Рут Сойер - Роликовые коньки
— Все правильно, — усмехнулся управляющий, — пойдем, я тебя познакомлю. Эта девочка, наверное, очень обрадуется. По-моему, ей совсем не с кем играть.
Мистер Спиндлер поднялся с Люсиндой на самый верхний этаж и громко постучал в один из номеров. Дверь тут же открылась. В коридоре стояла девочка со светлыми волосами, которые были забраны на затылке в два хвостика. Мистер Спиндлер представил Люсинду.
— Эледа Соломон, — назвалась девочка из гостиницы.
Минуту спустя Люсинда уже стояла в номере, и они с Эледой внимательно изучали друг друга.
— Ты в куклы играешь? — спросила Люсинда.
— Нет. А ты?
— Я тоже нет.
— А во что ты играешь? — последовал новый вопрос Эледы.
— Последнее время больше всего в театр.
— Вот это да! И я то же самое! — обрадовалась Эледа. — Только, наверное, мы с тобой играем по-разному. Пойдем-ка!
Она подвела Люсинду к огромному гардеробу, с каждой стороны от которого стояло по сундуку, и открыла створки и крышки. Люсинда замерла от восторга. Наверное, даже Аладдин, увидав в пещере сокровища, был удивлен меньше нее. Наряды из шелка, бархата, парчи и сатина ошеломляли. От разноцветных камней и золота королевских корон, ожерелий, браслетов рябило в глазах. Но и это было не все. Сундуки ломились от париков, сандалий, шапок, шарфов и огромных разноцветных перьев.
— Ну и ну! — выдохнула Люсинда. — И ты хочешь сказать, что все это твое?
— Не мое, а бабушкино, — уточнила Эледа. — Когда она была молодой, лучше нее Шекспира никто не играл. А теперь она может играть только старух. Только ты не подумай, будто она сама тоже старуха. Моя бабушка до сих пор очень красивая.
— Ну, конечно, — согласилась Люсинда. После того, как она увидала столько сокровищ, ничто в этом семействе ее не могло больше удивить.
Некоторое время девочки молча стояли, переминаясь с ноги на ногу. Наконец Эледа робко спросила:
— Ну и кем бы тебе хотелось из этого быть?
— Что значит кем? — не поняла та.
— Да вот же костюмы. Ты можешь стать королевой или Офелией из «Гамлета», или Джульеттой. Или просто какой-нибудь королевой или принцессой. Теперь поняла?
Люсинда кивнула. Больше всего ей захотелось стать королевой. Но она понимала: на ее коротко стриженных волосах корона будет, выглядеть просто смешно. Однако когда она поделилась своими опасениями с Эледой, та вытащила из сундука парик.
— Это очень легко исправить, — сказала она, протягивая парик Люсинде. — Примерь-ка это. В нем ты вполне можешь быть королевой.
Люсинда с помощью Эледы надела парик и сочла себя обворожительной. Светлые косы доходили почти до пола, и вообще ей нравилось быть блондинкой. Придирчиво осмотрев содержимое гардероба, она остановилась на платье из синего бархата и ослепительно сиявшей короне. Перед ней простирался еще один неведомый мир, и она с трепетом готовилась к странствию.
Дожидаясь, пока Эледа выберет костюм для себя, Люсинда важно расхаживала перед зеркалом. А как только Эледа переоделась, они стали разыгрывать пьесу, которую придумывали на ходу. Перво-наперво было решено, что действие происходит в замке. Приняв это условие, две юные актрисы стали обращаться друг к другу и к воображаемому окружению не иначе, как «милорд» и «миледи», и, разумеется, пользовались лишь теми словами и оборотами, которыми, по их мнению, могла изъясняться средневековая знать.
— Ты — королева. Шотландская королева, — объяснила Эледа Люсинде. — А я у тебя фрейлина. Сейчас как раз готовится заговор, чтобы короля скинуть.
— Куда скинуть? — решила уточнить Люсинда.
— Куда-нибудь из королевства. Скорее всего, в Россию.
— Но это ведь так далеко! — с досадой воскликнула «шотландская королева». — Может быть, лучше скинуть его в Атлантический океан?
— Он там утонет, — не согласилась «фрейлина».
— Ну и пусть. В спектакле он все равно не участвует, — отстаивала свою точку зрения Люсинда.
— Как ты можешь! — возмущалась Эледа. — Ведь шотландский король — твой муж. Неужели тебе все равно, что твоего мужа утопят!
— Не знаю, — пожала плечами Люсинда. — У меня мужа ни разу не было. Но раз ты считаешь, что шотландский король мне должен быть дорог, тогда я просто прыгну в Атлантический океан и спасу его.
— В таком платье прыгать в воду нельзя, — немедленно заявила Эледа.
— Тогда надо придумывать снова, — сдалась Люсинда.
В конце концов события спектакля выстроились следующим образом. Фрейлина подслушивает заговорщиков в королевском саду и вовремя доводит их план до сведения королевы. Затем смелая королева Шотландии спасает своего царственного супруга, и он, к радости подданных, остается на троне. Заговорщиков ждет возмездие, а фрейлине король вручает целую гору золотых монет, роль которых в спектакле исполнил мешочек с пуговицами. Для сцены в саду Эледа усыпала пол искусственными цветами. А Люсинда в конце представления пропела воображаемому королю песнь Ариэля:
Ты крепко спишь, а в этот час
Измена не смыкает глаз
И обнажает меч.
Дремоту сбрось с тяжелых век,
Проснись, чтоб не уснуть навек
И короля сберечь![5]
С последними словами песни в комнату вошли дедушка и бабушка Эледы. Они и впрямь выглядели достаточно молодо. Мистер Соломон был, хоть не высок, но очень изящен, и почти юношескую его стройность подчеркивал элегантный костюм. Миссис Соломон была тоже маленькой и настолько стройной, что обтягивающее платье сидело на ней просто прекрасно, а походка удивляла легкостью. Подлетев к девочкам, она обняла сначала Эледу, потом Люсинду. Узнав, что они уже успели подружиться, миссис Соломон очень обрадовалась.
— Твои родственники тоже, наверное, служат театру? — несколько высокопарно осведомилась она у Люсинды.
— Не то чтобы служат, но ходят часто, — ответила та, стараясь, чтобы слова «служат» и «ходят» прозвучали почти одинаково.
У Эледы ей очень понравилось, и она старалась произвести такое хорошее впечатление, чтобы мистер и миссис Соломон пригласили ее приходить еще. Словно почувствовав это, миссис Соломон сказала:
— Приходи к нам. В любое время, когда захочешь. Эледе очень одиноко сидеть тут, пока мы репетируем старые спектакли или ставим новые. И учти: каждую среду у нас в театре бывают дневные представления. Если захочешь, мы будем тебя водить на них.
Еще бы она не хотела! Получив приглашение не только в гости, но и на спектакли, Люсинда исполнилась такого восторга, что просто не могла спуститься в гостиничный холл на лифте. Ей срочно требовалась разрядка, и она понеслась вниз по лестнице. На бегу она прославляла тот день, когда стала «временной сиротой». Разве могла бы она подружиться со столькими замечательными людьми, если бы, как раньше, гуляла в сопровождении гувернантки или даже Джоанны? Да она с ними годами не встречала никого интересного! А теперь почти каждый день знакомится с кем-то новым.
Не успела она об этом подумать, как столкнулась на втором этаже с удивительной леди, которая выходила из лифта. Люсинда сразу же поняла: это та самая, которую Баттоне называет «китайской язычницей».
— Ох! — невольно вырвалось у Люсинды.
Китайская леди взглянула на девочку и улыбнулась. Такое начало воодушевило Люсинду.
— Я так хотела познакомиться с вами! — скороговоркой выпалила она. — Мне Баттоне сказал: вы просто необычайная! Но мистер Спиндлер… Мне было неловко его просить вести меня к вам. А теперь видите? Мы сами встретились. Надеюсь, вы не против, чтобы мы познакомились?
Изящная уроженка Азии растерянно повела головой.
— Ты слишком быстро говоришь, мой милый, — сказала она. — Я просто не успеваю понять. Я не так хорошо знаю на ваш английский. Скажи помедленней, что ты от меня хочешь?
Люсинда оторопела. Просто знакомиться ей было всегда легко. Но сказать незнакомому человеку, что ты от него хочешь… Она не находила ответа и молча любовалась китайской леди. «Меха на ней, наверное, стоят целого королевства, — размышляла девочка, — а драгоценности еще дороже мехов. А какая она красивая! Прямо как царица Савская из «Копей царя Соломона» или Клеопатра… И как я только могла надеяться, что такая важная леди может со мной дружить?»
Но как бы там ни было, «важная леди» ждала от Люсинды ответа, и та решила поговорить с ней начистоту.
— Я, собственно, ничего от вас не хочу, — очень отчетливо сказала она. — Но мне было бы очень интересно с вами дружить. Я обожаю необыкновенных людей. Только, боюсь, у вас для такой, как я, совсем нет времени.
— Времени? — проговорила задумчиво китайская леди. — Если ты говорить о пустых часах, когда совсем нечего делать, то у меня их очень полно. И детей я очень люблю. Идем! Кажется, у меня есть тебе показать что-то очень хорошенькое.
