Марта Фомина - Летопись нашего двора
Но вот камешек, который мы по очереди катили впереди себя, докатился до школы. Во дворе ребята уже строились на линейку. Мы отвели Василька в его группу, к новенькой учительнице. У неё косички кренделями, и ростом она почти с меня.
Здорово я за лето вырос, даже с некоторыми учителями сровнялся по росту!
— Тебя как зовут? — спросила Василька учительница. — Меня зовут Вера Павловна, а тебя?
— Василёк, — ответил Василёк сиплым от волнения голосом.
— Всего хорошего, Василий, — сказал Санька и выразительно посмотрел на брата: дескать, не робей!
Василёк приободрился и отрекомендовался заново:
— Меня зовут Василий Степанович Звягинцев.
Тут залился звонок, и мы помчались в свои классы. Вот и моя парта у окна, блестящая и липкая от недавно просохшей краски! Вот и стенгазета с пожелтевшим номером, выпущенным перед летними каникулами! Доска гладкая, отдохнувшая от мела, заново покрытая лаком. Ну как не написать на ней первое в этом году слово! Я схватил мелок и вывел на доске: «Зеленославск». Мне захотелось написать именно это слово. А Петька написал «космонавт», подумал и приписал цифру «22». Это он о себе. Как-то по секрету Петя сказал мне, что по его точным подсчётам он будет космонавтом номер двадцать два. Я не спорю — в математике он сильнее меня!
А в большую перемену во дворе состоялся митинг. Сначала выступали старшеклассники. Многие из них работали в колхозе или в лагерях пионервожатыми и теперь рассказывали о том, как провели лето. Потом на крыльцо поднялась учительница Василька и сказала:
— У наших первоклассников сегодня был первый урок родной речи. Ребята читали любимые стихи, а один мальчик, по имени Василёк…
— Что он ещё натворил? — встревожился Санька.
— …назвал несколько пословиц. И даже объяснил их. И потом… он знает одно слово, которое многие из нас ещё ни разу не слышали.
Школьникц зашумели:
— Где этот пацан?
— Покажите нам сочинителя!
— Пусть скажет своё новое слово!
На крыльцо поставили ящик, а на ящик подняли нашего Василька. Вид у него был испуганный— уж очень много собралось вокруг народу!
— Не буду я говорить! — захныкал Василёк.
— Ребята, Василёк у нас ещё не освоился. Я сама за него скажу! — крикнула Вера Павловна. — Он знает новое слово «Зеленославск» — это город, который славится своей зеленью…
— Такого города на карте нет! — громко возразил кто-то из старших ребят.
— Нет, есть! — закричал Василёк. — Я знаю!
Его, верно, здорово задело, и он забыл про свой страх.
— Жми, Василёк! Держи марку! — завопили ребята с нашего двора.
— А где он, этот твой город? — наперебой спрашивали Василька.
— Он пока нигде, но он уже есть…
Вокруг захохотали — ребята думали, что Василёк шутит, а он чуть не заревел от обиды. Надо было выручать парнишку. Мы подтолкнули Димку, нашего непревзойдённого оратора, и он поднялся на крыльцо. Вот тут все и узнали о посёлке Зеленославске, о его первом деревце среди голой степи, о том, в какой город он превратится через несколько лет…
Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как в небе закурлыкали журавли. Но никто не запрокинул голову, хотя в другой раз едва ли кто упустил бы случай полюбоваться на ровный косяк, будто вычерченный по линеечке. Все слушали Димку. Даже я, хорошо знавший эту историю, и то заслушался. На секунду мне даже показалось, будто вокруг меня завывает ветер и жгучий мороз пробирает до костей, вот до чего образно говорил Димка!
А потом Димка рассказал о нашем дворе и о нашей улице. И о том, как здорово было бы посадить на ней деревья…
После уроков мы опять вместе шли домой. И Санька в первый раз не отгонял от себя младшего брата. Сразу было видно, что он гордится Васильком.
— Знаете, ребята, а всё-таки я не зря его воспитывал! — сказал он. — Из него всё-таки получился человек!
Вот какую кашу заварил Василёк: теперь по воскресеньям мы всей школой будем высаживать деревья.
Глава 30. Как я предугадывал события
В воскресенье меня разбудила муха. Она долго и противно гудела над моей головой. Потом ей надоело гудеть, и она заговорила человечьим голосом:
— Совсем человек обленился! Уже саженцы привезли, а он лежит себе да посапывает!
Тут я понял, что принял Петьку за муху, и сон с меня как рукой сняло.
— Ёжик, подожди меня! — крикнул я.
Но его будто ветром сдуло.
Я подбежал к окну. Все уже были в сборе! Наверно, в нашем дворе ещё никогда не было столько народу. Школьники, жильцы, дядя Терентий и даже Ира из ДОСО в пёстренькой, как осенний листок, косынке!
Лезвия лопат огоньками вспыхивали на солнце, будто от них летели искры.
Вот досада! Я так ждал этого дня и проспал самое главное — начало! Нет, не гожусь я в летописцы! Настоящие летописцы никогда не просыпают великих событий и следят за ними с начала до конца. Наверно, в разгар событий они вообще перестают спать — принимают какие-нибудь специальные снадобья, чтобы бодрствовать и не упустить ничего важного. Они даже предугадывают события. Правда, сегодняшнее событие я тоже предугадал.
Вчера член редколлегии школьной стенгазеты Коля Сморчков подошёл ко мне на перемене и говорит:
— Алик, я слышал, ты записываешь все события вашего двора. Так вот: сразу после воскресника мы собираемся выпустить газету-молнию. Обеспечь мне статейку о завтрашнем воскреснике. Позаботься заранее, чтобы она читалась с подъёмом и вообще звучала как призыв. И постарайся быть в самой гуще событий. Ясно?
— Ясно! — сказал я. — Только что это такое «гуща событий»?
— Вот бестолковый! — поморщился Коля Сморчков. — Значит — в самом центре. Понял? Ну давай, трудись!
Я не совсем понял Колю Сморчкова, он вообще любит выражаться туманно, но мне было очень лестно, что старшеклассник дал мне такое ответственное задание. Вечером я вернулся домой и сразу стал предугадывать события. Между прочим, это довольно трудно: я потел часа четыре, но выжал из себя только одно предложение: «В это утро солнце светило особенно ярко, всё выглядело как-то особенно торжественно…» Больше я ничего не мог придумать, на языке у меня вертелось только два слова: «как-то особенно», а как именно особенно, я не мог представить! В одиннадцать часов вечера мать погнала меня спать.
Лучше бы уж я не предугадывал, что это утро будет особенно солнечное… Но теперь рассуждать было поздно. Я кое-как оделся, кубарем скатился с лестницы и вылетел на крыльцо.
Наш это сад или не наш? Я просто не верил своим глазам! Ещё вчера здесь были пустые грядки, а сейчас их разровняли и собранную в кучу ботву подожгли. Едкий дым длинными седыми космами стлался по земле. Но самое главное, что так изменило наш сад, были земляные холмики, расположенные на равном расстоянии друг от друга. Казалось, в нашем саду всю ночь трудились кроты.
Больше всего меня удивил дядя Терентий. Он расхаживал по саду и отдавал приказы, как командир в разгар боя. Просто удивительно, как это он успевал всё замечать! Фуражка у него сбилась на затылок, волосы взмокли и торчали сосульками. Все его слушались, и видно было, что дяде Терентию это очень нравится.
— Кто же это валит саженцы в одну кучу? — корил он Саньку. — Ты их ставь одно к одному, а корешок присыпь сырой землицей.
И дядя Терентий стал объяснять, как надо это делать.
— А чего их присыпать? Всё равно через час будут в земле, — возразил Санька.
— Ишь какой всезнайка! — нахохлился дядя Терентий. — А знаешь, что за этот час может произойти? Видишь волоски на корнях? Этих волосочков тысячи, они-то и кормят дерево. Вчера их оголили, в дороге ветерком присушило, теперь ещё солнышко прихватит — и готово! Высадишь деревце, а оно и будет болеть несколько месяцев! Нет, брат, так не годится! Девочки, несите сырой землицы сюда!
Иза принесла целое ведёрко. Дядя Терентий укрыл корни и сразу подобрел:
— Вот так, хлопчики, надо делать. По-хозяйски.
Потом он огляделся вокруг зорким взглядом и вдруг закричал на Альку Дешеулину:
— Что же ты, голова три уха, роешь не там, где нужно? Соображение у тебя есть? Для чего я делал разбивку в шахматном порядке?
— Там, где вы наметили, не копнёшь! — пожаловалась Алька.
Люди были заняты делом, а я стоял на отшибе, потому что все лопаты уже разобрали. Вдобавок я чуть не налетел на носилки. Их несла моя мать в паре с управдомом. Дядя Лев высокий, а мать низенькая. Носилки у них перекосились, а тут я их толкнул — земля посыпалась матери на ноги. Я предложил ей помочь, а она только посмотрела на меня строго и сказала:
— Ты молоко выпил?
Кажется, что особенного? Утром перед уходом в школу мать всегда меня об этом спрашивает, но сегодня этот вопрос меня очень расстроил. Ведь если бы я не проспал, то она сейчас спросила бы:
