Леонид Конторович - Колька и Наташа
— Ты о мальчишке? Не знаю, не видела его, может быть, он и приходил, когда я не была дома…
— Тогда я пойду!
Старуха опустила руку, разгладила фартук.
— Куда же ты бежишь? Хозяева скоро должны прийти. Они наказывали: если кто придет, чтобы ждали. Поднимаемся-ка наверх, там посветлее. Только смотри, ничего у меня не трогай. А то руки-то у вас чешутся…
Старуха, охая и кряхтя, кляня свои старые больные кости, стала подниматься по лестнице.
— И зачем им эти сорванцы, — бормотала она, — того и гляди что-нибудь стащат.
Как ни была расстроена Наташа отсутствием Коли, болтовня старухи возмутила ее. Сперва она сдерживалась (а при ее горячности это стоило немалых усилий), но услышав о подозрении в воровстве, она не выдержала:
— У вас еще ничего не стащили, и говорить так нечего.
Старуха остановилась, повернулась к ней:
— Подумаешь какая, слова не скажи. Не по чину гордая! Идем же!
В комнату на втором этаже, куда приходил менять книги Колька, старуха не впустила Наташу, а вынесла стул, поставила у порога и, заперев дверь на ключ, сказала:
— Посиди здесь, некогда мне с тобой возится. У меня там обед варится, — ткнула она черпаком вниз и, кряхтя, пошла к лестнице. — И не балуй, а то не посмотрю… Гордая какая!
Оставшись одна, Наташа нетерпеливо грызла ногти и думала о Кольке. «Куда он мог запропаститься? Заходил он сюда или нет? Хоть бы скорее явились доктора. Может, и Колька с ними придет».
Однако ждать у моря погоды было совсем не в характере Наташи.
Она с любопытством осмотрелась. Направо по коридору, шагах в десяти, — дверь, верно, кладовка. Дальше — винтовая лестница к чердаку. Такую лестницу она увидела впервые: «Закручена-то, как штопор».
Сверху послышалось тонкое, жалобное мяуканье. Что такое? Не ослышалась ли она? Нет. Кошка. Ну да, самая обыкновенная киска.
Наташа с облегчением вздохнула и сразу почувствовала себя не такой одинокой в этом чужом и неприветливом доме. «Ох, и проказница: залезла на чердак, а обратно не выбраться. Сейчас выручу».
С присущей ей решительностью, радуясь, что нашлось хоть какое-нибудь дело, которое поможет скоротать томительные минуты ожидания, Наташа поднялась по лестнице, сняла крючок с двери и любезно заявила:
— Беги, Мурка, вниз, ну, беги!
Но серая пушистая кошка совсем не собиралась последовать доброму совету. Она беспокойно заметалась у ног девочки и, жалобно глядя на нее, наконец, прыгнула назад, оглядываясь и мяукая, как бы приглашала за собой. Стоило Наташе сделать один шаг вперед — кошка кинулась в темный угол, где кучей был свален всякий хлам.
Из-под горы рухляди послышался жалобный писк котенка.
Тут уж девочка не стала медлить. Она горячо принялась за спасательные работы. Сбросила разбитый стол и, не обращая внимания на то, что вся измазалась, приступила к толстым доскам, которые мешали достать котенка.
Девочка напрягла все силы, раздвинули их и в образовавшуюся щель просунула руку, оцарапав ее. Она нащупала мешковину. Писк котенка стал громче, настойчивее, котенок находился где-то рядом.
— Подожди глупыш, подожди чуточку, — шептала вспотевшая Наташа.
Мешала его достать какая-то металлическая трубка. Потянув ее к себе, девочка не поверила своим глазам.
Пальцы судорожно сжимали ствол револьвера. Сердце Наташи так заколотилось, что ей стало трудно дышать. «Что же это такое?» Забыв о котенке, она боязливо пошарила. Еще один револьвер. И еще… «Откуда они здесь?» Оттолкнув мешавшую ей кошку, она обеими руками, не помня себя, вытащила густо смазанный карабин, завернутый до половины в тряпки.
— Ты как сюда попала? — услыхала она. — Что ты здесь делаешь?
В дверях стоял высокий мужчина с тонкими губами и хищным носом.
— Я ищу котенка! — облизнув пересохшие губы, с трудом ворочая языком, сказала Наташа. — Его никак не достать. А вот оружие… Это ваше, да?
Мужчина шагнул к Наташе.
Глава 32. На помощь!
Колька и Генка, запыхавшись, подбежали к кирпичному дому. Навстречу им, тяжело ступая, шла тетя Дуня с полными ведрами воды. Несмотря на сгустившиеся сумерки, она сразу узнала Кольку.
— Что за наваждение? Вертятся тут и вертятся. Ровно привороженные. Опять туда?
Со двора доносился звон цепи. Входить было опасно.
— Да, туда, — не понимая скрытого смысла ее вопроса, ответил Колька и поближе подошел к тете Дуне.
— То девочка, то ты. Не разберусь. Будто они вам не кумовья, не сватья, не братья, а вы все сюда, ровно мухи на мед. Ну что вам там нужно? Чем вас приворожили?
— Что вы, тетя Дуня, какая девочка? Я ничего не знаю, — удивился Колька.
— Кому тетя, а тебе тетка, — сказала женщина. — И не стыдно тебе прикидываться? Ничего не знает!.. Твоя подружка, вот кто.
— Наташа была здесь? Зачем?
— Шут вас знает! Знала бы — не связывалась с вами, старая я дура, прости, господи, меня грешную! Ходи с ними по дворам, собирай инструмент… А они к буржуям льнут, — громко ворчала она.
Колька загородил ей дорогу.
— А она выходила?
— Отстань, — совсем обозлилась женщина. — Уйди! Привязался, как банный лист. Сам, небось, знаешь — выходила или чаевничать там расселась.
Женщина отстранила их и пошла.
У Кольки был ошалелый вид.
— Где же Наташка? Зачем она сюда приходила?
— За тобой, должно быть, — пожал плечами Генка. — И давно домой убежала.
Они рассуждали, стоя поодаль от калитки.
— Может быть, и так, — не совсем уверенно согласился Колька, — может быть…
Но он не успел договорить. Генка схватил его за плечо и подтолкнул к стенке.
Из калитки вышли двое. Не заметив ребят, они тронулись по улице.
Притаившиеся мальчики услышали только, как один из мужчин зло сказал:
— Проклятая девчонка! До кости прокусила руку. Вот отродье! Хорошо, мальчишки не было. А то шум поднялся бы на всю улицу.
Вполголоса переговариваясь, они завернули за угол и исчезли в темноте.
Генка боязливо зашептал:
— О ком это они? Ты слышал, Коля?
Колька сосредоточенно молчал, что-то соображая. Потом неожиданно спросил:
— Послушай, Генка, как бы нам пролезть в дом?
— Страшно, Коля, собака. Слышишь, как цепь гремит. Давай лучше сбегаем за Марией Ивановной!
— Это долго будет. А ты что, в кусты? Собаки испугался? Не держу. Можешь уходить.
В Генке заговорила совесть:
— Я что ж! Я не отстану. Только во двор она нас не пустит.
Они обошли здание.
— Смотри, — Генка указал на развесистый клен. Старое могучее дерево толстым суком упиралось в слуховое окно чердака. — Видишь!
Колька мигом оценил обстановку. Боялся ли он? Да, боялся, но стремление выручить Наташу оказалось сильнее страха.
— Место подходящее, — отрывисто и глухо сказал он.
— Лезь, — предложил шепотом Генка.
Уже было темно. Улица вымерла, ни одного человека.
Генка, суетясь, подсадил Кольку. Тот крепко обхватил холодный, скользкий ствол дерева.
— Смотри, не упади, — дрожащим голосом напутствовал Генка друга.
Генку зазнобило, он поплотнее надвинул шапку, застегнул пальто на все пуговицы и засунул руки в карманы.
Колька, то часто дыша, то сдерживая дыхание, прислушиваясь к посторонним звукам, от ветки к ветке лез вверх. «Вот и окно», — одновременно обрадовался и испугался он. Он перестал двигаться, притих, собираясь с силами перед решительным шагом.
Осторожно, боясь поскользнуться, Колька сперва поставил одну ногу на карниз, утоптал снег. Почувствовав твердую опору, он схватился руками за раму и влез на чердак.
Вначале, кроме уходящих в темноту балок, мальчик ничего не увидел. Но постепенно глаза освоились с темнотой. Он заметил какую-то изогнутую трубу, сломанную железную кровать, перевернутый, с вылезшими пружинами, диван.
Избегая шума, Колька искал дверь в дом. Она оказалась не с левой стороны, как он предполагал, а прямо.
Дверь открылась легко, без скрипа.
Перед ним спускалась узкая винтовая лестница.
Мальчик, придерживаясь за перила, пошарил ногой в темноте и нащупал первую ступеньку. Стремясь не выдать себя, он снял сапоги. Босиком, осторожно, со ступеньки на ступеньку, согнув голову, чтобы не удариться, он спускался вниз.
Настойчиво преследовала мысль: «О какой девчонке говорил мужчина? О Наташке? А может, и не о ней? Но все равно, надо выяснить. А может быть, все это ерунда?.. Ну да, самая настоящая ерунда. Живут здесь доктора. Они ему никогда ничего плохого не сделали. Благодаря им он прочитал интересные книги. А леденцы, а рафинад, который Дмитрий Федорович дол для Андрея Ивановича? Наконец, деньги на коньки… Шуточное ли дело!..»
И все же внутреннее, подсознательное чувство предостерегало: «Нет, здесь что-то не то, надо быть начеку».
