Эсфирь Эмден - Школьный год Марины Петровой
А в это время уже объявляют фамилию следующего выступающего — опять какая-то девочка. Коле больше не хочется слушать. Он думает: может, уйти? Но надо дождаться друга.
К роялю выходит девочка. Как будто он где-то её видел. А, она приходила к Лёне. Коля решает послушать, как же сыграет девочка, которая учится вместе с Лёней и, кажется, даже одно и то же с ним учит, — что-то такое Лёня пробурчал тогда, когда девочки ушли.
Девочка высокая, пожалуй даже выше Лёни. У неё тёмные косы и круглое лицо. Глаза задорные, лукавые и курносый нос. Обыкновенная девчонка. Тысячи таких бегут по утрам в школу с книжками и завтраками в портфелях.
— Марина, подойди поближе, — говорит всё тот же небольшого роста учитель. И он объявляет названия трёх пьес, которые будет играть девочка.
Коля не запомнил названия первых двух пьес, по название третьей его заинтересовало: «Прялка»! Интересно, что это за прялка такая?
Девочка настраивает скрипку. Скажи пожалуйста, сама! Другой учитель, высокий, очень загорелый и светловолосый, что-то тихо говорит ей, и она улыбается ему в ответ. Наверно, это и есть её и Лёнин учитель, тот самый, который прислал ему такое непонятное приглашение на концерт.
Вот девочка подняла скрипку, приложила её к подбородку. Её лукавое лицо стало серьёзным. Заиграла.
Коля решил послушать из любопытства. И сам не заметил, как забыл, что слушает обыкновенную девчонку.
То, что она играла, была песня — простая песня, хотя и назвали её как-то по-другому. И песня пелась широко и певуче.
Это было давно — Коля был тогда ещё совсем маленьким и жив был отец. В свободное от работы время он брал Колю на руки, раскачивал его на колене и пел. Давно это было… Коля встряхивает плечами — песня кончилась.
Теперь девочка играет что-то похожее на танец, очень задорное, и лицо её стало опять лукавым и весёлым. Играет она смело и уверенно. «Не по-девчоночьи», — одобрительно думает Коля.
Танец кончается очень громко и решительно — пожалуй, даже у Лёни скрипка так не звучала. Нет, ерунда, конечно, Лёня играл лучше — пусть он даже и сбился. Коле делается обидно, что эта девочка не сбивается и играет, пожалуй, не хуже Лёни, — ещё задерёт потом нос!
Но вот она снова настроила скрипку и заиграла свою третью пьесу. И правда, похоже на жужжанье прялки или другого какого-то быстро работающего инструмента. Быстро-быстро закрутилось колесо прялки, быстро-быстро мелькают девочкины пальцы, а смычок взлетает то вверх, то вниз! «А ловко!» — думает Коля.
Но вот кончила свою работу поющая прялка. Прозвучали три последних коротеньких звука. Девочка встряхнула косами, посмотрела на своего учителя и села на место.
— Перерыв десять минут, — объявил черноволосый учитель, и Коля первым вышел из зала.
Сейчас же за ним выскочил Лёня.
Мальчики немного сконфуженно взглянули друг на друга.
— Пошли? — сказал Лёня.
— Пошли, — ответил Коля.
Но тут к ним подбежала та девочка, которая играла «Прялку»:
— Лёня, а отметки ждать не будешь?
Сейчас она снова была обыкновенной девчонкой, и Коля недовольно отвернулся, а Лёня пробормотал что-то в ответ вроде: «Н-нет…»
Девочку стали теребить какие-то другие девочки, а к мальчикам неожиданно подошёл высокий загорелый человек, держащийся очень прямо, по-военному, и протянул Коле руку:
— Коля Гриненко?
— Да, — удивлённо ответил Коля, пожимая протянутую ему руку.
Коля увидел, что друг его смутился, но он уже и сам догадался: Лёнин учитель.
— Понравился концерт? — спросил Лёнин учитель.
— Да… — ответил Коля неуверенно. (И куда его задор девался?)
— А Лёня как играл?
— Хорошо играл! — решительно ответил Коля.
Он подумал: надо защитить Лёню. Может быть, это имеет значение для учителей, когда другим нравится?
— Да, неплохо играл, — сказал Лёнин учитель, — но и не совсем хорошо. Что сбился — это ещё не так важно, а вот что в трудных местах пальцы заплетались — это похуже. Работал мало!
Учитель серьёзно посмотрел сначала на Лёню, потом на Колю и вдруг улыбнулся им по-мальчишески, кивнул головой и отошёл.
Мальчики спустились в раздевалку.
— А мать где? — спросил Коля.
— Мама сейчас тоже пойдёт. Она там, наверно, с Алексеем Степанычем разговаривает.
— А учитель у тебя хороший, — вдруг, неожиданно для себя, сказал Коля.
— Ещё бы! — гордо отозвался Лёня. — Фронтовик!.. Подержи-ка скрипку, я оденусь.
Коля со странным чувством взял в руки скрипку товарища и держал её, пока тот одевался.
Мальчики вышли на улицу. Какой дождь! Льёт прямо как из ведра!
— Подождём здесь, — сказал Лёня и стал под навес.
— Стой-ка, — сказал Коля; он распахнул пальтишко и сунул под него скрипку.
— Да, она дождя не любит, — сказал Лёня.
Он почему-то совсем не удивился поступку друга.
42. Отметки
Галя играла в начале второго отделения. Она сыграла, как всегда, очень хорошо. Марина слышала, как хвалили её взрослые, и радовалась за подругу.
После Гали играли ещё четыре ученика, и самой последней — китаянка Нина Ли, ученица Дмитрия Иваныча.
Скрипка в руках у Нины звучала так поэтично и своеобразно, что это почувствовали даже малыши. Нине долго хлопали, хотя это не полагалось на школьных концертах. Нина улыбалась и кивала чёрной головкой.
— Концерт окончен, — сказал Семён Ильич, оборачиваясь к публике. — Прошу, товарищи, не дожидаться отметок. Дети узнают их в классах… Ребятки, по домам, по домам!
Семён Ильич говорил это после каждого концерта, и почти всегда его не слушались. Всем не терпелось узнать оценку комиссии — взрослым, может быть, больше, чем детям. А дети рады были после волнений концерта поделиться впечатлениями и пошуметь немного в приёмной.
Марина и Галя грызли яблоки и, сидя на скамейке, болтали ногами, как маленькие.
— Тебе, наверно, пять, — говорила Марина, — а мне, скорей всего, четыре или четыре с плюсом. Знаешь, я ведь в одном аккорде сфальшивила, а в «Прялке» чуть не спуталась! Пальцы бегут-бегут, невозможно остановиться — и, чувствую, сейчас собьюсь!
— Нет, ты хорошо сыграла. А у меня, знаешь, вторая вариация не очень хорошо получилась — ты заметила? Вдруг ля спустилось — что тут делать? Хорошо, что к самому концу. А перед третьей вариацией мне Алексей Степаныч настроил.
— Галя, а как ты думаешь, почему приходил этот мальчик?
— Какой мальчик?
— Ну, этот, Коля Гриненко. Знаешь, Галя, тут, по-моему, не обошлось без Алексея Степаныча. Он что-то с ним говорил после первого отделения.
— Да зачем Алексею Степанычу этот Коля? Вот не понимаю! — удивлённо сказала Галя.
— Ну, как ты не понимаешь, ведь он — Лёнин товарищ.
Галя покачала головой.
— Уж этот Алексей Степаныч! — сказала она покровительственным тоном, как будто она была взрослой, а её учитель — мальчишкой.
— Идут! — закричала Шура, вбегая в приёмную.
Двери зала открылись, и оттуда вышел Семён Ильич. В руке у него был мелко исписанный листок.
Семёна Ильича сейчас же обступили со всех сторон дети и взрослые.
— Дети, — сказал Семён Ильич, оглядев столпившихся вокруг него ребят, — я должен вас предупредить, что оценки в этом году будут очень строгие, гораздо более строгие, чем раньше. Пятёрку мы будем ставить лишь за безукоризненное исполнение. А некоторые из вас лентяйничают и думают всё взять своими способностями. Вот Витя Григорьев например, сыграл неплохо, но ведь это очень лёгкая для него вещь, а более трудную он поленился выучить. Или Лёня Гаврилов — пропустил целый месяц занятий…
Семён Ильич поискал глазами Лёню и, не найдя его, поднёс к глазам листок и начал читать:
— «Боря Астахов — четыре с плюсом. Наташа Бовицына — четыре с минусом. Митя Васильев — три с плюсом…»
— Ой, какие отметки! — не выдержав, шепнула Шура.
На неё зашикали. Все боялись пропустить кого-нибудь.
Оценки были, правда, невысокие: «чистой» пятёрки не получил никто. Самой высокой оценкой оказалась пятёрка с минусом, и её получили четыре ученика: один маленький мальчик из первого класса — тот самый, чья игра понравилась Коле Гриненко, шестиклассница — китаянка Нина Ли и две девочки из пятого класса: Галя Бармина и Марина Петрова.
43. После концерта
— Ну что ж, Марина, ты довольна? Или тебя смущает минус? — спросил Алексей Степаныч Марину на первом после концерта уроке.
— Немножко смущает, Алексей Степаныч, — созналась Марина.
— Ты играла хорошо, — сказал Алексей Степаныч. — Молодец! Но хотелось бы ещё немного больше жизни и движения в музыке. И потом, Марина, я хотел бы уже услышать в твоём исполнении не только меня, твоего учителя, а ещё и тебя самоё, Марину Петрову. Понятно? Не очень? Ну, потом поймёшь… Так вот что, Марина, серьёзной пьесы ко второму школьному концерту я тебе пока не дам — подберу через некоторое время…
