Джин Литтл - Неуклюжая Анна
Руди не ответил, но Анна знала — Гретхен права.
— Может, уже пора идти домой? — в сотый раз взмолился Фриц.
Но старший брат проверил время по папиным часам, выданным ему именно с этой целью.
— Еще пятнадцать минут осталось.
— Пятнадцать минут! — простонал Фриц.
Звучит как вечность!
Анна вдруг вспомнила, что ей рассказывала Изабелла. Она всегда выбирает ёлку вместе с родителями и помогает её наряжать. Они не празднуют Рождество до утра. А ещё у них не бывает свечек, только разноцветные лампочки. Изабелла назвала Аннин способ «странным», но Анна ей ничуть не завидовала.
Она даже немножко жалела Изабеллу.
Тут оказалось, уже пора возвращаться. Они помчались к дому, второпях наталкиваясь друг на друга. Они на ходу стягивали куртки. Все глаза устремились на плотно закрытую дверь гостиной. Даже Руди на минуту забыл про своё старшинство.
— Всё готово, мама? — спросил отец.
— Готово, — ответила та из-за двери.
Папа распахнул дверь, изумлённым взорам детей предстала рождественская елка.
Анне не хватило бы слов описать ёлку, но в то же время девочка ясно видела каждую деталь — стеклянные шары, крошечные свечки. На елке висели и сласти — маленькие карамельки, шоколадные конфетки в серебряной фольге. А на самой верхушке уселся маленький ангелочек, в его прозрачных крылышках отражался свет.
Вся семья пела. Теперь было не до английского, о нём напрочь забыли, песню о ёлке нужно петь на языке той страны, откуда она пришла много лет тому назад.
О Tannenbaum, о Tannenbaum, Wie grun sind deine Blatter![26]
Они пели, и Анне казалось, что она просто разорвётся от счастья.
Потом папа читал евангельскую историю о Рождестве и молился. Наконец настало время подарков. Анна не ждала больше одного подарка, но не тут-то было. Она уже держала в руках хорошенькие красные варежки, связанные мамой.
Это был полнейший сюрприз, наверно, мама вязала по ночам, когда Анна уже спала. А ведь она так уставала в магазине. Девочка сглотнула и крепче прижала варежки к груди.
Дальше была настольная игра, она называлась «Трик-трак». Анна открыла коробку, в очках она всё прекрасно видела. Теперь уж не будет как раньше, когда никто не хотел с ней играть. Она им покажет, что и сама умеет играть не хуже других.
— Спасибо, папа, — воскликнула она. — Спасибо, мама!
— Тут есть и ещё что-то для Анны Елизаветы Зольтен, — сказал папа.
Кукла с кудрявыми волосами и закрывающимися глазами! Как раз о такой мечтала Изабелла. Другой свёрток привёл Анну в полнейший восторг.
— Книга! — прошептала она.
Книга называлась "Теперь нам шесть".[27]
На первой странице папа написал:
"МОЕЙ АННЕ, КОТОРАЯ ТАК ЛЮБИТ ЧИТАТЬ СТИХИ, С ЛЮБОВЬЮ ОТ ПАПЫ".Как он догадался? Конечно, он знает, она любит читать стихи. Он её стольким выучил. Но откуда он знает, что Анна сама может прочесть книгу? Английскую книгу! Девочка подняла на отца удивлённые глаза. Он поймал её взгляд и улыбнулся.
— Я тут немножко поговорил с мисс Уильямс.
Анна покраснела. Пора принести домой "Детский сад стихов". Давно уже пора.
Как дети ни были рады полученным подаркам, они думали прежде всего о тех, которые приготовили сами.
До чего же замечательные у них папа с мамой! Просто потрясающие!
— Пора петь колядки, — напомнила мама.
Руди повелительно, словно принц, поднял руку.
— Еще не пора, подождите, — скомандовал он и повернулся к Гретхен, глаза его сверкали. — Ты первая.
Подарки Гретхен были спрятаны за диванными подушками.
— Папа, мама, вставайте. Она связала родителям шарфы — маме светло-желтый, а папе ярко-голубой.
— Под цвет твоих глаз, — объяснила она. Мамин шарф был сплошь кружевной, все последние дни Гретхен только тем и занималась, что считала петли.
— Какие чудные шарфы, Гретхен, — мама явно гордилась дочкой. — Но я же вам сказала…
— Да-да, — перебила её Гретхен, — у нас у всех есть подарки, кроме, конечно, Анны.
Анна застыла, но не проронила ни звука. Мама обернула шарф вокруг шеи. Он превосходно шёл к её темным волосам. Гретхен сияла от радости. Она исподтишка бросила взгляд на старшего брата — а ну, сделай что-нибудь лучше, говорил этот взгляд.
— Теперь близнецы, — скомандовал Руди.
— У нас подарок для папы, — извинился Фриц перед мамой.
Фриц и Фрида завернули подарок в цветную бумагу.
— Так все канадцы делают, — объяснил Фриц.
Папа осторожно развернул свёрток. Внутри лежала трубка, а вместе с ней трубочный табак, кисет, щеточка для чистки трубки и спички. Близнецы считали, что заработали кучу денег, но к тому времени, как они купили все, что хотели, для папы, оказалось, на подарок маме ничего не осталось.
— Может, ты тоже сможешь её иногда курить, мама, — предложила Фрида.
Вся семья расхохоталась, близнецы громче всех.
Папа с трудом раскурил трубку. Он честно признался, что никогда раньше не курил трубки. Все с интересом наблюдали за его действиями. Анна сидела и пыталась сдержаться, чтобы не вскочить с места и не помчаться за корзинкой. Ей положено быть последней, она же младшая.
Папа задумчиво пыхал трубкой и вдруг закашлялся.
— Отличная трубка, детки, — просипел он, вытирая слезы.
"Слезы радости", — сказала сама себе счастливая Фрида.
— Просто великолепный подарок, — продолжил папа и с величайшим почтением отодвинул трубку подальше.
Руди вышел из комнаты. Все остальные с нетерпением ждали. Хоть брат и вышел из комнаты спокойным шагом, они знали, как он взволнован. Без сомнения, его подарок самый что ни на есть выдающийся.
Он вернулся в комнату, неся в руках высокое, немножко лохматое растение с листьями, снизу зелёными, а сверху красными. Не говоря ни слова, он протянул цветок матери. Мама поставила горшок на одно колено и поглядела на цветок, который приходился ей как раз на уровне глаз.
— Руди, настоящий рождественский цветок, — прошептала она, тёмные глаза её широко раскрылись. — Где ты его достал? Никогда не видела красивее, даже дома, во Франкфурте, правда, Эрнст?
Руди порозовел. Сначала медленно, а потом всё быстрее он принялся рассказывать.
— Я давно собирался начать, но не заметил, как дни пролетели. Я им нужен там, на катке, я быстрее всех катаюсь. Думал, найду какую-нибудь работу, но снег уже у всех был расчищен. Хотел наняться разносчиком, но меня никуда не брали, потому что разносчику нужен велосипед.
Все остальные в полнейшем молчании слушали его признания. Как непохоже это на Руди, всегда такого уверенного в себе и гордого. Никто не мог и слова вставить, так быстро он рассказывал. Добравшись до самого трудного и выплеснув всё наружу, мальчик немножко расслабился и засунул руки в карманы.
— Тогда я набрёл на цветочный магазин мистера Симмонса. Это было вчера… вечером. Я уже не надеялся, что у него есть какая-нибудь работа. Но он всегда приветлив к нам в церкви, и я видел его в магазине, папа. Он спросил: "Ты сын Эрнста Зольтена?" Я ответил: «Да» и сказал, что ищу работу и никак не могу найти. Ты не думай, папа, я не попрошайничал.
— Я знаю, Руди, — вставил папа. Они всё знали — Руди ни за что бы не стал попрошайничать.
— Если помогу ему разнести несколько последних заказов тем, кто живет поблизости, сказал он, то получу цветок, который никто не купил. Поэтому-то я так поздно вчера пришёл. Я работал, — гордый и довольный собой, как обычно, закончил Руди.
— Замечательно, Руди. Такой смелый мальчик, не бросил дело на полпути, — ласково улыбнулась мама.
— Папа, а тебе наша трубка действительно нравится? — тревожно спросил Фриц. Папа ведь отложил трубку.
— Очень нравится, — Эрнст Зольтен взял трубку в руки и стал её любовно поглаживать. — Мне просто надо к ней привыкнуть, Фриц, я пока ещё не могу одновременно и курить новую трубку, и внимательно слушать.
Фриц с облегчением улыбнулся. Руди нахмурился, его прервали на самом важном месте. Он не так уверен, что папе на самом деле нравится подарок близнецов. У этого трубочного табака такой странный запах. Лучше его не вдыхать.
Мама всё ещё любовалась растением.
— Прямо не знаю, куда его поставить, — размышляла она вслух, ласково поглаживая красные листья. — Наверно, на каминную полку…
Она встала и попробовала поставить цветок на каминную полку, прямо посередине, как самый важный предмет. Папе пришлось подержать цветок, пока она отодвигала в сторону часы. Поместив цветок в самой середине, она отступила и оценивающе оглядела каминную полку. Все остальные тоже поглядели, чтобы цветок стоял на правильном месте. Несомненно, полный порядок.
— Идеально, — сказала мама.
В этот момент Анна исчезла. Она, которая, боясь поскользнуться, всегда так тяжело ступала, беззвучно выскользнула из гостиной.
