Анника Тор - Остров в море
Штеффи ждала своей очереди. После школы она обычно заходила на почту и спрашивала письма. Вдруг пришло письмо от мамы с папой?
– Да, вот досада, – сказала дама и выудила банкноту. – Даже моя старая матушка, а ей уже за восемьдесят, не может припомнить подобного холода.
– А море замерзло на много километров, – сказала кассирша.
– Да, сейчас наверняка можно дойти по льду до Хьювика.
Штеффи навострила уши. Хьювик располагался на большой земле к северу от Гётеборга. Подумать только, туда можно дойти!
Корабли в порту стояли вмерзшие. Рыбаки были вынуждены прорубать торосы и тащить лодки по льду в открытое море. Когда дядя Эверт вернулся домой, его рабочая одежда была заледеневшей, как броня.
– Это из-за войны? – спросила кассирша. – Как вы думаете, фру Петерсон?
– Кто знает? – ответила дама и покачала головой. – Тяжелые времена.
– Тяжелые времена, – согласилась кассирша и протянула ей сдачу.
Фру Петерссон взяла свою бандероль и попрощалась.
Наконец-то подошла очередь Штеффи.
– Здравствуйте, есть ли что-нибудь для Янсонов?
– Здравствуй, – сказала кассирша. – Я погляжу.
Она поискала в своих ящичках и покачала головой.
– Ничего.
Штеффи закусила губу. Она с Рождества не получала писем из дома. И Нелли тоже.
– Подожди, – сказала кассирша. – Оно могло завалиться не туда. Я еще раз посмотрю.
Она снова поискала, но ничего не нашла.
– Наверняка оно скоро придет, вот увидишь, – утешала кассирша Штеффи. – Загляни-ка завтра, может быть, письмо уже будет здесь.
– Спасибо, – сказала Штеффи.
Снег скрипел под подошвами, когда она вышла на лестницу. Зимние ботинки, купленные в прошлом году, немного жали, но она не хотела просить тетю Марту о новой паре.
Сильвия и Барбру шли к магазину. На Сильвии была шапка из пушистого белого кроличьего меха. У Барбру была такая же, но серая. Вот какую шапку нужно носить зимой. А не такую, как у Штеффи, вязаную, с кисточкой.
– Чего уставилась? – сказала Сильвия.
– Ничего.
– Ни-чего, – передразнила Сильвия. – Нужно произносить «ничево». Учи шведский, если собираешься здесь жить.
Штеффи не ответила. Она сделала несколько шагов, чтобы пройти мимо них, но Сильвия и Барбру перегородили ей путь.
– Пропусти меня, – сказала Штеффи.
– Жаль, что ты спешишь, – сказала Сильвия. – А мы думали поучить тебя немного шведскому языку. Скажи «ничево».
– Ничево, – Штеффи старалась произнести слово так, чтобы «г» не было слышно.
– Что ты думаешь? – спросила Сильвия Барбру. – Это похоже на шведский?
– Нет, – ответила та.
– Тебе замечание, – сказала Сильвия.
Она зачерпнула горсть снега. Штеффи попятилась, но сзади стояла Барбру. Сильвия размазала снег по лицу Штеффи.
– Посмотрите, – издевалась она. – Какая плакса!
Штеффи попыталась вытереть лицо. Тем временем Барбру засунула ей снежок за воротник пальто. Сильвия собрала побольше снега и снова двинулась на Штеффи. Их двое и обе крупнее и сильнее. Штеффи не сбежать. Вдруг откуда-то вылетел снежный заряд и попал прямо в лоб Сильвии. Та покачнулась и отступила на пару шагов. Барбру швырнула снежок в Штеффи и огляделась в поисках того, кто кидал.
На дороге стоял Сванте и лепил новый снежок.
– Двое на одного – это трусость, – крикнул он.
Сильвия стряхнула снег с одежды.
– Эй, хватит, – сказала она Барбру. – Пошли в магазин.
Штеффи отряхнула снег, застрявший в волосах и прилипший к одежде. Она вытащила из-за воротника снежный ком и вытерла лицо носовым платком.
– Спасибо, что ты помог мне, – сказала она Сванте.
– Ты больше не сердишься на меня? – спросил он.
– Нет, – ответила Штеффи. – Я не сержусь на тебя.
Она не смогла удержаться от смеха. Сванте пришлось спасать ее!
– Спасибо, – еще раз сказала она. – А теперь мне пора домой.
На следующий день письма не оказалось, не было его и через два дня. На третий день, как только Штеффи вошла на почту, кассирша помахала ей конвертом.
– Сегодня пришло! – гордо выкрикнула она, словно это была ее заслуга.
Штеффи взбежала по лестнице в свою комнату и вскрыла конверт. Внутри было два письма, как обычно.
«Моя любимая Штеффи, – писала мама. – Наконец-то я получила фотографии, которые послала фру Линдберг. Вы выглядите такими бодрыми и сильными, а у Нелли такие славные сводные брат и сестра! Фру Линдберг тоже кажется очень милой. Жаль, что твоя тетя не смогла сфотографироваться с вами. Мне бы очень хотелось знать, как она выглядит.
Я вижу, что ты подстриглась. Так ты кажешься старше, или, может быть, еще что-то изменилось? Я уже понимаю, как ты будешь выглядеть, когда вырастешь».
«Я вижу, что ты подстриглась». Как будто это ничего не значило. Словно это едва волновало маму.
С тех пор, как Штеффи получила мамино предыдущее письмо, она боялась фотографий, беспокоилась, что мама рассердится из-за стрижки. То, что мама не сердится, теперь казалось еще хуже. Неужели ее больше совсем не интересует, что делает Штеффи?
– Штеффи! – крикнула тетя Марта из кухни. – Иди и помоги мне погладить белье!
Тетя Марта расстелила на кухонном столе одеяло и старую простыню. Задачей Штеффи было следить за тем, чтобы под рукой тети Марты всегда находился горячий утюг, и когда тот, которым тетя гладила, остывал, Штеффи приносила новый, а остывший ставила греться на печку.
Еще она должна была смачивать белье водой из пульверизатора и помогать складывать выглаженную одежду.
Кучи мятых рубашек, блузок, платьев и нижнего белья хватило на полдня. Только после ужина у Штеффи появилось время, чтобы прочитать папино письмо.
«Штеффи, моя взрослая девочка! Надежда на то, что мы сможем вместе отправиться в Америку, становится все меньше. Я знаю, что требую слишком многого от тебя, совсем еще ребенка, но я хотел бы попросить тебя попытаться помочь нам с мамой».
Папа просил ее о помощи! Почти как взрослую. Штеффи с волнением читала дальше.
«Возможно, в Швеции, не принимающей участия в войне, могли бы нас принять. Поговори с твоими приемными родителями и попроси их помочь тебе связаться с властями. Сообщи о гонениях здесь и скажи, что мы должны покинуть Австрию. Пока еще немцы не препятствуют нашему отъезду, если только какая-нибудь страна согласится принять нас. Сделай все, что в твоих силах, мой друг, напиши и сообщи, как все прошло».
Штеффи покажет, что знает, как сделать это лучше всего. Комитет помощи наверняка сможет устроить так, чтобы папе с мамой разрешили приехать. Она поговорит с тетей Альмой и попросит ее позвонить как можно скорее.
На следующий день после школы Штеффи зашла к тете Альме. Она притворилась, что пришла навестить Нелли, но та собиралась уходить.
– Пойду, поиграю с Соней, – сообщила Нелли. – Мы будем лепить снеговика в ее дворе.
– Да-да, – сказала тетя Альма. – Заходи, Штеффи. Поешь что-нибудь, раз ты пришла.
Она поставила на стол молоко и булочки.
– Последнее время ты нечасто заходишь, – сказала тетя Альма. – Но ты, наверное, загружена уроками и друзьями.
Штеффи дождалась, пока Нелли уйдет. Она сделала глоток молока и собралась с духом.
– Тетя Альма, – осторожно начала Штеффи. – Мой папа просил меня попытаться помочь им с мамой приехать сюда. Дома им сейчас очень тяжело.
Улыбка сошла с лица тети Альмы.
– Милое дитя, – сказала она. – Я бы охотно помогла тебе. Но я не могу вмешиваться в политику. Сигурд бы этого не одобрил.
– Политика? – Штеффи не понимала, о чем говорит тетя Альма.
– Да, что мы, собственно, знаем о том, что там происходит. Не сажают же людей в тюрьму просто так?
Штеффи смотрела на круглое лицо тети Альмы с вьющимися у висков волосами. Она всегда считала ее доброй, но сейчас казалось, что все это доброе и мягкое было чем-то вроде ваты, которой тетя Альма набита, и из-за которой невозможно достучаться до нее.
– Спасибо за булочки, – сказала Штеффи. – Я должна идти.
Дядя Эверт был на рыболовном промысле, и дома его ждали только через неделю. Оставалась только тетя Марта.
– Я получила письмо от папы, сказала Штеффи.
Тетя Марта кивнула, не отрывая взгляда от носка, который вязала.
– Да, да.
– Они не получили въездную визу в Америку. Папа думает, что они вообще никогда ее не получат.
– На все Божья воля, – сказала тетя Марта.
Штеффи захотелось встряхнуть ее.
– Они не могут там оставаться, – сказала она. – Это невозможно! Разве вы не понимаете?
– Не говори со мной таким тоном, девочка, – ответила тетя Марта.
Как она могла подумать, что получит какую-то помощь от тети Марты? Никто не хочет ей помочь. Она никогда не встретится с мамой и папой.
Слезы хлынули так внезапно, что Штеффи не успела выйти из комнаты. Она громко и несдержанно зарыдала.
– Я хочу домой! – кричала Штеффи. – Я хочу домой!
– Успокойся, – сказала тетя Марта. – Завтра я позвоню в Комитет помощи. Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет. Но долг христианина – попытаться помочь страждущему.
