Владимир Машков - Между "А" и "Б"
Наконец, истратив все силы, я опрокидываюсь на траву и лежу несколько минут, раскинув руки, и гляжу на небо. И у меня такое чувство, будто я обнимаю весь мир, и что бы ни случилось сейчас, я все сделаю.
Я приподнимаюсь и вижу, как совсем рядом, в десятке шагов, вьется дымок.
"Может, охотники костер разожгли и зайца жарят, — думаю я. — Надо подойти посмотреть, — решаю я. — А то все идешь, идешь, а самое интересное пропускаешь".
Я выбегаю на полянку и ахаю — пожар! Лес горит!
Несколько секунд я стою, как телеграфный столб, и не знаю, что предпринять.
Потом бросаюсь на землю и начинаю рвать мох и бросать в огонь, топчу пламя кедами. Пожар не утихает.
"Надо прорыть канаву, чтобы огонь дальше не перекинулся, — думаю. — А чем рыть? Надо придумать. Не бежать же за ребятами. Обойдусь без них. Протрут глазки, а я им: "Я пожар потушил. Спас от гибели зеленого друга". Они оторопеют: "Где?" Могут не поверить. Тогда я им оставлю кусочек пожара, чтобы убедились".
И тут, не знаю почему, мои ноги сами поворачивают к палаткам. Назад я лечу еще быстрее. У меня в голове мелькает: "Сюда бы судью с секундомером, наверняка зарегистрировал бы новый мировой рекорд".
Конечно, ребята еще не проснулись.
Я расталкиваю Бориса Михайловича и кричу ему в ухо: "Пожар!", бужу взвизгивающих от страха девчонок, вытаскиваю за ноги из палаток мальчишек.
— Пожар! — кричу я. — Лес горит! За мной!
И, не остановившись ни на секунду, бегу туда, где пылает лес. Я не оборачиваюсь, но чувствую, что за мной несутся ребята. Меня нагоняет и бежит рядом Борис Михайлович. На ходу мы перебрасываемся с ним короткими фразами. Вот как приблизительно:
Борис Михайлович: Далеко еще?
Я: Скоро.
Борис Михайлович: Большой?
Я: Здоровый.
Борис Михайлович: Ты молодец.
Я: Ага!
Борис Михайлович: Ты — герой!
Я делаю вид, что не расслышал.
Я очень люблю огонь. Люблю, не отрываясь, смотреть, как трещат в печи поленья. А что может быть замечательнее, чем яркий, шумный костер!
Но тут огонь был страшной бедой, которую надо одолеть. И мы засучили рукава! Я не помню еще, чтобы у нас когда-нибудь так все получалось. Никто не отлынивал. Мишка Зайцев позабыл про свои мозоли и вовсю махал топориком, проделывая просеку, чтобы остановить огонь.
Борис Михайлович послал Витьку Мелюха и Толика Дашкевича за лесником. Вспомнил, что вчера мы проходили мимо лесничества.
Борис Михайлович однажды тушил где-то пожар и командовал нами быстро и решительно.
Когда на полянку прибежали запыхавшиеся дяденьки вместе с лесником, огонь еле тлел и чуть-чуть змеился.
Лесник радостно хлопал нас по плечам.
— Герои! — говорил он. — Молодцы! Юные ленинцы! Наша надежда!
Борис Михайлович выступил вперед и сказал:
— Я прошу вас особо отметить поступок Валерия Коробухина. Он первым заметил пожар и поднял тревогу.
— Где он? — шумно выдохнул лесник.
Он оглядывал нас, чумазых, подсмаленных, но очень счастливых. Леснику хотелось обнять нас всех, такое у него было радостное и взволнованное лицо.
Меня подтолкнул вожатый, и я сделал полшага к леснику.
— Спасибо тебе, товарищ Коробухин Валерий, хорошего батьки и матери сын, — сказал лесник и потряс мою руку.
Потом с той же поспешностью полез в сумку и вытащил книжку.
— Дарю тебе. Потрясающая книга. Сам недочитал — все времени нет.
Я взял книжку и посмотрел на обложку: "И один в поле воин".
Мы помогли леснику дотушить пожар и направились в палаточный лагерь.
Мишка Зайцев отхлопывал на животе веселый марш. Ему помогали кто как: один щелкал языком, другой подсвистывал.
Но Борис Михайлович охладил наш пыл.
— Теперь нам до Белого озера вовремя не добраться, — сказал вожатый, — обгонит нас 6 "А".
— А может, у них тоже попался пожар по дороге? — предположил я. — Леснику вон книги некогда читать — лес горит.
Борис Михайлович нахмурил лоб.
— Отдохнуть надо. Поесть надо.
— Да мы ни капельки не устали, — сказал Толька Дашкевич.
— А у меня мозоли не болят, — сказал Мишка Зайцев. — Смотрите. — И Мишка начал плясать и топать ногами. И правда, он улыбался. Но самое странное, что он был не в своих детских ботинках, а в чьих-то кедах.
— Это же мои кеды! — закричал Толька Дашкевич.
Они так торопились тушить пожар, что перепутали обувь. Толька натянул Мишкины ботинки, а Мишка Толькины кеды.
— Ладно, — сказал Толька. — Мне твои ботинки как раз.
— Тогда быстрее завтракать и вперед, — сказал Борис Михайлович. — Может, и обгоним наших противников.
А я подумал, что нам очень помог этот пожар. Не подумайте, что я за пожары, за то, чтобы лес горел. Нет, но иногда людям необходима встряска. А то идут, ругаются, друг на друга косятся, а тут — пожар, лес горит. И вот можно проверить, чего они вообще стоят.
ПАКЕТ С ПЯТЬЮ СУРГУЧНЫМИ ПЕЧАТЯМИ
Больше приключений у нас не было. Мы шли быстро и весело, и ноги сами несли нас к цели — Белому озеру.
На третий день пути огромной тарелкой желто-зеленой воды перед нами показалось Белое озеро.
— А почему оно совсем не белое? — спросил я.
— Потому, что кончается на "у", — сердито оборвал меня Борис Михайлович. Он был явно не в духе.
— Продули мы, ребята! — с отчаянием воскликнул Мишка Зайцев и показал на противоположный берег. Там пылали костры и возле них суетились мальчишки и девчонки в пестрых ковбойках. Это был, конечно, мой бывший класс. Я узнал упитанного Семку, который восседал на камне и философски поглядывал на озеро, рассмотрел очки Леньки Александрова и банты — две беспрестанно взлетавшие бабочки — на косичках Галки Новожиловой.
— Все пропало, — сказал Витька Мелюх и повалился на траву. Человека, более нудного, чем Витька, я не встречал еще ни разу в своей жизни. Чуть что, сразу лапки кверху и сдается.
— Не ной ты, — крикнул я и повернулся к Борису Михайловичу. У нашего вожатого было такое лицо, как будто он только что получил сильный удар по челюсти.
— Борис Михайлович, — спросил я, — разве они нас обогнали?
— Почти, Валера, — задумчиво сказал вожатый. — Правда, еще осталось одно препятствие. Надо отыскать в лесу пакет с пятью сургучными печатями. Он спрятан в полиэтиленовый мешочек. В этом пакете — поздравление с победой, с первым местом.
— Если они здесь целый день, то пакет они давно нашли, — заныл Мишка Зайцев.
Вот слюнтяй. Такая меня разобрала злость, что я закричал:
— Стройся! Смирно! Шагом марш!
Ребята от неожиданности быстро построились и зашагали прямо к кострам, на которых варили ужин наши противники. Я оглянулся на Бориса Михайловича. Вожатый мне подмигнул: "Полный порядок".
Хмурые, мы рассаживались у костров под крики, шум, свист ребят из моего бывшего класса, которые торжествовали победу.
Я сел как раз посреди двух лагерей противников. И поэтому с моим лицом творилось что-то ужасное. Одна его половина, та, которая была ближе к ребятам из моего теперешнего класса, хмурилась и мрачнела. А вторая половина, та, которая косилась на ребят из моего бывшего класса, ликовала и веселилась.
— Фу, — сказал я сам себе и стал смотреть в землю.
— И еще неизвестно, кто выиграл, — раздался спокойный голос Галки Новожиловой. — Пакет мы не нашли.
Ребята из моего теперешнего класса зашевелились, повеселели.
— А мы пожар огромный потушили! — крикнул Мишка Зайцев.
— Правда? — подсел ко мне Семка.
— Правда, — сказал я и вытащил из рюкзака "И один в поле воин".
Я открыл книгу, и столпившиеся за моей спиной ребята из 6 "А" прочитали шепотом надпись:
"Тов. Коробухину Валерию за мужество и отвагу при спасении от пожара лесонасаждений Дорогомиловского лесничества".
— Ого! — сказали ребята.
Семка вскочил, возбужденный.
— А я всегда говорил, что Валерка отличный парень.
Вокруг загалдели.
— Тихо! — крикнул Борис Михайлович. — Пошли устраиваться на ночлег.
Мы быстро разбили палатки, разожгли костер и, пока наши кашевары соображали ужин, побежали к озеру.
Солнце заходило на противоположном берегу. Его прощальные лучи лежали на озере, как длиннющие красные рыбы. И озеро уже было не белым, а красным.
"Но почему оно все-таки Белое?" — недоумевал я, разрезая головой и руками мягкую теплую воду озера.
Как хорошо сбросить рюкзак и плыть, плыть, все равно куда.
Я оглянулся — вот это да! — я уже на самой середине озера. Борис Михайлович, наверно, нервничает.
Я повернул, лег на спину и заработал ногами. Руки у меня отдыхали. Потом я поплыл снова брассом. Я очень люблю брасс. Мне кажется иногда, что брассом я могу проплыть сотню километров, ни разу не отдыхая.
