Александр Власов - Тайна девятки усачей
— Ишь ты! — усмехнулся Вовка. — То лается, а тут скучно стало!
— Девчонки все такие! — произнес Мишук и добавил: — А вообще-то ни к чему эти выходные дни... Разбалтывают только! Вот где он все время пропадает? Завтра с утра соберемся — отменим второй выходной! Хватит одного дня! Согласен?
— Давай! — ответил Вовка. — Вместе веселее!
— Решили? — оживившись, спросил Мишук. — Решили!
— С утра?
— Ага!:— подтвердил Вовка. Но собрались усачи раньше.
После обеда из-за леса поднялась туча. Заволокло все небо, и пошел обложной дождь. Все стало одинаково серым и скучным. Нигде не было уютного местечка. И ребят потянуло в штаб.
Шлепая по лужам, пробежала по улице команда Гени Сокова. Катя увидела их из окна и, накрыв голову цветастым платочком, тоже пошла в баню. За ней — Вовка. Потом пришел Мишук. Гриша и Сема появились вместе: они встретились у калитки.
В штабе сразу стало тепло и весело. Было бы еще веселее, да не хватало Саньки. О нем думали уже все.
— Где его носит? — произнес Вовка.
— Дождь... Скоро придет! — уверенно сказал Гриша. Снаружи послышался какой-то шум. Ребята высыпали в огород. По Усачам ехал дед Евсей с досками. Старая шапка-ушанка прикрывала от дождя голову старика. Мокрая рубаха прилипла к сухоньким плечам. Пасечник бодро понукал Соколика. Настроение у старика было хорошее. Он получил со склада доски для забора. И не какие-нибудь бросовые горбыли, а прямые, как линейка, тесины!
Увидев ребят, дед Евсей погрозил им вожжой и крикнул:
— Небось забыли? А кто обещал с забором пособить?
— Помним, дедушка! — отозвался Мишук. — Хоть сегодня! Вот дождь пройдет...
— То-то! — Старик поправил съехавшую на затылок намокшую шапку. — А я думал — забыли... Санька тут ваш забегал. И хоть бы полслова про забор. Мол, помним, — доставай, дед, доски, а мы тут как тут!
Услышав про Саньку, мальчишки выскочили за калитку.
— Когда он был?
— Да вчера! — ответил старик и чмокнул.
Конь прибавил шагу.
— Вечером... — долетело до ребят. — Про болото все расспрашивал... Любопытный, что белка!
Ребята вернулись в штаб, молча уселись у стола и прислушались к однообразному шуму дождя.
— Мальчики! — тихо и тревожно сказала Катя. — А ведь он к болоту пошел!
Никто не возразил. После разговора с пасечником все подумали то же самое.
— Что же мы сидим? — возмущенно воскликнула Катя. — Он там... А мы!
От волнения у нее перехватило горло, и она замолчала.
— А ты поплачь! — грубовато произнес Вовка и добавил: — Он из-за тебя в болото полез! Это ты его дразнила: «Трус, душа в пятках!»
— Чего привязался? — сказал Гриша. — Катя не виновата! Он и сам гусь хороший!
— Ты сам гусь!
— Хватит вам! — строго прикрикнул Мишук. — Вернется — мы ему покажем!
— А вдруг не вернется? — вырвалось у Кати, и она умоляюще посмотрела на звеньевого.
— Подождем до вечера, — сказал Мишук. — Не придет — пойдем искать. Деда Евсея попросим — он лес и болото хорошо знает.
— До вечера? — спросил Геня Соков. — А почему не сейчас!
— Помолчи! — цыкнул на него Мишук. — Уж вы-то ни сейчас, ни вечером искать не пойдете!
Младшие усачи беспокойно задвигались на скамейке. Один из них недовольно шепнул командиру:
— Чего лез? Может, взяли бы!..
Геня Соков щелкнул своего подчиненного по лбу.
— Помолчи! А то живо домой отправлю!
В штабе на секунду стало тихо. Из-за стола медленно поднялся Сема.
— Пошел,— произнес он и двинулся к двери, и хотя Сема не сказал, куда пойдет, все догадались, что он решил идти к болоту.
— Стой! — крикнул Мишук.
Сема остановился и так посмотрел на звеньевого, что тот понял: приказывать или спорить бесполезно.
— Подожди! — изменив тон, сказал Мишук. — Ты хоть возьми кого-нибудь... Зачем одному? И давай договоримся: только до болота — и обратно!
— Ладно, — ответил Сема и спросил у Вовки: — Пойдешь?
— С тобой пойду!
— Возьмите и меня! — попросила Катя. Вовка презрительно фыркнул.
— Пускай, — сказал Сема.
По тропке, ведущей к болоту, никто из усачей не ходил с того самого дня, когда колхозники принесли в деревню подорвавшегося на мине пастуха. Да и не было особой нужды ходить туда. Лес в той стороне грибами не славился. Для охоты на болотную дичь у колхозников не оставалось времени. А ради клюквы не стоило рисковать.
Но все знали, где эта тропа, и Сема вскоре вывел на нее Вовку и Катю.
— По сторонам не рыскать, — сказал Сема, обращаясь к Кате.
Больше не разговаривали. И настроение было не то, и надоедливый дождь не располагал к разговору. Поднялся ветер. Деревья закачались, заскрипели, обдавая ребят водой. Лес наполнился гулом, точно заработал огромный вентилятор.
Катя посмотрела на сердитые разлапистые ели. «А ведь он — один!» — подумала она о Саньке. И ей стало страшно. Катя чувствовала себя виноватой: «И зачем я дразнила его!»
Первую остановку Сема сделал у вывороченной с корнем сосны.
— Кричи, — сказал он Кате. — У тебя голос звонкий.
Та не поняла.
— Что кричать?
— Так и кричи: «Са-нька».
— Са-а-ша-а-а! — пронзительно закричала Катя. Прислушались. Лес гудел строго и тревожно.
— Еще, — произнес Сема.
— Сашо-о-ок!
Высокий голос Кати вплетался в лесной гул и придавал ему какую-то страдальческую нотку.
— Еще, — потребовал Сема.
— Са-ашенька-а!
Вовка усмехнулся и сказал:
— Ты еще как-нибудь придумай! Разнежничалась!.. Поздно только!
Катя печально посмотрела на Вовку. Она не обиделась. Она боялась, что Санька никогда не отзовется.
— Теперь вместе, — скомандовал Сема.— Раз... Два!
— Са-анька-а-а!
Ветер подхватил их крик и унес куда-то к Усачам. Ответа не было.
— Пошли дальше, — сказал Сема.
Когда они вышли к болоту, дождь прекратился, но ветер разыгрался не на шутку. Он несся над трясиной и упругой стеной наваливался на лес, зачесывая в одну сторону листья и ветви.
— Сашо-ок! — крикнула Катя, но Сема безнадежно махнул рукой: ветер заглушал все звуки.
Долго смотрели на болото. Оно было пустынно — мертвая равнина. Казалось, что этот яростный напористый ветер вымел оттуда все живое.
Ребят волновал один и тот же вопрос: неужели Санька пошел в глубь болота? Но если бы они произнесли этот вопрос вслух, он прозвучал бы по-разному. У Вовки в нем была бы не только тревога, но и восхищение, «Вот это парень! Я бы побоялся!» — честно признался он самому себе. Катя с ужасом думала: «Неужели он из-за меня? Только бы ничего не случилось! Пусть все будет хорошо! А я больше никогда насмехаться над ним не буду!» У Семы были деловые мысли: «Если он в болоте, то придется искать всей деревней. Втроем не найдешь. Мы посмотрим только на берегу».
Сема указал на пенек и сказал Кате:
— Сиди. Жди.
Повернувшись к Вовке, он махнул рукой направо:
— Идем.
— Может, разделимся? — предложил Вовка. — Ты направо, а я налево! Скорее будет!
— Идем! — требовательно повторил Сема.
Он не хотел отпускать Вовку одного, и они пошли вдвоем, а Катя осталась сидеть на пеньке.
Ветер дул ей в лицо, но она смотрела на пустынное болото, пока не заслезились глаза. Катя прикрыла их и, как во сне, увидела Саньку. Он то проваливался в трясину, то бегал внутри круга, образованного минами.
Катя больше не могла сидеть молча и ждать.
— Сашо-о-ок! — крикнула она и испугалась. Подумала, что Сема и Вовка могут услышать ее и повернуть назад. Она теперь была убеждена, что Санька бродит где-нибудь как раз в той стороне, куда направились ребята. Но они не дойдут до него, вернутся, подумав, что она зовет их. Кате послышались даже какие-то звуки, похожие на шлепанье босых ног по грязи.
Шлепанье повторилось, но совсем с другой стороны. Катя порывисто обернулась. По тропинке бежал странный человечек в изодранных штанах, в мокрой, заляпанной илом рубашке.
Это был Санька. Увидев Катю, он остановился и несколько раз повторил:
— Ты!.. Ты!..
— Я! Я!.. — отвечала Катя.
Они стояли на грязной тропинке и смотрели друг на друга растерянно-счастливыми глазами.
Санька провел ладонью по лицу.
— Не плачь! — сказала Катя. — Ведь все хорошо!
— Я не плачу! — хрипло ответил Санька. — А голос у тебя!.. Ты простыл?
— Нет... Я кричал долго звал...
Вернулись мальчишки, встревоженные криком Кати. Вовка затормошил своего дружка.
— Где был-то, чудило!.. Катька тронулась со страха! Мишук шипит ужом! Ну и даст он тебе жизни!
— Цел? — сдержанно спросил подошедший Сема.— Ну и ладно... Пошли.
Он ничем не выразил своих чувств, если не считать дружеского шлепка по плечу, которым он наградил Саньку.
А Санька молчал, расслабленный и счастливый. Так хорошо ему еще никогда не было. Он улыбался беспомощно и виновато, как ребенок.
