Жаклин Уилсон - Девчонки и слезы
– Легко сказать. Это было так приятно, Элли, что я не могла взять себя в руки. Я-то думала, Грег хорошо целуется, но твой Рассел – это фантастика.
– Теперь он больше не мой. Он твой.
– Ничего подобного. Я ему не нужна. Он сходит по тебе с ума, Элли. И хочет тебя вернуть. Так что можешь получить хоть премию Тернера[5] – он даже бровью не поведет.
– Пусть так. Но почему он мне всего этого не скажет?
– Он названивал тебе с самой субботы.
– М-м-м… Пожалуй, ты права. А почему он ко мне не зашел?
– Думаю, не хватило смелости. Твой папа умеет нагнать страху.
– Папа в последнее время почти не бывает дома.
– А если бы Рассел пришел, ты бы стала с ним разговаривать?
– Да. Нет. Не знаю.
Я и впрямь не знаю. Не знаю, что чувствовать, что думать. Не знаю, хочу я его вернуть или нет.
– Я подумаю, – обещаю я Магде. – А сейчас давай решим, что делать с Надин.
У нас в запасе пропасть времени, и мы вполне успеваем выбрать хорошую позицию для наблюдения, но первым делом надо найти кинотеатр. Мы сто раз бывали в Лондоне, но почти всегда нас сопровождал кто-то из старших, и лондонское метро для нас подобно лабиринту. Мы с Магдой мотаемся по Северной линии, уезжаем не в ту сторону, но в конце концов попадаем на площадь Лейчестер. После долгих блужданий и расспросов находим кинотеатр в глухом переулке в районе Сохо.
Название у него самое обычное – в отличие от репертуара. Здесь показывают низкопробное порно. На афишах ни слова про показ «Занаду». Делаю глубокий вдох и робко вхожу внутрь, чувствуя себя совсем маленькой. Спрашиваю девушку за стойкой про «Занаду», но она смотрит на меня как на помешанную.
– Это же телесериал. Мы ничего подобного не показываем. И боюсь, вас не пропустят ни на один сеанс, вы еще недостаточно взрослая.
– Не беспокойтесь, я не собираюсь смотреть ваши фильмы, – говорю я и бросаюсь вон.
– Получается, он наврал Надин, просто хотел вытащить ее на свидание, – резюмирует Магда. – О господи, Элли, какое счастье, что ты рядом. – Она легонько сжимает мне руку. Механически я делаю то же самое.
– Ну что, подождем за углом? – спрашивает Магда.
– Давай пойдем в «Старбакс» на той стороне улицы. Оттуда хорошо виден вход в кинотеатр. Мы сразу же заметим Надин – и его тоже. Любопытно, как он выглядит? Может, про свою внешность он тоже наврал.
– Он сказал Надин, что довольно высокий, темноволосый, с большими карими глазами. Одет как все, но, по его словам, вид у него слегка развязный. Она ожидает кого-то вроде Робби Уильямса.
– Надин глупа как пробка.
Но не успеваю я произнести эти слова, как мимо «Старбакса» проходит умопомрачительный парень лет девятнадцати. Он пересекает дорогу и останавливается возле кинотеатра.
У меня отвисает челюсть. У Магды тоже.
– Ой, мамочки! Это, наверное, он!
– Вылитый Робби Уильямс!
– Какая Надин счастливая, счастливая, счастливая!
– Внешность у него что надо, но, может, он с придурью?
– Я бы согласилась терпеть его причуды.
– А почему он сказал, что в этом кинотеатре показывают «Занаду», когда здесь ничего такого не показывают?
– Может, просто ошибся. В конце концов, не пойман – не вор. Гляди, смотрит на часы. До условленного времени еще минут десять. Ну же, Надин, нельзя заставлять ждать такого парня.
Однако он ждет не Надин. К парню подходит миловидная рыжеволосая девушка в пушистом свитере и обтягивающих джинсах. Они улыбаются друг другу, целуются и направляются в китайский ресторанчик по соседству с кинотеатром.
Мы с Магдой вздыхаем.
Типы, заходящие в кинотеатр, выглядят совершенно иначе.
– Смотри, какой у того грязный плащ, – говорю я. – А вот, гляди, еще один. До чего же старый и противный.
– А вот и юная поросль, – хихикает Магда.
Два прыщавых юнца в бейсболках о чем-то тихо совещаются. Затем надвигают бейсболки на глаза, пряча лица.
– Хотят выглядеть старше, чтобы их пустили. Они примерно наши ровесники. Слушай, а вдруг Эллис – школьник?
– Судя по его посланиям, он довольно эрудирован, – замечаю я.
Мальчишкам дают от ворот поворот. Старый бородач неодобрительно покачивает головой. Он стоит возле афиши и разглядывает полуголых девиц.
– Фу! Гляди, как противно он поглаживает свою бороду! Ненавижу бороды! – восклицает Магда. – Ой-ой-ой! Прости, Элли, забыла, что у твоего папы тоже борода.
– Ничего страшного. Я сама ненавижу бороды.
– Но твой папа художник. Он обязан выглядеть как творческий человек. Все художники бородачи.
– Только старомодные. И штука в том, что он не совсем художник – я имею в виду, он давно уже ничего не пишет…
Я обрываю себя на полуслове. По улице с делано независимым видом, руки в карманах, шагает Надин. Она бледнее обычного и тревожно озирается по сторонам. Смотрит через плечо бородача на афишу и озадаченно хмурится.
Бородатый старикан оглядывает ее с головы до ног – глаза у него становятся масляными. Сегодня Надин вырядилась в готическом духе, но слегка переборщила: глаза густо подведены черным карандашом, волосы распущены и зачесаны назад. Талия стянута широченным черным ремнем на шнуровке, в ушах множество сережек, а на шее болтается здоровенная длинная цепь, свешивающаяся почти до колен.
– Это цепь от унитаза? – хихикает Магда.
– У Занаду такая же. На ней должен висеть ключ к ее сердцу.
– Как ты думаешь, Эллис подберет ключ к ее сердцу? Интересно, он придет?
– Она ужасно нервничает. Эй, мне не нравится, как на нее облизывается этот старикан. Ой, мамочки! Он с ней заговаривает.
Старик что-то долго талдычит Надин. Та выглядит насмерть перепуганной.
– Как ты думаешь, что он говорит? – Магда кипит от бешенства.
– Почему она его не отошьет?
Мы прижимаемся лбами к стеклу, не отрывая глаз от Надин. Старик подходит ближе. Надин прикрывает рукой рот. Он что-то произносит с улыбкой. Затем кладет руку ей на плечо! Надин пытается ее стряхнуть, но старик вцепляется в предплечье. Надин пятится – он не отстает.
– Вперед, Мэг! – командую я.
– Да, самое время ее спасать, – поддерживает Магда.
Мы вылетаем из «Старбакса» и перебегаем дорогу:
– Надин!
– Все в порядке, Надин. Мы здесь!
Надин смотрит на нас так, словно мы свалились с неба. Старик тоже на нас пялится. Вид у него перепуганный, но руки с плеча Надин он не убирает.
– Убери свои руки! – выкрикиваю я, вне себя от гнева.
– Проваливай, грязный старик! – присоединяется Магда.
– Послушайте, Надин – моя подружка. Правда, пупсик? – Он ласково ее поглаживает, от чего меня едва не тошнит.
– Вы годитесь ей в дедушки! Немедленно оставьте ее в покое, или мы позовем полицию и вас посадят за растление малолетних, – угрожаю я.
Старикан явно встревожен. Он пристально смотрит на Надин:
– Скажи им, пупсик.
– Нет, я говорю вам, – подает голос Надин. – Давайте шагайте отсюда. Не желаю иметь с вами ничего общего.
И он уходит. Бредет по улице, сворачивает за угол и пропадает из виду. Надин заливается слезами.
– Ну, Нэдди, не плачь. Все в порядке. Он не вернется, – успокаиваю я ее.
– Не сердись, что мы пришли. Мы очень за тебя волновались. Как только появится Эллис, мы исчезнем.
– Это и был Эллис, – всхлипывает Надин.
– Что?!
– Древний дед?! Эллису девятнадцать.
– Он сказал, что убавил несколько годков.
– Ничего себе «несколько»!
– И он был уверен, что я не уйду. Сказал, что показ «Занаду» отменили, но это не важно: я вылитая Занаду, и мы можем устроить собственное шоу.
– Фу, какая гадость!
– Знаю. Он мерзкий. Страшный человек.
– Ладно, проехали. Пожалуйста, больше с ним никаких контактов. Мы здесь, рядом. Мы о тебе позаботимся.
– Какая же я идиотка, – плачет Надин. – Я сходила с ума по Эллису. А теперь такое чувство, будто его украл этот мерзкий старик. О боже, Элли, ты была сто раз права – и ты даже не говоришь, что меня предупреждала.
– Еще скажу! – Я обнимаю ее.
– Ты лучшая в мире подруга, – говорит Надин и тоже меня обнимает. – И ты, Мэг, тоже. Она подозрительно смотрит на нас двоих:
– Вы уже помирились?
Магда бросает на меня взгляд.
– Конечно, – отвечаю я. – Мы лучшие подруги – до гробовой доски.
17
Девчонки плачут, когда все хорошо кончается
У меня из головы не вылезает старый бородач. Постепенно за его чертами проступает другой человек. Кто-то до боли знакомый. У этого человека папина борода, папины волосы, папины глаза, папино лицо. Как будто мой папа смотрит на Надин масляными глазами.
– Ты чего притихла, Элли? – Магда тормошит меня в поезде. – Мы ведь снова подруги, да?
– Ага.
– А с Расселом ты тоже помиришься? – спрашивает Надин.
– Не знаю, – отвечаю я. – Тут дело не только в вечеринке. Есть и другие причины. И потом – мне сейчас не до парней.
– Мне тоже, – содрогается Надин.
