Елена Соколова - Следы во времени
– Всем можно, а мне нельзя? Я что, не мужик?
Эмиль тащил отца мимо Костаса. Назар вырывался и, стараясь перекричать музыку, с приплясом пропел:
Хоть в семье моей развал,
Хоть война, хоть тарарам,
В «Радость-люксе» я залью
Эту жизню вечную-у-у…
Назар и Эмиль, обнявшись, вышли из заведения. За спиной они услышали:
– Этих сюда больше не впускать!
На улице Назар, всхлипывая, просил сына:
– Дай слово, что ты больше никогда не пойдешь сюда.
– Обещаю тебе, отец.
– А знаешь, сынок, почему мне помирать не страшно?
– Ну и почему же? – рассмеялся Эмиль.
– Потому что я не все в жизни видел. Гадостей многих не видел и на сердце лишний мусор не наваливал.
Так, обнявшись, и шли они по ночной пустынной улице: отец и сын.
Ангелика подходила к дому. Вечерний ветерок трепал ее волосы, в которых отражался свет луны.
Навстречу Ангелике вышел из дома Костас. Сегодня он раньше обычного покинул злачное заведение и выглядел растерянным.
– Откуда ты так поздно? – спросил Костас, – у тебя кто-то есть?
– Да.
– Ты не можешь от меня уйти.
– Могу.
У Костаса дрожали руки, он сказал:
– Прости меня. Я никогда больше не пойду туда. Обещаю. Я умру без тебя.
– Я знаю.
9
Ранним туманным утром в порт главного города страны вошло торговое судно.
С мостика смотрел на берег в подзорную трубу человек в капитанском мундире и бубнил себе под нос:
– В каком месте он может быть?
На капитанский мостик поднялся старик с боцманским свистком и спросил:
– Что делать нам с командой?
– Пусть под замком сидят и не рыпаются, а если шум поднимут, долго не думай.
Капитанский китель был на старом кровожадном пирате, а настоящий капитан судна со всей командой, связанные по рукам и ногам, были заперты в трюме.
Старик, глядя на берег, хрипло спросил:
– Неужели правда то, что ты рассказывал о книге?
Пират злобно расхохотался и сквозь зубы процедил:
– Я что, на сказочника похож?
– И ключик ты сможешь подобрать?
– Слова найти нужно будет. Когда их произносишь, попадаешь прямо в сокровищницу.
Корабль причалил к пристани, пират по трапу сошел на берег и направился прямо к грязному кабаку.
В кабаке еще со вчерашнего вечера веселилась шумная компания. Когда дверь распахнулась и поток холодного воздуха ворвался в помещение, все завсегдатаи повернулись к дверям.
На пороге стоял пират. Его ледяной взгляд пронизывал до костей, и изрядно подвыпившие гуляки почувствовали себя неуютно.
– Двери бы прикрыл, – сказал хозяин кабака.
Пират выхватил нож и запустил в смельчака, осмелившегося нарушить тишину. Кровь брызнула на прилавок.
Незнакомец хлопнул дверью и, подойдя к замершей от страха компании, поставил ногу на скамью.
– Вам воды налить волшебн… – Стефан не смог закончить фразу.
Пират ухмыльнулся, взял со стола бутыль с волшебной водой, запрокинув голову, выпил все до капли и, глядя Стефану в глаза, прохрипел:
– Ты приведешь сюда царя.
– Но…
– Если завтра он не придет сюда, ты умрешь. И позаботься о том, чтобы при нем была его книга.
Пират вышел из кабака, оставив дверь открытой.
В полной тишине просидели гуляки минут двадцать, наконец один молодчик нарушил молчание:
– Может, сказать царю, что мы хотим стать его подданными?
– Правильно, – глухо проговорил Стефан, – к кому еще могут обратиться с такой грязной просьбой? Конечно, к таким, как мы…
– Слушай, я не советовал бы тебе идти к царю, – заметил один из пьяниц, – он же знает, что это ты автор «Радости-люкса».
Стефан встал и вышел из кабака. Опустив голову, он шел по пустынным улицам к дому бедной вдовы, прокручивая в памяти свою жизнь.
Конечно, он, Стефан, плут и обманщик, негодяй и вор, но при одной мысли, что сегодняшний посетитель кабака может хотя бы взглядом своим осквернить царя, мошеннику становилось худо.
Стефан умрет от пиратского ножа, но не станет сообщником в его грязной затее.
Стефан спустился по набережной канала и подошел к дому, утопающему в цветах. Он постучался. Открыл ему сам царь.
Стефан, не поднимая взгляда, сказал:
– Тебя хотят видеть.
Царь не позволил Стефану больше ничего сказать:
– Я приду завтра.
Стефан очень тихо сказал:
– Тебе не надо приходить туда.
– Не бойся. Ты не умрешь.
– А ты? – спросил Стефан, пристально глядя царю в глаза.
Царь улыбнулся:
– Почему тебя это беспокоит? Ты без меня не пропадешь. У тебя хороший бизнес.
Стефана передернуло. Он сказал:
– Я игрок.
– Азарт – единственная возможность почувствовать себя живым? – спросил царь.
– И сильным, – ответил Стефан и ушел.
В этот день в кабак приходили и уходили разные люди, но волшебную воду никто не пил. Во второй половине дня дверь кабака распахнулась. Снова вошел пират. Он злорадно хмыкнул, увидев перепуганных парней, сидящих за длинным столом, и, глядя на Стефана, прохрипел:
– Где?
– Он придет.
Пришелец почуял неладное, занервничал.
– Что ты ему сказал?
Стефан молчал.
– Ты что ему сказал? – заорал пират. Голос его звучал омерзительно, а слова были похожи на прикосновения ядовитой медузы или электрического угря.
Пират выхватил из ножен кривую саблю и запустил ее в Стефана.
Один из сидящих за столом быстро встал и на лету перехватил саблю.
– Царь! – ахнули все.
Пират выхватил нож и кинулся на царя, но все посетители кабака вскочили со своих мест и заслонили его.
– Вы все мерзавцы! – орал пират. – Вы – отбросы общества! Негодные, животные твари!
Но, как ни кричал разбойник, как ни угрожал, мужчины не испугались и не опустили головы. Но многим стало стыдно, что они прежде боялись пирата и могли предать своего царя. Поэтому слезы раскаяния текли по их щекам. Скатываясь янтарными каплями, слезы падали на пол и превращались в золотые монеты.
Царь спокойно и с достоинством сказал:
– Они имеют право стать моими подданными. Их сердца полны добра и любви, – глядя на Стефана, с улыбкой добавил он.
Пират выронил нож и, в ярости кусая губы, выскочил из кабака.
Царь вернулся в дом бедной вдовы. Он разослал приглашения самым близким друзьям и, когда все собрались, объявил им:
– Я должен уйти. Непонятным для вас образом уйти. Что бы вы ни увидели, что бы ни услышали, не верьте ни глазам своим, ни ушам, верьте словам, которые я говорил вам. Но, прежде чем мне уйти, я должен побывать в одной деревне. И туда я отправлюсь один.
10
Это была обычная деревня, приближаясь к которой путник слышит блеяние овец, лай собак и крики играющих детей.
Вот и сейчас из деревни выбежала ватага озорников. Кто-то из мальчишек крикнул:
– В крапиву ее гоните… – громкий хохот заглушил следующие слова, а толпа сорванцов помчалась за взлохмаченной девочкой с разодранными коленками. Неожиданно один мальчик остановился и сказал:
– Мне обедать пора.
Он отделился от ватаги и пошел в сторону. Остальные ребята притормозили и тоже потеряли интерес к погоне.
Девочка воспользовалась моментом, кинулась к лесу и скрылась.
Звали девочку Шафа. Пришла она в этот мир как-то некстати. Мать умерла почти сразу после рождения Шафы, и отец женился на вдове, у которой был сын от первого брака.
Сводный брат сразу определил для Шафы место в доме. Кстати, это он руководил ребятами, которые только что гнали ее в крапиву.
После смерти отца жизнь девочки стала вовсе безрадостной. Спасало ее только то, что она никогда не задумывалась над смыслом событий, и все, что происходило с ней, принимала как должное.
Шафа никогда не плакала. Она эмоционально закалилась в борьбе.
Шафа любила одиночество. Она уходила на высокий холм и там, раскинув руки, шла навстречу ветру. Ей казалось, что кто-то сильный надежно поддерживает ее, и чувство восторга охватывало все ее маленькое существо.
А как любила Шафа сидеть на берегу реки на большом камне, опустив ноги в воду! Вода ласкала ее маленькие ножки, журчала песенки и потешки.
Еще были звезды. Как они смотрели на нее! И взгляд их никогда не был сердитым.
Сейчас, убежав от своих преследователей, девочка отправилась на пастбище, где старый глухой пастух присматривал за деревенскими овцами.
– А, Шафа! – улыбнулся пастух, – а я, дочка, совсем умаялся с этой пятнистой овцой. Уходит от стада и все тут. Не знаю, как ее до вечера додержу. Вон опять пошла!
Шафа взяла прут и вернула овцу в отару.
Потом Шафа сорвала пучок травы и стала кормить овцу из рук. Овце это явно понравилось. Пастух смеялся и ругал овцу.
Шафа села рядом с пастухом на рогожу, и старик долго рассказывал ей о своей жизни. Вдруг он замолчал и, посмотрев на Шафу, сказал ей:
– Дочка, я, старый пень, рассказываю тебе тут всякое, а ты слушаешь… Скучно, небось? Спасибо тебе. Ты хорошая девочка.
Только к вечеру вернулась Шафа домой.
– Опять весь день собак гоняла? – закричала на нее мачеха. – Посмотри на свое платье! Брат твой чистенький уйдет и чистенький вернется, а ты что? Отмойся хоть к завтрашнему! Гости приедут. Позорище какое!
