Георгий Северцев-Полилов - Княжий отрок
Счастливая молодая княгиня подошла к мужу. Ярослав, облокотившись на руку, задумчиво сидел у стола.
— О чем опечалился, сокол мой ясный, дорогой мой князь, — приветливо сказала Оксинья, — аль по Твери престольной заскучал?
— Нет, голубка, другую мысль держу я в голове, тяжело мне… Жаль мне Григория… Обидел я его, счастья лишил… А ну как, храни Бог, руки он на себя наложит…
— Не кручинься, дорогой мой князь, никакой нет в этом твоей вины. Всю вину и перед Богом, и перед людьми на себя приму. Не любя его, дала я ему свое согласие. Красивый он, добрый, хороший, а любви моей к нему сердечной не было… А как увидала я тебя в церкви Божьей, тут сердце и сказало мне, что ты мой суженый. Жаль Григория… Да против сердца разве пойдешь?
— Так-то оно так, — тихо промолвил князь, — а все ж я виноват, не приехал бы вчера сюда, так ничего бы и не было.
— Знать, Богу так угодно, чтобы мне быть за тобою! Если бы не было Божьей на то воли, то как же бы возможно было тебе, князю, приехать к нашей нищете и убожеству нашему? Не печалься, княже, поезжай с Богом в Тверь, а я за тобой поеду, как укажешь. Бог милостив, авось и Григория твои сокольники разыщут. Не печалься, княже!
Мало успокоили Ярослава слова княгини.
Припомнил он свои необдуманные, запальчивые слова, которые он сказал отроку вот здесь, в избе: «Уйди отсюда, поищи себе другую невесту!»
— Не прав я перед ним, — говорил Ярослав, — оскорбил его перед всем честным народом. Сгоряча я это сделал… Вот теперь и меня Бог покарать хочет. На всю жизнь мою останется на мне этот грех!
— Полно, дорогой князь, успокойся, все минует, — утешала его княгиня, — Бог милостив!
— Напрасно утешаешь ты меня, Ксения, я сам сознаю свою вину и рад бы ее исправить, только уж не поздно ли!
— Возложи свою печаль на Бога. Он все устроит!
Долго не мог заснуть Ярослав, его волновали тревожные думы, совесть мучила. Рано утром слышит князь слабый стук в окно. Он быстро вскочил с лавки, на которой спал, и подбежал к окну:
— Кто там? Что случилось? Иди в сени. Это был старый дружинник Всеволод.
— Ну что? Нашли ли? — тревожно спросил Ярослав.
— Самого его нигде не могли найти, — печально отозвался дружинник, — а вот под кустом я нашел узелок с его платьем.
Действительно, это был брачный наряд Григория.
На лице князя выразилось беспокойство.
— Как ты полагаешь, Всеволод, жив или умер Григорий? — спросил с печалью в голосе Ярослав.
— Сдается мне, княже, что отрок твой жив, хоть и не скоро, а ты еще с ним свидишься.
— Дай-то Бог! — промолвил князь. — Ничего бы не пожалел на радостях, чтоб живым его видеть.
XXXV
Три дня пробыли «молодые» в селе Едимонове. Время было князю возвращаться и в Тверь.
— Снарядите, ты, Зацепа, и ты, дьяк, судно, отпущу я на нем княгиню, провожать ее все вы поедете, — приказал князь, — а я отправлюсь опять горой, позабавлюсь по пути ловом. — А про себя князь думал: «Может, и повстречаю где Григория!»
Судно было скоро снаряжено, для княгини сделали особое помещенье на корме, а на носу устроились поезжане, приехавшие с Григорием.
Кому не было места на судне, отправились вместе с князем горою, коней было много прислано на свадебный поезд.
Благословив свою дочь на новое житье, Афанасий с женой проводили ее на судно.
Проводил свою молодую супругу и Ярослав.
— Берегите княгиню, слушайтесь ее во всем! — наказывал князь боярам и отрокам.
При веселых криках толпы судно отчаливало от берега и плавно поплыло вверх по реке.
Попутного ветра на этот раз не было, и гребцам не легко приходилось выгребать против течения. Плыли далеко не так быстро, как сюда из Твери. Держались около берега, где течение не так сильно.
Село Едимоново покинули на рассвете, прошел день, солнышко уж село, а прошли немного больше половины пути.
— Ночью идти негоже, — обратился Зацепа к княгине, — благоволи заночевать здесь.
Судно причалили к берегу, развели костры, наварили ухи, и всяких других припасов было довольно. Плотно поужинали и понемногу устроились на ночлег, кто на судне, кто на берегу, а с первым блеском зари снова двинулись в путь.
Гребцам теперь стало еще труднее: ветер дул встречный, и бороться против него и против течения было очень трудно, и только за полдень показались вдали кресты тверского соборного храма.
Никогда не выезжавшая из родного Едимонова, Ксения с благоговением смотрела на приближающийся город, где ей суждено было жить. С некоторым страхом она думала об этой новой жизни своей. Вспомнилась ей и вся прошлая жизнь, и помолвка с Григорием, приезд князя, необычайная свадьба, и вот теперь она, деревенская девушка, пономарская дочь, стала княгиней. И радостно ей, и жутко!.. Как-то встретят ее в Твери? Будет ли она счастлива с князем? Полюбят ли ее княжичьи дети?
Занятая мыслями о своей судьбе, о своем будущем счастье, княгиня как-то мало думала о судьбе несчастного Григория.
Гораздо скорее вернулся в Тверь сам князь.
Выехав из Едимонова, Ярослав занялся охотой, не покидая тайной надежды, что ему посчастливится встретиться как-нибудь в лесу с любимым своим отроком.
Он отпустил сокольников вперед в Тверь, а сам с оставшимися отроками и ловчими углубился в лес, охотясь за красным зверем.
Неудачна и на этот раз была его охота. Ловчие не подняли ни единого зверя. Раздосадованный неудачею, князь снова выехал на дорогу и по берегу направился к городу. В Тверь он приехал еще засветло.
Хотя в городе и носились слухи о необычайном браке князя, но тем не менее далеко не все этому верили.
Первым делом велел князь позвать к себе боярина Матуру.
— Прикажи, боярин, — промолвил князь, — приготовить почетную встречу моей молодой княгине, чтобы и народ, и все ближние мои с женами своими почетно встретили княгиню. Прикажи и горницы для нее прибрать, и людей приставить в услужение.
Хитрый Матура, прекрасно знавший всю историю брака князя, не стал его ни о чем расспрашивать и радостно проговорил:
— Ой, княже! Доброе ты дело сделал: детям своим дал мать, а нам государыню-княгинюшку. Пошли вам Бог совет да любовь.
— Али впрямь, старый, доволен?
— Еще сколь доволен, княже! Да не я один — все довольны.
Позвал к себе Ярослав и детей своих.
— Даю я вам, дети, новую матушку, любите ее, слушайтесь во всем.
Горячий Святослав бойко сказал отцу:
— Коли она нас любить будет, тогда и мы ее почтим…
Нахмурился было Ярослав от такой супротивной речи княжича, но младший княжич с княжной послушно ответили:
— Будем любить, батюшка, будем слушаться!
— Смотрите, детки, как пойдете встретить княгиню, будьте к ней ласковы.
— Повелишь, что ли, сюда бояр покликать, сам о своей женитьбе им скажешь, княже? — спросил Матура.
— Зови, боярин! Всех зови ко мне.
Матура отправился собирать бояр, а Ярослав, приодевшись, вышел встретить их.
— Исполнил я ваше желание, бояре, — сказал князь собравшимся, — в брак вступил новый по любви да по сердцу, почтите же и вы княгиню, как меня почитаете.
— Дай тебе Бог, княже, совет да любовь, а наша любовь к тебе и княгине вовеки неизменна будет.
— Идите же по торговым сотням, гостей иногородних об этом известите, — говорил князь, — пусть все идут заутро встречать княгиню.
Откланялись бояре и разошлись по торговым рядам, оповещая всех о браке князя и о приезде княгини.
Еще рано утром весь берег реки был усеян народом. Весь город сюда сбежался.
Сановитые бояре со своими разряженными в парчу и шелка женами, с богатыми дарами, торговый люд, гости заморские, дружинники, посадские, крестьяне — все вышли навстречу новой княгине.
— Ишь, сказывали, что чуть свет прибудет, а ее все нету, — говорил один из торговых гостей.
— Скоро ли против ветра да против воды выгребешь, ишь, она, Волга-то матушка, какая быстрая да глубокая!
Тщетно складывали надзором руки бояре, глядя вниз по реке. На водном просторе не виднелось ни одной лодки.
— Заночевали, должно быть, по дороге, — послышалось в толпе.
— Так чего же ждать-то тут в такую рань, к полудню дай Бог подплыть!
Ни один человек не двинулся с места, все остались терпеливо ожидать приезда княгини.
Встревожился и князь, что княгиня долго не едет: не приключилось ли чего на пути!
— Скачите по берегу, — приказал он двум отрокам, — и как встретите судно, сейчас же сюда скорее!
Приказывать вторично не пришлось. Княжие отроки что есть духу поскакали навстречу ожидаемому судну.
XXXVI
Встретив судно, отроки сейчас же повернули коней и прискакали в город.
— Идет, идет! Уж близко отсюда, недалеко за полдень и сюда подплывет, — доложили отроки князю.
Солнце еще высоко стояло на небе, когда вдали за лукою показалась на реке темная точка.
