Анне Вестли - Папа, мама, бабушка и восемь детей в лесу.
— Ты не одна, так что тебе нечего бояться, — успокоил её Мадс.
— Хорошо бы, с нами что-нибудь приключилось! — сказал Уле-Александр.
— Да, — подхватил Мадс, — что-нибудь необыкновенное.
— Давайте пойдём молча и будем слушать, что делается в лесу, — предложил Уле-Александр.
Они пошли очень тихо, говорили только шёпотом и ступали так, чтобы не хрустнуть ни одной веточкой.
Роза шла впереди. Она не могла идти тихо, потому что у неё на шее болтался колокольчик, но случалось, что она останавливалась. И тогда дети слышали только тишину. А тишина была такая, что от неё даже начинало звенеть в ушах. Вдруг Мадс сказал:
— Я что-то слышу, а что — не пойму.
— Я тоже, — сказал Уле-Александр. — Я уже давно услышал какие-то звуки, только боялся говорить вам, чтобы вы не испугались.
— Давайте снимем с Розы колокольчик и послушаем.
Мадс снял колокольчик, завернул его в носовой платок и сунул в карман. Потом он потянул Розу в сторону и спрятался вместе с ней за большое дерево. Мона и Уле-Александр спрятались рядом с ним. Мадс нарвал травы и кормил Розу, чтобы она не вышла из-за дерева. Он сделал знак Уле-Александру, чтобы тот подполз к тропинке и посмотрел, не идёт ли там кто-нибудь.
Сердце Уле-Александра билось громко-громко; он слушал так старательно, что у него зашумело в ушах, и он уже не мог разобрать, слышит ли он чьи-то шаги или это ветер шелестит в кустах и деревьях да шуршат прошлогодние листья. Неожиданно на тропинке появились Марен и Мартин. Уле-Александр спрятал лицо в мох, чтобы они не услышали его дыхания. С озабоченными лицами Марен и Мартин пробежали мимо.
— Смотри, как далеко они уже ушли, — на бегу сказала Марен.
— Ну, значит, они попали прямо им в лапы! Хотел бы я знать, что здесь произойдёт сегодня?
Они пробежали мимо, а Уле-Александр пополз рассказывать, что он услышал.
Мадс догадался, что с Марен и Мартином что-то случилось, когда они пасли Розу, о чём они никому ни слова не сказали. Они совершили какую-то оплошность и теперь прибежали посмотреть, не повторят ли Мона и Мадс их ошибки.
— Что же нам делать? — воскликнул Мадс. — Роза хочет идти дальше.
— Хорошо, что ты снял с неё колокольчик, — сказал Уле-Александр.
— Интересно, о ком они говорили? — спросила Мона. — Может, лучше пойти и всё рассказать маме?
Нет, Мона, если бы было что-нибудь опасное, Марен и Мартин обязательно сами бы всё рассказали.
— Я придумал! Ура! — Уле-Александр нырнул с головой в рюкзак и вытащил оттуда нож и моток верёвки.
Увидев нож, Мона испугалась:
— Если вы собираетесь драться по-настоящему, я ухожу домой!
— Не бойся! Драться никто не будет. Сейчас мы нарежем побольше веток, — сказал Уле-Александр.
— А зачем вам ветки? — недоверчиво спросила Мона.
— Мы привяжем их к себе и станем похожи на деревья. Так нас никто не заметит!
— Это хорошо! Если меня никто не заметит, то мне и страшно не будет, — сказала Мона.
Роза щипала траву. Уле-Александр резал ветки, а Мадс привязывал их к себе и к Моне. Они провозились довольно долго. Потому что мальчики срезали с каждого дерева только по одной ветке, чтобы не погубить деревья.
Мона первая превратилась в ёлочку и побежала за Розой, которой надоело ждать. На ходу Мона крикнула:
— Идите скорей, а то вы нас не догоните!
Ей никто не ответил, только две соседние ёлочки издали угрожающее шипение и в воздухе мелькнул пастуший кнут.
Дети пошли дальше.
Впереди послышался шум и громкие голоса. Потом раздался гудок, похожий на фабричный. Это гудел какой-то рабочий, прикрыв рот рукой. Перестав гудеть, он крикнул:
— Обедать!
— Я тоже хочу есть, — сказал Уле-Александр.
— Придётся потерпеть, — вздохнул Мадс.
— Стойте тихо, кто-то идёт, — шепнула Мона.
По направлению к ним шли двое рабочих. Не доходя до детей, они сели на траву, разложили пакеты с едой и вытащили термос.
— Хорошая нам работа попалась — не работа, а санаторий. Ходим по лесу, едим на свежем воздухе. Лучше не придумаешь.
— Да, здесь работать — не то что в городе на раскалённом асфальте.
— Смотри-ка, я думал, это привидение, а это, оказывается, наша корова. Она сегодня без колокольчика, вот мы и не слышали, как она подошла. Наверно, её пастухи опять зачитались, — сказал первый рабочий.
Он подошёл к Розе и потрепал её по шее.
Тем временем Уле-Александр подкрался, подкатил к себе его термос, обвязал его бечёвкой и повесил на дерево. Потом три ёлочки незаметно отошли в сторону и стали ждать, что произойдёт дальше.
Рабочий вернулся к своему месту, и ребята услышали его громкий голос:
— Куда ты дел мой термос?
— А я его и не трогал, — ответил другой.
Первый рабочий долго искал свой термос и вдруг обнаружил его на дереве.
А в это время Марен и Мартин, насвистывая, пробирались через лес, высматривая Розу и её пастухов.
— Вот они, — шепнул один из рабочих. — Ты хватай девчонку, а я — мальчишку.
Рабочие спрятались за дерево и, когда Марен и Мартин проходили мимо, взяли их в плен.
— Спасите! — закричала Марен, а Мартин мрачно и угрюмо смотрел перед собой.
— Ну, хитрецы, а что вы собирались устроить сегодня? — спросил первый рабочий. — Сейчас мы поведём вас на суд и расправу. Роза, идём за нами!
Марен, Мартин и рабочие исчезли за деревьями; Роза послушно пошла следом.
На некотором расстоянии от этой процессии бежали три небольшие ёлочки. Пробежав несколько шагов, они останавливались и замирали. Все ели в лесу удивлённо перешёптывались и шуршали ветками: они и не знали до сих пор, что некоторые из них могут передвигаться с места на место.
Один из рабочих говорил что-то о своём термосе, который висел на дереве.
— Это наши, наверно, подвесили его термос, — шепнула Марен Мартину.
Рабочие оказались добрыми и весёлыми людьми. Они приветливо знакомились с Марен и Мартином.
— Меня зовут Эжен, — сказал один.
— Меня — Ханс, — сказал другой.
— Меня — Харри, — сказал третий.
— Меня — Бьёрн, — сказал четвёртый.
— Меня — Монрад, — сказал пятый, тот, чей термос оказался на дереве.
— А меня — Кнют, — сказал приятель Монрада. — Теперь вы в плену, — объявил Кнют, — нам с вами будет гораздо веселее. Мы ведь тоже любим иногда поиграть.
Мартин два раза пытался убежать, но оба раза кто-нибудь ловил его и приводил назад.
— Ну, а теперь за работу! — крикнул Эжен. — Монрад, стереги пленных! Домой мы их отпустим только вечером, а пока пусть побудут с нами.
— Давайте мы тоже будем работать, а то нам скучно так сидеть, — предложил Мартин.
— Ты-то сможешь немного поработать, а вот девочке здесь делать нечего: мы таскаем камни и корчуем пни — это всё тяжёлая работа, — сказал Эжен.
— Я буду носить что полегче, — сказала Марен.
— Ладно. Но Монрад всё равно будет следить за вами, так что убежать вам не удастся, на это вы не рассчитывайте.
Пока они разговаривали, Мадс, Мона и Уле-Александр подошли совсем близко. Они стояли неподвижно, как настоящие деревца, и никто их не замечал.
— Розу нам отсюда не увести. Ей здесь нравится. Давайте постоим и подумаем, что же нам делать, — сказал Мадс.
— Потихоньку отступаем к лесу, — прошептал Уле-Александр. — Нет смысла стоять так близко к неприятелю.
— Верно, за Розу можно теперь не беспокоиться. Идёмте завтракать. У меня от голода живот подвело.
Они нашли укромную лощинку, где могли спокойно расположиться и отдохнуть после беспокойного утра.
— Смотрите, как они загорели, — сказал Уле-Александр, глядя на рабочих и доедая последний бутерброд. — Интересно, они и домой так пойдут?
— Как — так? — не понял Мадс.
— Ну, без рубашек и пиджаков.
— Почему? Рубашки-то они, во всяком случае, наденут. Они разделись, потому что им жарко работать.
— И для того, чтобы загореть, — вставила разумная Мона.
— План такой, — сообщил торжественно Уле-Александр. — Мы стащим их пиджаки и рубашки и развесим их на кустах. Пусть поищут. Но только надо действовать осторожно, чтобы не угодить в плен, как Мартин и Марен!
Ребята пошли обратно и скоро оказались около пней, на которых были аккуратно сложены шесть пиджаков и шесть рубашек.
Ёлочки двигались очень осторожно, их движений почти не было видно. Они медленно подкрадывались к пням, брали по одному пиджаку или рубашке, отходили шаг за шагом и развешивали одежду на ёлках и можжевельниках.
Когда Мона несла уже последний пиджак, сильный порыв ветра взметнул его в воздух.
— Это что ещё за шутки? Кто повесил мой пиджак на ёлку? — воскликнул удивлённый Эжен, приняв Мону за ёлку.
— Не знаю! Только наши пленники здесь ни при чём: я всё время слежу за ними, — ответил Монрад.
