Сергей Михалков - Стихи. Сказки. Басни. Пьесы
Проголосовав единственное предложение, пассажиры крепко пристегнулись ремнями к креслам и замерли на своих местах.
Решив сажать самолёт, Трусохвостик уселся в кресло пилота.
Перед ним и вокруг него было множество разных кнопок, ручек, выключателей, приборов, похожих на часы, и ещё всякой всячины. Спящих Медведя и Суслика пассажиры давно уже вытащили из тесной кабины, и теперь они храпели в дальних креслах самолёта. На них уже никто не обращал внимания. Все думали только о Трусохвостике и о его верной помощнице, которая помогала ему в такую трудную минуту.
Преданно поглядывая на самого отчаянного храбреца на свете, она ловко справлялась с обязанностями бортрадиста, переговариваясь с Аистом, который решил лично руководить столь необычной посадкой самолёта.
— Вы меня понимаете? — спрашивал издалека Аист.
— Понимаем! — отвечала Кошечка и показывала Трусохвостику на ту кнопку или ручку, которую он должен был нажать или потянуть на себя.
Нельзя сказать, чтобы с самого начала всё шло как по маслу. Трусохвостик нажимал случайно не на ту кнопку, и самолёт почему-то начинал задирать кверху нос. Тогда Трусохвостик быстро хватался за какую-нибудь ручку, и самолёт тотчас переходил в другое, не менее опасное положение.
Бедная Хавронья чувствовала себя прескверно. Она наелась до отвала и теперь ужасно страдала от всех виражей и мёртвых петель, которые проделывал в воздухе самолёт, управляемый Трусохвостиком.
Козёл и Коза, прижавшись друг к другу и закрыв глаза, не шевелились. По всему было видно, что они приготовились к худшему.
Только Кенгурёнок был доволен. Он был ещё маленький и ничего не понимал. Когда самолёт кидало то вверх, то вниз, Кенгурёнок весело смеялся. Ему казалось, что он качается на качелях.
А Мопс, самовлюблённый Мопс, продолжал читать. Впрочем, может быть, он просто делал вид, что читает. Весьма вероятно, он вообще не умел читать и держал газету в лапах так, ради пущей важности.
Тем временем Трусохвостик не без труда освоился с профессией пилота. Надо отдать должное Аисту. За его спиной был большой опыт старого лётчика, и он очень подробно и точно давал с земли указания. И если у Трусохвостика поначалу получалось не всё достаточно удачно, то это ведь тоже не удивительно: есть летучие мыши, но летучих зайцев что-то не видели!
Наконец наступил решающий момент.
Трусохвостик облюбовал большую поляну и сделал над ней круг. Вокруг поляны рос лес. Хорошо, что это был не густой сосновый бор с вековыми деревьями, а всего-навсего небольшая берёзовая рощица. Но тем не менее это был лес, через который надо было перелететь, раньше чем сажать самолёт на землю.
Глядя вперёд, Трусохвостик вцепился в штурвал самолёта обеими лапками. Он понимал, что сейчас, именно сейчас и никогда больше, всё зависит от его личной выдержки и мужества.
Если бы не противный понедельник! Если бы не тринадцатое число!
«Держись, Трусохвостик!» — подбодрил он сам себя и повёл самолёт на посадку.
— Держись, Трусохвостик! — тихо мяукнул за его спиной нежный голосок.
— Выручай, Трусохвостик! — прошептали все пассажиры самолёта разом.
В это мгновение крылья самолёта, как бритвой, срезали макушки берёз у молодой рощицы. Самолёт задрожал. Ещё одно мгновение — толчок, ещё толчок, — и он остановился на краю поляны, упёршись двумя пропеллерами в огромную копну свежего сена…
Трусохвостик потянулся и… открыл глаза. Как же он удивился! Самолёт стоял на земле. Пассажиры спускались по трапу. Последними выходили из самолёта чёрный Кот и рыженькая Кошечка. Проходя мимо Трусохвостика, она даже не взглянула в его сторону, а её усатый спутник толкнул его своим чемоданом. Толкнул и даже не извинился.
Трусохвостик сидел в каком-то оцепенении. Значит, это был сон? Значит, он не совершил никакого подвига? Ему хотелось заплакать от обиды. Но тут он вспомнил про приметы: понедельник — тяжёлый день, тринадцатое число — роковое число!
— Скажите, пожалуйста, который час? — вежливо обратился Трусохвостик к проходившему мимо него большому и симпатичному Медведю в красивой авиационной фуражке.
— Тринадцать ноль-ноль! — ответил басом пилот самолёта № 13–13.
С тех пор Трусохвостик перестал быть суеверным и считается среди зайцев самым разумным зайцем. Мы не скажем, «самым храбрым», но если мы скажем «самым разумным», то не ошибёмся…
Благодарный Заяц
(Башкирская сказка)
Решил отец, решила мать
На праздник в дом родню позвать:
— Пускай сегодня на обед
Придут и бабушка и дед,
Пускай придут сестра и брат,
Пускай придут и зять и сват
И приведут с собой детей.
Беги, сынок, зови гостей!
Но плохо слушал Ишбулат,
Что Ишбулату говорят;
Он пробежался по селу
И полсела позвал к столу.
И вот на праздничный обед
Пришли: и бабушка и дед,
Сестра и брат, и зять и сват,
А с ними дядька Салават,
За ним Кугуй и Юлдыбай,
И Кадыргул, и Саранбай,
И Халима, и Аминбек —
Ну, словом, сорок человек!
Уселись гости кое-как
И тут же съели бишбармак,
За пять минут исчез пирог,
За ним исчез бараний бок.
— Как быть? — отца спросила мать. —
Что мне ещё на стол подать?
Я в дом одну родню ждала,
А в дом явилось полсела!
— Спроси сынка, — сказал отец, —
Пусть отвечает сорванец!
А сорванец и сам не рад —
В лесу горюет Ишбулат.
Сидит и плачет на пеньке.
Вдруг зашуршало в тростнике,
И вышел Заяц на лужок:
— Не надо плакать, мой дружок!
Но пуще плачет Ишбулат,
И слёзы катятся, как град.
— Не плачь! — Зайчишка повторил. —
Я знаю, что ты натворил.
Но ты зимою как-то раз
Меня от лютой смерти спас,
И я тебе — не серебром,
А за добро плачу добром.
Ступай домой и слёз не лей —
Всё обойдётся, ей-же-ей!
Пришёл из леса Ишбулат,
А гости всё в гостях сидят.
Явившись вместе на обед,
Сидят: и бабушка и дед,
Сестра и брат, и зять и сват,
А рядом дядька Салават,
За ним Кугуй и Юлдыбай,
И Кадыргул, и Саранбай,
И Халима, и Аминбек —
Ну, словом, сорок человек!
Они сидят и молча ждут,
Что им ещё поесть дадут.
— Как быть? — отцу сказала мать. —
Нас перестанут уважать!
— Так не гуляли мы давно! —
Вздохнул отец, взглянув в окно,
И замер вдруг, открывши рот…
И тут увидел весь народ:
Из леса к дому звери шли.
Медведи в ульях мёд несли.
За ними следом волки шли,
Они баранину несли.
А там ещё лисицы шли,
Гусей и кур они несли.
А там ещё олени шли
И в вёдрах молоко несли.
И зайцы шли, и белки шли —
Грибы и ягоды несли.
И полевые мыши шли,
Зерно в мешках они несли…
Три дня, три ночи напролёт
Шёл пир горой, гулял народ.
И я там был, и пил, и ел,
И с Зайцем рядышком сидел!
Жадный Вартан
(Армянская сказка)
С овечьей шкурой к скорняку
Зашёл Вартан-сосед:
— Из этой шкуры шапку сшить
Ты можешь или нет?
— Могу! — сказал в ответ скорняк,
На шкуру посмотрев.
— А выйдет две? — спросил Вартан,
На корточки присев.
— И две сошью.
— А три?
— И три!
— Сошьёшь четыре?
— Да!
— А пять?
— Ну что ж, могу и пять,
Коль в этом есть нужда!
— Быть может, выкроишь все шесть?
— Могу, раз надо так!
— Где шесть, там — семь! — сказал Вартан.
— Идёт! — сказал скорняк.
Когда заказчик через день
За шапками пришёл,
Семь шапок выложил скорняк
На свой рабочий стол.
— Да разве это мой заказ? —
Вскричал в сердцах Вартан. —
Когда ты шапки мне кроил,
Ты был, должно быть, пьян?
Что с ними делать мне теперь?
Куда прикажешь деть?
Ведь ни одну из них нельзя
На голову надеть!
— Но ты же сам того хотел! —
Сказал в ответ скорняк. —
Больших семь шапок из овцы
Не выкроишь никак!
Ремесло
(Восточная сказка)
