрела на снимок племянника в газете и думала об Аленке.
— Сходи к Алексею, дочка, — протянула она газету.
После торжественной встречи шахтеров Аленка на брата стала смотреть иначе. Раньше она сторонилась его, потому что Алешку постоянно ругала тетка Феклинья за вероотступничество, за измену Христову делу. И Аленка боялась брата. Теперь она видела, что ошиблась, потому что там, на митинге, об Алеше говорили много хороших слов, хлопали ему. Плохому человеку не стали бы хлопать сотни людей…
А тут еще Ромка и Галка Павлова. Они сказали, что у нее знаменитый брат, что таким братом надо гордиться и что со временем его портрет будет навечно повешен в музее шахты, как портрет Галкиного дедушки Ивана Савельевича. Аленке было приятно слушать это.
Девочка взяла газету и сказала:
— Я сбегаю, мама.
У забора она увидела сваленные доски.
Девочка вошла в избу и удивилась: за столом сидели пресвитер Руденко и Алеша.
— Проходи, сестренка, — пригласил Алеша.
Пресвитер улыбнулся и сказал:
— Вот с кого надо брать пример, с этой души невинной, брат. Она не мучает себя дурными вопросами, она знает: слово божье — закон, и неважно, понимаешь ты это слово или нет. Главное — верить в него.
Аленка нерешительно подошла к столу и положила газету.
— Мама прислала. Здесь ты есть, Алеша.
Чернов нетерпеливо развернул газету и, разгладив ее, стал внимательно рассматривать снимок.
— А ведь точно, наша бригада! — весело сказал он. — Перед спуском в шахту корреспондент щелкнул.
Руденко тоже посмотрел на снимок и сказал:
— В почете ходите, в газеты вас снимают, по радио о вас говорят. А ты сейчас на особом виду — еще бы: бывший активный баптист становится безбожником.
Алеша положил газету в стопку книг и усмехнулся:
— Злости в тебе много, Руденко. Только не из-за силы злость эта, а из-за слабости твоей. Верно, оставил я секту. Первый оставил, но, думаю, не последний… О сестренке говоришь, как о божьей овечке невинной. Не дам я тебе, Руденко, калечить ребенка.
Пресвитер засмеялся и шутливо замахал руками:
— Да ну тебя, брат, ты все грехи смертные на меня готов повесить. И если набожность девочки считаешь за грех, то надо бы знать, что в молитвенный дом ее водит твоя же мамаша.
— Знаю, Руденко, и это, — согласился Алексей. — Жаль мне матери. Крепко она попала в твои лапы… Но и мать поймет, что к чему. Жизнь заставит понять.
Руденко провел ладонью по блестевшим от репейного масла волосам и вздохнул:
— Как знать… Все в руках божьих. А тебя, брат Алексей, держал я на прицеле. Заместо себя хотел. Указание такое было. Не поздно еще, одумайся, брат.
Алексей встал. Оперся руками о стол и наклонился к Руденко:
— Вон как даже… Значит, меня в вожаки овечек божьих?
Пресвитер кивнул.
Алексей указал пресвитеру на дверь:
— Чтобы ноги твоей здесь не было. Понял? И от сестренки отступись!
— Опомнись, брат, — предупредил Руденко. — Не гневи бога.
— Я опомнился уже, я всему поселку покажу, кто ты такой.
Аленке было стыдно за брата. Зачем он обидел гостя? Пресвитер такой добрый и ласковый.
Когда он ушел, Алеша взволнованно сказал:
— Видишь, Аленка, как уцепился за меня божий пастух. А ведь сам ни в бога, ни в черта не верит.
Самсонов никак не мог понять: почему старшина сквозь пальцы смотрит на его, Витькино, известие о том, что в ту ночь мошенники плавали на лодке забойщика Чернова? Самсонов не знал, замешан ли в хищении леса хозяин лодки. Это надо было расследовать. И если участковый не желает заниматься проверкой, то Витька возьмется за это нелегкое дело сам.
Для начала он решил присмотреться к дому Чернова. Самсонов нашел около одного из огородов по соседству с усадьбой забойщика небольшой островок еще по-весеннему невысокой крапивы и, обжигаясь, нырнул в гущу этой злой травы. Зажмурив глаза, спрятав руки в карманы, он стал ногами сокрушать крапиву, освобождая местечко для наблюдательного пункта. И хотя крапива больно жалила сквозь брюки и, тем более, сквозь рубашку, Витька только сжимал зубы.
В первые же часы дежурства Самсонов почувствовал, что не зря терпит адские муки от этой крапивы, не зря его руки и ноги покраснели и, как у гуся, покрылись пупырышками. С усадьбой Черновых была связана какая-то тайна.
С наблюдательного пункта он хорошо видел, как по улице чуть ли не в обнимку шли Васька Фонариков, Ромка и Профессор Кислых Щей. За ними шагала Галка Павлова с незнакомой девчушкой. Самсонова удивила странная дружба Профессора с «бешниками». Но еще больше он удивился, когда эта веселая компания вошла в приземистую избенку Черновых, которая пока еще стояла рядом с большим строящимся домом.
Через час Самсонов увидел, что гостей вышел провожать хозяин. Чернов, как взрослым, пожал ребятам руки. Наблюдатель услышал стук колес и вгляделся в переулок. Витька сделал ладони биноклем и поднес к глазам. Нет, зрение не могло обмануть его: на телеге сидели Паша Наоборот и Витамин. Вот Павлик заметил Фонарикова с компанией и круто повернул лошадь, стегнул ее. Звягинцев явно удирал. Куда он ехал, зачем? Почему убегает, почему таится? Все эти вопросы мучили Самсонова, и он не мог на них дать даже приблизительных ответов.
На следующий день Витька увидел сложенные у забора плахи. Он не особенно удивился, этого и следовало ожидать. Похищенные доски начинают понемногу подвозить к дому. И как это они со старшиной проморгали? Провели на острове две ночи, а воришки, наверное, днем не побоялись взять припрятанный лес.
Озираясь по сторонам, Витька подошел к доскам. И от удивления присвистнул. Это же те самые плахи, на которых они с Ромкой переплыли реку. Вот следы от черемуховых жгутов, которыми крепили плотик. Значит, доски не с острова? Но почему они оказались у хозяина лодки, на которой плавали воры? Самсонов чувствовал, что все больше и больше возникает у него вопросов, ответов на которые он не может дать. Витька поплелся на свой наблюдательный пункт, хотя особого желания сидеть в крапиве у него больше не было. Сегодня он залез в нее скорее для того, чтобы потом не мучила совесть: отступился, мол, после первых же трудностей, дорогой товарищ.
Самсонов опять увидел девчушку. Она забежала к Черновым. Скоро от них торопливо вышел мужчина в украинской рубашке. Похоже, что эта девчушка вроде связной, подумал сыщик Самсонов.
Проходя мимо наблюдательного пункта, человек вслух сказал:
— Тяжелую расплату понесешь за все, брат!
Витька нацелил свои уши-локаторы на него, но прохожий замолчал. А Самсонов мучительно напрягал память. Он где-то слышал вот такую же интонацию, вот такое же слово — «брат». Конечно же, это он слышал ночью на острове, решил Витька, хотя и не был вполне уверен. Мало ли людей говорят слово «брат»? Но Самсонову надоело лежать в крапиве, и, чтобы с легкой совестью покинуть свой порядком надоевший наблюдательный пост, он старался убедить самого себя, что между девчушкой, человеком в украинской рубашке и забойщиком Черновым что-то произошло. Не случайно прохожий с угрозой говорил о какой-то тяжелой расплате.
Может быть, это связано с украденным лесом, и ему, Витьке Самсонову, суждено размотать клубок преступлений?
Самсонов вылез из крапивы и, потирая обожженные руки, поплелся вслед за украинской рубашкой, стараясь держаться от нее на почтительном расстоянии, как это описывается в книгах о сыщиках.
Мужчина вошел в дом, огороженный высоким заплотом. Самсонову не приходилось бывать на этом краю поселка. Надо расспросить, кто здесь живет, подумал он. На всякий случай нашел на дороге кусок штукатурки и поставил на заборе крестик. Он поискал в заплоте щель, но доски были плотно подогнаны друг к другу. Самсонова же разбирало любопытство, ему хотелось заглянуть во двор: что там делается? Витька подошел к забору и, прячась в тени ветвей березы, подпрыгнул, ухватившись за верх ограды. Он ловко подтянулся и через минуту уже сидел в развилке дерева.
Во дворе никого не было. Пахло смоляной щепой, там и сям валялись бочонки из-под цемента. Здесь тоже возвышался сруб — шло строительство.
Через всю ограду тянулась проволока с продетым кольцом. От кольца свисала легкая цепочка и пропадала в конуре. Спит собака, подумал Самсонов, спит и не чует чужого. Витька любил собак. Он мечтал когда-нибудь обзавестись овчаркой и выучить ее ходить по следу преступника.
Самсонов посидел-посидел и, чувствуя себя в безопасности, тихонько свистнул: ему захотелось посмотреть на собаку. Из конуры вылезла дворняжка, закрутила головой и стала принюхиваться. Витька хотел было спрятаться за стволом березы, но неловко толкнул ветку, и береза затрепетала листьями. Дворняжка задрала голову и тихонько заскулила. Самсонов испугался. Вдруг сейчас собака залает и во двор выйдут люди? Он поежился и хотел было перебираться на заплот, но в это время к калитке подошла та самая связная девчушка с теткой в черном платке. Они открыли калитку, и дворняжка, загремев цепью и завиляв хвостом, кинулась к ним.
