Луиза Мэй Олкотт - Маленькие женщины
– Бедная мама! Что же помогло тебе?
– Твой отец, Джо. Он никогда не теряет терпения, никогда не сомневается и не жалуется, но всегда надеется, трудится и ждет так радостно, что рядом с ним стыдно быть иным. Он помогал мне, ободрял меня, говорил о том, что я должна стараться воплотить в себе все те добродетели, какие хотела бы видеть в моих дочерях, и должна служить им примером. Мне было легче стараться ради вас, чем ради себя самой. Стоило мне заговорить резко, как испуганный или удивленный взгляд одной из вас упрекал меня сильнее, чем любые слова. Любовь, уважение и доверие моих дочерей были самой сладкой наградой за мои усилия быть такой женщиной, какими я хотела бы видеть их.
– О, мама, если я когда-нибудь буду хоть вполовину такой хорошей, как ты, я буду удовлетворена! – воскликнула Джо, глубоко тронутая.
– Я надеюсь, ты окажешься намного лучше, дорогая, но ты должна внимательно следить за своим «внутренним врагом», как выражается папа, иначе этот враг может омрачить, если не испортить, твою жизнь. Ты получила предупреждение, помни о нем и всей душой стремись преодолеть свою вспыльчивость, прежде чем она принесет тебе горести и сожаления, большие, чем те, что ты узнала сегодня.
– Я постараюсь, мама, я буду очень стараться. Но ты должна помочь мне. Напоминай мне, удержи меня от вспышек гнева. Я видела, как папа иногда прижимал палец к губам и смотрел на тебя очень ласково, но серьезно, и тогда ты крепко сжимала губы или уходила. Это было напоминание, да? – спросила Джо мягко.
– Да. Я просила его, чтобы он так помогал мне, и он никогда не забывал об этом. Своим незаметным жестом и добрым взглядом он удержал меня от многих резких слов.
Джо увидела, что глаза матери наполнились слезами, а губы задрожали, и, испугавшись, что сказала лишнее, она шепнула с тревогой:
– Это нехорошо, что я наблюдала за тобой и заговорила об этом? Я не хотела сделать тебе неприятно, но для меня такое облегчение, что можно говорить тебе все, о чем я думаю, и чувствовать себя здесь свободно и счастливо.
– Моя Джо, ты можешь говорить мне все, что хочешь. Для меня величайшее счастье и гордость, что мои девочки доверяют мне и знают, как сильно я их люблю.
– Я подумала, что огорчила тебя.
– Нет, дорогая. Но когда мы заговорили о папе, я вспомнила, как мне его не хватает, как многим я обязана ему и как усердно должна я трудиться, чтобы его дочки были добрыми и счастливыми.
– Но ты сама проводила его в армию, мама, и не плакала, когда он уходил. Ты никогда не жалуешься, и не похоже на то, будто тебе нужна чья-то помощь, – сказала Джо с недоумением.
– Я отдала самое дорогое стране, которую люблю, и удержусь от слез, пока он вдали от нас. Как могу я жаловаться, когда мы оба просто исполнили свой долг и в конечном счете непременно будем счастливее от этого? Если кажется, что мне не нужна помощь, так это потому, что у меня есть еще один друг, который утешает и поддерживает меня даже лучше, чем папа. Дитя мое, заботы и искушения начинают входить в твою жизнь, их может быть много, но ты сможешь преодолеть их все, если научишься чувствовать силу и нежность нашего Небесного Отца, так же как ты чувствуешь силу и нежность твоего земного отца. Чем больше ты любишь Его и доверяешь Ему, тем ближе к Нему ты чувствуешь себя и тем меньше зависишь от человеческой силы и мудрости. Его любовь и забота никогда не иссякнут, не изменятся и не будут отняты у тебя; они могут стать источником вечного покоя, счастья и силы. Верь мне всей душой и обратись к Богу со всеми своими маленькими заботами, надеждами, грехами и горестями, открыто и доверчиво, как обращаешься к своей матери.
В ответ Джо лишь крепче прижалась к ней, и в последовавшем молчании самая искренняя из всех молитв, какие она когда-либо обращала к Богу, без слов излилась прямо из ее сердца, ибо в этот печальный, но счастливый час она познала не только горечь раскаяния и отчаяния, но и сладость самоотречения и самообладания и, ведомая рукой матери, подошла ближе к Другу, который приветствует каждое дитя с любовью более сильной, чем любовь любого отца, и более нежной, чем любовь любой матери.
Эми пошевелилась и вздохнула во сне, и, словно желая сразу искупить свою вину, Джо подняла глаза с выражением на лице, какого никогда не бывало на нем прежде.
– Я так долго не хотела простить ее, и, если бы не Лори, могло бы быть уже поздно! Как могла я быть такой гадкой? – сказала Джо чуть слышно, склоняясь над сестрой и нежно проводя рукой по влажным волосам, рассыпавшимся по подушке.
Словно услышав ее, Эми открыла глаза и протянула руки с улыбкой, которая тронула Джо до глубины души. Ни одна из них не сказала ни слова, но они крепко обнялись, несмотря на одеяла, и все было прощено и забыто в одном сердечном поцелуе.
Глава 9
Мег на Ярмарке Тщеславия
Какое счастье, что эти дети заболели корью именно сейчас, – сказала Мег в один из апрельских дней, когда она стояла в своей комнате в окружении сестер, упаковывая «заграничный» сундук.
– А как это мило со стороны Энни Моффат, что она не забыла о своем обещании. У тебя будут целых две недели веселья! Просто замечательно! – ответила Джо, которая сворачивала юбки сестры, размахивая своими длинными руками и очень напоминая при этом ветряную мельницу.
– И какая прекрасная погода! Я очень за тебя рада, – добавила Бесс, тщательно сортируя ленточки для волос и для шеи в своей лучшей коробке, одолженной сестре по такому великолепному случаю.
– Как бы мне хотелось быть на твоем месте! Чтобы это я собиралась чудесно провести две недели и носить все эти красивые вещи, – сказала Эми, державшая во рту множество булавок, которыми она с художественным вкусом заполняла подушечку сестры.
– Мне тоже хотелось бы, чтобы все вы поехали вместе со мной, но так как это невозможно, я постараюсь сохранить в памяти все мои приключения и расскажу вам обо всем, когда вернусь. Хотя бы этим я смогу отблагодарить вас за то, что вы были так добры: одолжили мне свои вещи и помогли собраться, – сказала Мег, окинув взглядом комнату, где повсюду были разложены предметы ее нехитрого гардероба, почти совершенного в глазах девочек.
– А что дала тебе мама из коробки с сокровищами? – спросила Эми, не присутствовавшая при открытии некоего кедрового ящичка, в котором миссис Марч держала кое-какие остатки прежней роскоши, чтобы подарить своим девочкам, когда придет время.
– Шелковые чулки, красивый резной веер и прелестный голубой пояс. Я хотела еще лиловое шелковое платье, но нет времени, чтобы подогнать его по фигуре, так что мне придется довольствоваться моим старым, из жесткой кисеи.
– Оно будет выглядеть прелестно на моей новой нижней юбке из муслина, а пояс будет выгодно на нем выделяться. Жалко, что я разбила свой коралловый браслет, а то ты могла бы его взять, – сказала Джо, которая любила дарить и одалживать свои вещи, но чье имущество обычно было в слишком плачевном состоянии, чтобы принести какую-то пользу.
– В коробке с сокровищами есть прелестный старинный жемчужный набор, но мама сказала, что живые цветы – лучшее украшение для юной девушки, а Лори обещал прислать мне из оранжереи все, что я захочу, – отвечала Мег. – Теперь… дайте подумать… вот мой серый уличный костюм… только загни перья в шляпу, Бесс… теперь мое поплиновое платье, я надену его в воскресенье или на небольшую вечеринку – оно, пожалуй, слишком тяжелое для весны, правда? Как было бы хорошо взять лиловое шелковое!
– Ничего, у тебя есть кисейное для большого бала, а в белом ты всегда выглядишь как ангел, – сказала Эми, погружаясь в созерцание восхищавших ее до глубины души немногочисленных нарядов Мег.
– Жаль, что оно не с низким вырезом и не волочится сзади по полу, но придется обойтись и таким. Мое голубое домашнее перелицовано и с другой отделкой выглядит совсем как новое. Моя шелковая пелерина совершенно не модная, и шляпка не такая, как у Салли. Мне неприятно об этом говорить, но я очень разочарована моим новым зонтиком. Я просила маму купить черный с белой ручкой, но она забыла и купила зеленый с желтоватой ручкой. Он прочный и чистый, так что мне не на что жаловаться, но я знаю, мне будет стыдно за него рядом с шелковым зонтиком Энни с маленьким золотистым шпилем, – вздохнула Мег, с большим неодобрением разглядывая маленький зонтик.
– Поменяй его, – посоветовала Джо.
– Это глупо, и я не хочу обидеть маму, ведь она приложила столько усилий, чтобы купить мне все необходимое. Неразумно с моей стороны досадовать, и я постараюсь преодолеть это чувство. Мои шелковые чулки и две пары новых перчаток могут служить мне утешением. Как ты мила, Джо, что одолжила мне свои новые перчатки! Я чувствую себя такой богатой, даже элегантной, имея две новые пары для балов и вычищенные старые на каждый день. – И Мег мельком заглянула в свою перчаточную коробку, чтобы освежить приятное воспоминание. – У Энни Моффат голубые и розовые бантики на ночных чепчиках, пришей на мои тоже, – попросила она Бесс, когда та внесла в комнату кучу белоснежного муслинового белья, только что вышедшего из-под утюга Ханны.
