Владимир Добряков - Приключения послушного Владика
— А я видел сон розовый, — неожиданно для себя сказал Иван Петрович. Просто ему вдруг захотелось передать радость, какую недавно сам пережил. — На озере с тобой гуляли. Еще до нашей свадьбы. Идем по берегу, а ты вся розовая и такая красивая…
— Смотри, как интересно, — совсем проснулась Нина Михайловна и села на кровати. — А дальше что было?
«Сказать о Кирюшине, — подумал он, — или не надо? Хотя что тут такого, это же сон». И рассказал жене, как в лодке вдруг появился Василь Кирюшин в нарядной рубахе, с гармошкой и все уговаривал ее идти к нему.
— А я чего?
— Да вот не захотела почему-то. Со мной осталась, — проговорил он и даже смутился. — Тоже, видишь, приснится всякое… Неизвестно что.
— Ванюш, это почему же — неизвестно что? — с укором посмотрела на мужа Нина Михайловна. — Ведь так же и было на самом деле. Все так. Помнишь, в клуб пришли тогда, а Василий, видно для храбрости, выпил. Пригласил меня на вальс-бостон и буквально как ультиматум мне: «Выходи за меня замуж. Лучше все равно не найдешь. И любить крепче никто не будет». Видишь, какой богатый аванс выдал! А я что в ответ? «Люблю другого, Васенька». И нисколечко даже не раздумывала. Сразу отрезала. Вот так, Ванюша, было. Правильный твой сон.
Иван Петрович вздохнул.
— Вздыхаешь? Ты что, жалеешь о том? Думаешь, лучше бы нашел?
В ней столько было насмешливого негодования, так метались по плечам волны густых волос, что Иван Петрович невольно заулыбался.
— Хорошая ты, — сказал он.
— Вот уже дельные слова. Еще что-нибудь добавишь?
— Ты красивая.
— Приятно слышать. Но ты, Ваня, не так говоришь. Надо так сказать: «Ты красивая у меня».
Снова какой-то вздох почудился Нине Михайловне.
— Да, да, Ваня. Я у тебя красивая. У тебя. Понял? — Она быстро подошла к кровати мужа, поцеловала его и строго добавила: — Дурной мой! Глупый! Не выдумывай ничего. Все равно люблю тебя. И еще новость сообщу: через месяц меня обещают послать в командировку во Львов. Упросила. По тем же вопросам качества. Там действительно есть что перенять. И обязательно зайду в военный госпиталь. Слышала: там очень интересный хирург есть. Обязательно добьюсь встречи, покажу твои рентгеновские снимки… Еще раз попробуем.
— Все надеешься? Веришь?
— А ты? — Нина Михайловна погрозила пальцем.
— Все, Нинусь, все! — притворно испугался он. — Сдаюсь. Раз ты веришь, значит, и я… Знаешь, о чем хочу попросить тебя?.. Только не удивляйся.
— Ну, попробую.
— Нина, увидишь на заводе Кирюшина, попроси, чтобы пришел ко мне.
— Василий Степанович? — все-таки удивилась она. — Зачем же он тебе понадобился?
— Да вот, приснился, вспомнил.
— А без шуток?
— Без шуток это выглядит не очень весело. Сынок у него, Витька. Совсем разболтался малый. Чуть не война у него с нашими.
— Слышала. Это же с ним Егор дрался?
— Вот поговорить бы с Василием надо. Самое время. Натаха в милицию грозится пойти. Но, может, милицию-то пока вмешивать не надо. Мы тут совет с ребятами держали. Думали.
— Ладно, Ваня, передам Кирюшину твою просьбу. Только, ради бога, прошлое не вспоминайте. Что было, как говорится, то прошло… Дай-ка, Вань, подушку тебе поправлю…
Картошка
Владик заметил: что-то с Егоркой сделалось. О щитах он больше с сестрой не спорил, наоборот, отрезал ровный кусок фанеры и сам, макая кисточку в яркую синюю краску, четкими, крупными буквами написал те слова, которые были на прежних украденных щитах. Был командир задумчив, говорил мало.
А когда на следующий день пошли к ручью, то Егорка собственноручно, на видном месте, укрепил щит, а вокруг деревянного кола еще и несколько камней для прочности топориком в землю вбил.
— Этот будет стоять, — сказал он.
— Думаешь, у Витьки силы не хватит? — усмехнулся Сережка.
— На этот не хватит.
Сережка озадаченно протянул:
— Интересно…
— Сила тут ни при чем, — добавил Егорка. — Извилинами шевелить надо.
— Извилинами? — переспросил длинноногий «мудрец» и принялся «шевелить извилинами» — поднял глаза в небо, подергал себя за ухо.
Но первой догадалась Наташа. Почти догадалась.
— Охрану поставить?
— Не охрану, а сделать засаду.
— Это что, вечером сидеть? — с беспокойством спросил Толик.
— А может, и целую ночь! — жестко ответил Егорка.
— Одному?
— Не волнуйся, ты будешь спать дома. В засаде я буду. А чего такого? Ночи теплые, принесу одеяло, лягу за кустом и буду смотреть. Фонарик возьму с новой батарейкой. Метров на тридцать освещает.
Только Сережка недаром дергал себя за ухо.
— Не то, — категорически сказал он. — Так разоспишься на свежем воздухе, что тебя и самого унесут, не услышишь. Я получше придумал. Недавно читал в журнале «Наука и жизнь», что есть такие краски, возьмешься рукой — несколько дней ничем не отмоешь. Вот достать эту краску и обмазать кол.
— Ох, и придумал! — сказал Егорка. — Дожидайся, пустит тебя Витька домой! Отсидится, смоет краску и — шито-крыто. Думаешь, усну, не услышу? Я все предусмотрел. От щита проведу к засаде жилку. С колокольчиком. Начнет щит вытаскивать — колокольчик у меня над ухом: дзинь, дзинь! А я — фонариком: «Здорово, Витёк!»
— Во, голова! — восхитился Владик. — Только как же ты один?
— А так. На свежем воздухе ведь. Красота!
— А мы?
— Говорю же: дома спать будете. И не спорьте! Я кто? Командир. А приказы командира не обсуждаются.
Пообедав, Егорка принялся мастерить свою хитрую снасть с колокольчиком, а Владик все-таки сел наконец за письмо. Дольше тянуть некуда — скоро две недели, как живет в гостях. Мама, конечно, ругает его и сердится.
Двойного листа Владику не хватило. Пришлось снова обращаться к Наташе.
— Тете Зине привет от меня передай, — попросила она. — И папе твоему, и сестре. Чтобы экзамены в институт хорошо сдала.
Наташину просьбу Владик выполнил уже на шестой странице.
С портфелем, из которого высовывался конец проволоки, в комнату вошел Егорка. Он сел к столу напротив Владика и с интересом смотрел, как тот пишет письмо.
— Это про что же накатал столько? — терпеливо дождавшись, когда Владик закончит писать, поинтересовался Егорка. Целое сочинение.
— Да про все. Владик с удовольствием перегнул липки. И про тебя написал. Даже про то, как собираешься вечером спрятаться в засаде.
— Точно, дело верное. — Егорка расстегнул портфель и достал проволочку, загнутую с одной стороны и виде крючка. На конце крючка за хвостовик с дырочкой был привязан медный голосистый колокольчик. — Видишь, — сказал Егорка, — стальная проволока, упругая. Сработает сразу… Ты письмо сегодня будешь отправлять?
— Обязательно!
— Тогда пошли на станцию. Вечером с поездом и укатит. А на обратном пути завернем к роще. Надо место для засады выбрать удобное.
Егорка снова уложил в портфель крючок, тонкую, прозрачную жилку, заодно и письмо Владика положил. Осторожно заглянув в соседнюю комнату, он торопливо сказал:
— У отца Наташка. Пошли скорей. А то увяжется с нами.
Только потом, когда дорога от озера свернула к железнодорожной станции, Владик понял, почему Егорка не хотел, чтобы сестра пошла с ними.
— Трещит, трещит, как сорока. Толком поговорить не даст. — После такого вступления Егорка нахмурился еще больше и покосился на Владика. — Ну, ты и завернул тогда! Выходит, сила только дураку нужна? Умный, выходит, и без мускулов проживет?
— Я так не говорил. Я говорил про кулак.
— Не все ли равно!
— Как это все равно! — вскинулся Владик. — Очень даже не все равно. Правду не кулаком доказывают. Сила не в кулаке.
— Да ладно, — уже миролюбиво сказал Егорка, — чего кипятишься? Я будто не понимаю! Понимаю. Потому и приготовил вот это. — Он приподнял портфель. — Хитростью докажу. Ведь хитрость — тоже ум? Верно?
— Хитрость… — неуверенно протянул Владик.
— Ну… военная хитрость, — уточнил Егорка.
— А, военная, конечно.
— Слушай, Владь, а ты вообще молоток! — похвалил Егорка. — Я и не думал сначала. Жаль, что самбо не знаешь. Хочешь, покажу один приемчик? — Он сошел с дороги на траву и положил портфель. — Значит, так: вот стоите друг против друга, ругаетесь, на испуг берете. А ты не жди, хоп на колено!
В ту же секунду Егорка присел, ухватил Владика за ноги, рванул чуть в сторону, на себя, и Владик, потеряв опору, шмякнулся спиной на землю.
— Не ушибся? — помогая приятелю подняться, спросил Егорка.
— Ничего, — растерянно сказал Владик, — терпимо.
— А теперь попробуй… — Но Егорка не успел договорить: Владик вдруг упал на колено, и Егоркины ноги взлетели вверх.
— Ну, тебе только покажи! — продолжая лежать в мягкой, густой траве, восхитился Егорка. — Садись, отдохнем малость, — сказал он. — Торопиться некуда… Владь, я штуку одну придумал…
