Любовь Воронкова - Девочка из города (сборник)
Аниска ответила со вздохом:
– Скажу…
Теплота приятно размаривала и нежила. Но лишь только Аниска начинала дремать – воспоминание о том, что случилось, как булавкой кололо в сердце. И она снова открывала глаза.
«Жульница!»
Куда плывут облака
Дни в Корешках жаркие, медленные, как смола, текущая по стволу, как облака, идущие по небу…
Аниска сидела на бугорке над рекой. Гришутка играл на песке, у самой воды. Он отыскивал в песке крошечные раковины, гладкие камушки, чертовы пальцы и складывал все это на круглом глянцевитом листе кувшинки.
Аниска сушила мокрые от купания волосы. Они очень отросли за лето и крупными завитками лежали по плечам.
Отсюда, с бугорка, далеко видно. На том берегу кусты растут островками, а между кустов, на солнечных полянках, корешковские колхозники сушат сено. Аниска никого не знает, даже девчонок не знает. В первый же день, когда она только что появилась в Корешках и пришла на колодец, одна корешковская девочка сразу высмеяла ее:
– Ты куда глядишь – на меня или на тетку Марью?
Стоявшая тут суровая тетка Марья осадила девчонку:
– Эко, язык-то у тебя вредный!
Девчонка застеснялась:
– Да ведь я так, я шуткой!
Но Аниска уже больше ни разу не пошла на колодец в то время, когда там был народ.
Она считала дни. Оставалось немного – последний лужок за рекой, вот этот самый. Аниске видно было, как вдали по ровному лугу ходили конные грабли, загребая длинные пушистые валы. Ближе к берегу, где росли кусты, колхозницы таскали сено охапками. Вон в синем платке тетка Анна. Высокая, худощавая, она широко взмахивает граблями. Вон набрала охапку, потащила. Ну и охапка – с полвоза будет! И откуда у нее сила такая?
Аниска мельком взглянула на Гришутку. Гришутка втыкал в песок зеленые ветки – может быть, устраивал сад. Солнце припекало, размаривало. Аниска подняла глаза к белым облакам, и сразу ее мысли потекли куда-то далеко – от Корешков, от покоса, от Гришутки, – вслед за белыми холмистыми облаками… Куда они идут? Куда плывут они, словно большие гуси-лебеди по глубокой голубой воде?
Учительница рассказывала, что иногда облака идут низко, даже садятся на верхушки гор. А на горах домики. Вот сядет облако возле домика. Люди утром проснутся – что такое? Солнца не видно. Открыли окно – а в окно облако лезет…
Неожиданно резкий крик прозвенел над рекой. Аниска вскочила, взглянула вниз – Гришутки на песке не было. А на том берегу маленькая черноволосая женщина кричала, хватаясь за щеки:
– Ой, утонул! Ой, утонул!
Аниска скатилась с бугорка. Гришутка барахтался в осоке. Он не кричал, а только кряхтел с испуга. Аниска вытащила его на берег. Руки у нее дрожали, когда она снимала с него мокрую, с налипшей тиной, рубашку.
На крик со всех покосных полянок бежали женщины. Впереди – тетка Анна.
– Где? Где? – хрипло кричала она.
И едва поверила своим глазам, когда увидела на том берегу своего толстого Гришутку, который голышом сидел в траве и даже не плакал.
– В воде был! Сама видела – разрази меня гроза! – тараторила черненькая женщина. – Уже нырял, уж совсем воду хлебал, вот разбей меня гром!
– Иди домой! – крикнула тетка Анна Аниске. – Чтоб ноги твоей не было у речки!
Женщины вернулись на покос. Тетка Анна тоже ушла, но, уходя, погрозилась граблями.
– Пойдем! Скорей! – торопила Аниска.
Но Гришутка упирался:
– А что я, голый пойду, да?
– Ну и что же? Не замерзнешь.
– А вороны утащат!
Но Аниска уговорила его. Они шли рядышком. Гришутка скоро и позабыл совсем, что он голый, – бегал за бабочками, ловил кузнечиков, разглядывал мышиные норки…
Аниска сушила на ветру его рубашку, неся ее над головой. А когда подошли к усадьбам, рубашка уже высохла и Гришутка оделся.
Аниска с трепетом ждала, когда придет тетка Анна.
«Может, она до вечера-то забудет, – думалось ей, – а хоть и не забудет – все-таки не так уж будет злиться!»
Но тетка Анна, хоть и вернулась домой очень поздно, все-таки ничего не забыла.
– Завтра же домой отправляйся! – сурово сказала она. – Завтра же! – И пробормотала вполголоса: – С дураками свяжешься – только горя наживешь.
Утром Аниска ушла домой. Как она ждала этого дня! А день-то этот получился грустный. Даже спасибо ей не сказали за все эти долгие томительные часы, за то, что потешала Гришутку, за то, что убиралась в избе, за то, что так молчаливо тосковала по дому… Ни одного хорошего словечка ей не сказали!
Только одно порадовало: Гришутка догнал ее и сунул ей в руку обсосанную конфетку. И пробурчал на прощание:
– Как вырасту большой, так и я к тебе в царство-государство приду!
Аниска улыбнулась ему:
– Ладно. Обязательно приходи. Я ждать буду!
И пошла. Хотела еще что-нибудь сказать милому светлоглазому парнишке, но только махнула рукой и торопливо зашагала по тропинке.
Сухая желтая рожь кланялась ей налитым колосом.
«Скоро жниво… – подумала Аниска. – Малина поспела… Теперь на Ясной вырубке что делается! Если б не пироги эти!..»
Воспоминание о пирогах вызвало снова чувство тоски и недоумения – хотела порадовать Светлану, а только рассердила и сама оказалась жульницей… Но за эти пироги она уж расплатилась еще раз: тетка Анна тогда целых полдня ругала и стыдила ее. Неужели и этого еще мало?
Трудная дружба
Аниска не знала, какой разговор произошел возле большой теплой лужи, в которой торчали крупные стебли золотого, уже отцветшего чистяка. А разговор был такой. Первой начала Светлана, потому что Катя молчала и глядела в сторону.
– Вы подумайте, девочки! Украла пироги и принесла мне. Ну, я и откусила – я же ведь не знала, что они утащенные!
Танюшка всплеснула руками:
– Украла! Воровка! Надо смотреть за ней, а то придет да чего-нибудь украдет!
– Она не воровка, – сказала Катя, – и ничего не украдет. Не придумывай.
Это неожиданное возражение сбило Танюшку, и она умолкла. Светлана обиделась:
– А ты что думаешь – я неправду говорю, да? Она же при тебе созналась, что жульница!
Но Катя, не отвечая, повернулась и пошла – пошлепала по теплой луже.
– Теперь Косуле попадет!.. – сунулся было Прошка.
Но Верка оборвала его:
– Смотри, как бы тебе самому от Косули не попало.
Друг за другом побрели по воде. Снимали с чистяка коричневые коробочки с семенами. Потом собрались в кружок и стали считать, у кого этих коробочек больше. Светлана тоже ходила с ними и тоже собирала коробочки… Почему это никто не возмутился вместе с нею, как будто она зря наговорила на Аниску? А может, и правда зря? Скорее всего, поэтому и случилось так, что когда Аниска вошла в свою деревню – ей пришлось и удивиться и обрадоваться: Светлана встретила ее с улыбкой.
– Совсем пришла, да? Вот и хорошо! Теперь пойдем за малиной – помнишь, ты меня в какое-то местечко отвести собиралась?
Есть в лесу потаенный уголок. Туда ведет только узенькая, полузаросшая тропочка, да и ту мало кто знает.
Идти туда надо сумрачным ельником, пробираться сквозь заросли можжевеловых кустов, прокладывать путь среди густых спесивых папоротников. Светлана шла следом за Аниской, поторапливаясь, чтобы не отстать, и в то же время робко поглядывала кругом. Ей казалось, что лес становится все угрюмей, какие-то сухие елки – снизу совсем нет ни веток, ни зелени, только лохматая макушка темнеет где-то наверху. И так они густо растут, что и неба не видно.
Иногда путь преграждала валежина – рыжая, суковатая, с торчащими корнями… А то возвышался на пути огромный муравейник. Светлана обегала далеко стороной, потому что боялась муравьев, и тогда Аниска ждала ее.
– Ой, этому лесу конца нет! – крикнула Светлана, уморившись. – Ты заблудилась, наверно!
– Лесу конца нет, – ответила Аниска, – а нашей дороге конец есть. Видишь – светлеет?
Лес расступился как-то внезапно и встал по сторонам со своим сумраком, холодком и сырыми травами. Щедрое солнце заливало вырубку, полную пней и малиновых зарослей. Малинник пышно заполнил поляну, и даже издали было видно, что тонкие белесые ветки гнутся от красных ягод. Светлана захлопала в ладоши:
– Ой, сколько! Ой, я с ума сойду!
Девочки приподнимали ветки, прозрачные алые ягоды сами ложились в руку. А темные, перезрелые – не успеешь подхватить, только дотронешься, а уж они падают вниз, в спутанную траву. Очень скоро кринки стали полны, а на языке появилась оскомина. Но сладкие ягоды манили и не отпускали и не давали уйти…
Все шло хорошо и весело до той минуты, когда из малинника выпорхнула птичка-славочка. Светлана даже вздрогнула – чуть не из-под руки порскнула эта птичка.
– Тут, значит, гнездышко есть, – сказала Аниска, – отойди.
– Почему же – отойди? – возразила Светлана. – Я хочу посмотреть!
– Отойди, не надо. Эти птички очень пугливые…
– А я хочу!
– Ну ведь она может совсем гнездышко бросить! Знаешь, эта птичка какая? Потрогаешь гнездышко рукой, а она уж и не сядет. А вдруг там детки? Останутся без матери. Нет, нельзя.
