Александр Власов - Третья тропа
Секретарь райкома была явно чем-то расстроена и смущена. Это чувствовали все и ждали, когда после первых ничего не значивших общих фраз она скажет главное. А Зине Кудрявцевой не хотелось говорить об этом при фотокорреспонденте молодежной газеты, который приехал с ней. К нему она и обратилась в первую очередь:
— Так, пожалуйста, походите, поснимайте.
— Как? Один? — спросил корреспондент с испугом.
— Да вы не бойтесь! — засмеялся Клим. — У нас спокойно.
— Я не в том смысле! — смутился корреспондент. — Сниму, что нельзя снимать, или зайду, куда не положено. Лагерь ваш особый!
— Запретных зон у нас нет, — сказал Клекотов. — Снимайте на здоровье все, что вам приглянется.
Несмотря на эти заверения, корреспондент предпочел бы получить провожатого, но он понял, что мешает какому-то разговору, не предназначенному для прессы, и пошел к машине за аппаратурой.
Когда он вышел, налет официальности совсем исчез с расстроенного лица Зины Кудрявцевой, и она, как обиженная до слез девчонка, произнесла без всякого вступления:
— Никакой он не сектант!.. И сама я ошиблась, и вас ввела в заблуждение!
Капитан Дробовой рассмеялся от всей души. Улыбнулся и Клекотов. Это известие сняло с него большую тяжесть. А Климу стало жалко Зину Кудрявцеву, которая, казалось, готова была расплакаться.
— Радоваться надо! — воскликнул он. — Это же прекрасно, что не сектант!
— Чего же тут прекрасного! — вырвалось у нее. — Столько людей за нос водил! Проходимец маленький!.. За четыре последних месяца он три города сменил, а что было до этого — и милиции неизвестно. Возможно, он уже не первый год так гастролирует-наивных людей морочит и обкрадывает!..
Разоблачили Забудкина случайно. Вчера вечером на заседании бюро райкома партии, когда все устали и сделали перерыв, начальник районного отдела милиции рассказал необыкновенную историю про мальчишку, о котором пришло уведомление из областного управления. Этот маленький обманщик появлялся в каком-нибудь городе, заходил в первый попавшийся ему райком комсомола, говорил, что он сирота, чуть не погубленный сектантами, и требовал, чтобы ему помогли наладить новую жизнь. Он прикидывался совсем больным. На вопрос, где находится эта секта, называл какую-то Лосиную падь, затерянную в сибирской тайге. Что это за район, даже какая это область, он не знал.
Пока милиции удалось установить, что он побывал под разными фамилиями, но с одной и той же легендой уже в трех городах. В двух первых его временно направляли в детский санаторий. Он отдыхал месяца по полтора, а потом исчезал, обшарив предварительно тумбочки и карманы соседей по палате. В записке, оставленной на своей кровати, он писал, что решил вернуться в секту и взял деньги на дорогу. Это звучало укором для всех, кто опекал мальчишку. Значит, они не сумели помочь ему избавиться от сектантских пут. Поэтому в тех двух городах старались не подымать шума вокруг неприятного случая и ограничились попыткой разыскать несуществующую Лосиную падь — послали несколько запросов — и на этом успокоились.
В третьем городе мальчишка появился под фамилией Касаткин. Здесь с ним поступили по-другому. Исполком нашел пожилых супругов, желавших усыновить сироту. Мальчишку приняли в семью как родного. Но он прожил тут только три недели и опять исчез, оставив стандартную записку и прихватив с собой сорок рублей.
Пропажа денег огорчила супругов, но больше всего они беспокоились о дальнейшей судьбе мальчишки, к которому успели привязаться. Они обратились в милицию, чтобы им помогли отыскать и вернуть беглеца.
Так начал разматываться клубок похождений Забудкина. По некоторым косвенным данным в милиции возникло предположение, что он и не сирота, а один из тех мальчишек, которые по разным причинам уходят из родного дома.
В четвертом городе обнаглевший Забудкин заявился прямо в райком партии — в тот самый райком, в котором начальник районного отделения милиции и поведал членам бюро эту историю.
Секретарь райкома партии тут же позвонил в райком комсомола, и рано утром на следующий день Зина Кудрявцева уже мчалась в лагерь. Забудкина надо было сдать в милицию.
До обеда было еще далеко, а горн уже заиграл на штабной поляне. Но он и не звал на обед. По лагерю разнесся сигнал «Слушайте все!». Затем чей-то голос, усиленный и искаженный мегафоном, дважды прокричал:
— Иннокентия Забудкина вызывают в штаб!
Сержант Кульбеда и Забудкин все еще рыли канавку вокруг палатки. У Забудкина нога соскользнула с лопаты, голова, как на шарнире, повернулась к штабу, глаза распахнулись и снова сузились до щелок.
— Не пойду!
— Как же не идти, если вызывают? — мягко возразил Кульбеда.
— Не пойду! — упрямо повторил Забудкин.
От металлического мегафонного голоса прежний страх проснулся в нем.
Сержант Кульбеда взял его за руку.
— Ну, хочешь, я с тобой пойду?
Забудкин выдернул руку. Он думал: не лучше ли броситься в лес? Ведь где-то он кончается! Деньги есть-с ними можно далеко удрать от этого лагеря, в котором постоянно что-то тревожит и настораживает.
Кульбеда чувствовал смятение Забудкина, видел, что он мечется с самого утра, но настоящую причину отгадать не мог. Врача Забудкин испугался, потому что был совершенно здоров. Милицию — оттого, что знал за собой какие-то грешки. Это еще понятно. А что с ним сейчас, когда и медицинская, и милицейская опасности миновали? Или он тоже приметил черную «Волгу»? Но это, похоже, вчерашняя райкомовская машина. Она бы его не напугала. Санаторий мог открыться раньше срока, и машину прислали за Забудкиным.
На этом и сыграл Кульбеда, чтобы заставить мальчишку явиться в штаб.
— Ты вот раздумываешь, а тебя ждут. Машина там пришла. И вроде — на которой ты вчера ехал.
Услышав про райкомовскую машину, Забудкин забыл все свои страхи. Комсомольцев он обожал. Никто с таким сочувствием и такой доверчивостью не прислушивался к его россказням о секте, никто с такой необдуманной стремительностью не бросался на помощь бедному пареньку, героически порвавшему сектантские сети.
— Честно? — спросил Забудкин.
— Спрашиваешь! — по-мальчишески ответил Кульбеда. — Такая же черная «Волга». А номера отсюда не разглядел.
— Другая сюда не приедет! — убеждая себя, проговорил Забудкин и уже сам схватил сержанта за руку. — Только вместе!
Когда они вышли на поляну, последние сомнения рассеялись. Забудкин пошел быстрее. Огибая «Волгу», он по-свойски кивнул вчерашнему водителю и не приметил, что тот ответил каким-то саркастическим взглядом. Но сержант не пропустил этот взгляд и подумал, что едва ли Забудкина ждут радостные вести.
Без стука и без спроса влетел Забудкин в штаб.
— Уже? — засиял он, увидев Зину Кудрявцеву, и, скрестив на груди руки, поклонился ей, как иконе. — Не забуду добродетели вашей!.. Трудно мне здесь, тяжко…
— Хватит кликушествовать! — загремел, багровея, капитан Дробовой.
— Вот видите! — Забудкин сделал скорбное лицо и повернулся к нему. — Черствый вы человек! Душу мечущуюся не понимаете!
Чувствуя, что произошла какая-то перемена, Кульбеда потянул мальчишку за куртку.
— Остановись!
— А вы почему здесь? — досталось от Дробового и сержанту. — Вас не вызывали!
— Виноват, товарищ капитан! Решил сопровождать Забудкина!.. Мало ли что. Разрешите остаться?
— Можно подумать, что во взводе вам делать нечего!
— Никак нет! Дел много! — отчеканил сержант. — Просто думаю, что в настоящий момент я здесь нужнее!
Зная, что сейчас последует команда «Кругом!», подполковник Клекотов опередил Дробового:
— Хорошо, останьтесь. Поможете отправить, — он взглянул на мальчишку, — Забудкина или Касаткина, или как тебя на самом деле?
Видно, забыл мальчишка, что совсем недавно называл себя Касаткиным. Эта фамилия не произвела на него никакого впечатления. Скорбно взглянул он на Зину Кудрявцеву.
— Увезите меня поскорей отсюда, а то я в секту вернусь!
— Кончилась твоя секта! — секретарь райкома комсомола уже говорила твердо, тоном руководителя, которого обманули. — Лгун! Воришка! И не стыдно?
Забудкин икнул, вылупил глаза и с воем ринулся к двери, но оттолкнуть сержанта ему не удалось. Тогда он завертелся волчком и с неожиданной для него прытью подскочил к открытому окну. Клим перехватил его и усадил рядом с собой, крепко притиснув за плечи к стулу.
— Не старайся напрасно! Отбегался! — продолжала Зина Кудрявцева. — Никого больше не обманешь — по всем городам про тебя сообщили! — От этих слов ей опять стало обидно. — Персона какая!.. Сколько занятых людей от дела из-за него отрывают!.. Но я вожусь с тобой последний день!.. Говори сейчас и говори правду: где твои родители, как их фамилия?
Вьюном выскользнул Забудкин из-под руки Клима, съехал со стула и, очутившись под столом, запрокинулся на спину, забарабанил кулаками и ногами по полу.
