Рудо Мориц - Его большой день
Тишина…
— Взламывайте дверь! — послышался грубый голос из группы, ожидающей за широкой спиной комиссара полиции.
Комиссар резко нажал на медную ручку двери. Дверь сама отворилась.
— Не заперто, — оглянулся комиссар с победоносной усмешкой на жирном лице. — Представьте себе, не заперто, — и вошел в дом.
За ним двинулись остальные, подталкивая вперед человека с деревянной рукой.
Хорватова ждала их посреди комнаты босая. Она едва успела натянуть юбку и торопливо застегивала блузку. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам.
Пришедшие не поздоровались.
Не поздоровалась и она с ними. Это ее жилище, и в своем доме она никому кланяться не будет. Гордо выпрямившись, она ожидала первого выпада, сама не понимая, откуда вдруг у нее взялись силы.
— Мы пришли поговорить с вашим мужем, — сказал человек с черными усами и большим животом.
— А что?.. — спросила мать Йожо. — Что вам от него нужно?
Комиссар отвернул лацкан пальто и показал маленький блестящий значок. Хорватова не видела, что изображено на этом значке, не знала, что это за знак, но догадалась.
— Где ваш муж? — настойчиво спросил второй.
— Ушел на работу.
Пришедшие переглянулись. Кто-то из них толкнул вперед человека с деревянной рукой. Лишь тогда Хорватова его узнала и вскрикнула испуганно и удивленно:
— Грегора?
То, что она увидела Грегору среди этих людей, в первый момент сразило ее. Ведь старый вахтер был членом революционного комитета и обо всем знает. Обо всем! И об остальных членах, и о Никите. Боже правый, может быть, это конец? Ведь не так давно ее муж сказал, когда Грегору собирались принимать в комитет, что боится его болтливости. И все-таки его приняли. Правда, никогда о нем ничего плохого не говорили, разве только, что иногда выпьет лишнее. Выпьет и кудахтает, как курица. А теперь… Грегора — предатель?.. Ей не хотелось в это верить. Может, он случайно оказался в ловушке… Она старалась не проявить своего волнения и мучительно обдумывала, как себя вести. Что они знают?.. Имеет ли смысл обманывать?.. Ну ладно, решила она вдруг. Будь что будет, она не знает ни о чем!
На ее возглас Грегора еще ниже опустил голову.
Толстяк сыщик поторопился задать следующий вопрос:
— Как же мог ваш муж уйти, если мы его не встретили?
— Он ходит не по шоссе, а по проселку вдоль Буковинки.
— Ах вот как!.. А почему именно вдоль Буковинки? Так ближе, что ли? — поинтересовался невысокий жандарм.
— Он к этой дороге привык. Ну… и это ничуть не дальше.
Усатый послал двух своих помощников на дорогу под Буковинку. Если Хорвата не догонят, пусть идут прямо на «Holzindustrie A. G.».
— Задача ясна? — громко закончил комиссар.
— На машине мы бы его в два счета догнали, — сказал один из посланных. — На сто процентов… — Ему не хотелось сбивать ноги на ухабистой, пыльной проселочной дороге.
— Пойдете пешком, — повторил свое решение комиссар. — Дорога плохая…
Два молодых сыщика ушли недовольные.
— А мы тут пока побеседуем и поглядим дом ваш, — елейным голосом сказал комиссар Хорватовой. — Значит, здесь собирается ваш знаменитый революционный комитет, пани Хорватова?
— Знать ничего не знаю. У меня работы по горло. Ничего не знаю, — ответила Хорватова уверенным тоном.
— А что скажете на это вы, Грегора? — обратился комиссар к человеку с деревянной рукой.
— Говорите! — Жандарм подтолкнул Грегору вперед.
— Я… я… пан комиссар… не знаю… ей-богу… — стал заикаться вахтер с кирпичного завода.
Поведение Грегоры означало, что он в этом не замешан. «Но кто же тогда?..» — ломала голову Хорватова.
— Странно… Почему-то у вас язык заплетается, Грегора, — усмехнулся комиссар. — Ну-ка, осмотрите все повнимательнее.
Начался обыск. Шкаф, стол, полка для посуды — ничто не укрылось от колючих глаз сыщиков. Когда комиссар стал выбрасывать из шкафа одежду и белье, Хорватова не выдержала, подбежала, оттолкнула его от шкафа и крикнула:
— Не швыряйте, не вы складывали!
Комиссар взмахнул короткой, толстой рукой.
Но не ударил.
Йожо наблюдал затаив дыхание. Он восхищался тем, как смело защищается его мать. До сих пор ему казалось, что лучше не обращать на себя внимания. Поэтому он притворялся спящим. Но, увидев, что толстяк хочет ударить мать, выпрыгнул из постели и, как был, в коротких заплатанных подштанниках и разорванной рубахе, подбежал к ней и, крепко обняв, закричал:
— Не дам маму бить! Не дам! Что вам здесь надо?
Сыщики на миг остановились. Первым опомнился комиссар:
— А ну-ка, парень, полезай назад в постель! Не вмешивайся в наше служебное дело, не то выпорю.
Его толстое лицо налилось кровью.
— Не имеете права бить! — крикнул Йожо, не отпуская мать.
— Сопляк! — разозлился комиссар и снова стал ворошить содержимое шкафа.
Мать стояла неподвижно, и по бледным щекам ее стекали слезы. Она не проронила ни слова, ни один мускул не дрогнул на ее лице.
Жандарм, обыскивавший кухню, тихо свистнул.
Комиссар поднял голову, заглянул в открытую дверь кухни, потом подбежал к жандарму. Тот с торжествующим видом держал в руках две или три брошюры.
— Что вы там нашли? — спросил комиссар. Он выхватил брошюрки из рук жандарма и стал листать их, бормоча себе под нос: — А, тут есть читатели Маркса. Ага, и большевистский «Глас люду». — Лицо комиссара просияло. — Значит, все-таки мы напали на след.
— Ничего не знаю, — твердила свое мать Йожо. Она была бледнее обычного. — А читать каждый может то, что ему нравится.
— Ошибаетесь, милая, ошибаетесь, — сказал комиссар тем же слащавым, елейным тоном. — Такую литературу, — он хлопнул толстой ладонью по брошюрам, — мы конфискуем. Ведь это читают только коммунисты… Лично вы, конечно, таких глупостей не читаете, — комиссар с улыбкой наклонился к Хорватовой, — а за своего мужа вы не в ответе. Но в одном вы могли бы нам помочь… — Он сделал умышленно длинную паузу. — Помогите нам его найти.
Йожо, все еще обнимавший мать, чувствовал, как она вся дрожит. Ему казалось, что она вот-вот вырвется и бросится на комиссара. Но это был лишь миг. Она провела рукой по лбу и через силу проговорила:
— Он ушел на работу. Ничего мне не сказал. Но если бы я даже знала, где он, я бы все равно вам не сказала.
— Вы играете с огнем, — погрозил комиссар найденными брошюрами. — Придется поискать и в других зданиях завода. — Он внимательно посмотрел на мать и сына. Хотел увидеть, какое впечатление произведут его слова. Но Йожо смотрел в другую сторону, и комиссар не заметил, как он побледнел, а на измученном лице матери он не увидел ничего.
— Пошли! — позвал комиссар полиции своих сообщников.
И они вышли…
Только теперь Хорватова громко зарыдала, так что проснулась крепко спавшая Зузанка. Услышав, что мама плачет, и увидев разбросанные вещи, девочка тоже разревелась.
И Йожо с трудом сдерживал слезы. Но он не дал себе воли. Его теперь мучила лишь одна мысль: «А что, если найдут Никиту…»
Он подскочил к стулу, на котором висела его одежда, и стал быстро одеваться, обдумывая при этом план действий. Выйти из дома и как-нибудь предупредить Никиту? Или отвлечь сыщиков от «шестерки»?.. Но как это сделать? Как? Как? Как?.. Сколько он ни думал, ясно было одно: любая его попытка лишь привлечет внимание сыщиков к Никите.
Тем временем и Никита заметил опасность. Он тоже услышал шум машин, а потом подозрительное молчание моторов. Никита влез на перегородку и стал смотреть в щель между неоштукатуренными кирпичами.
Сначала он решил скрыться в лесу и переждать опасность там. Но потом раздумал. Его убежище хорошо замаскировано и маловероятно, что его найдут.
Он спустился в подвал, сел на деревянный чурбак у лестницы и положил на колени автомат. «Семьдесят штук… — постучал он по обойме, вспомнив о разговоре с Йожо. — Приходите, попробуйте только!»
Так ожидал он незваных гостей. Его пальцы тихо постукивали по прикладу.
На лице не было никаких признаков волнения.
Сыщики с жандармами осматривали дом за домом. Но их словно подгонял необъяснимый страх, и осмотр шел не очень тщательно. В каждый дом они входили с револьверами в руках, словно внутри их действительно ожидала большая опасность. Да, у страха глаза велики… По дороге они решили, что первым должен входить Грегора. Они толкали его перед собой, и он шел, равнодушный ко всему, с трудом переставляя ноги.
Когда вошли в «шестерку», комиссар неуверенно проговорил:
— Или во «Взрыве» ничего нет, или это стреляные воробьи, черт бы их побрал!
Никто ему не ответил. Они осмотрели голые стены, скользнули взглядом по недостроенной перегородке и собрались уходить.
Эти минуты показались Йожо вечностью. Перед своим мысленным взором он видел то Никиту, то яму с оружием. Отец залил тайник цементом, и он совершенно слился с бетонным полом, но стоит чуть сильнее наступить на крышку, и звук выдаст тайник.
