Анне Вестли - Папа, мама, бабушка и восемь детей в лесу.
Роза стояла посреди кухни, ища глазами исчезнувшую Самоварную Трубу. Но вместо неё она увидела много незнакомых интересных предметов. Она высунула длинный язык и лизнула кусок мыла, который лежал на лавке. Потом подняла голову и принялась жевать бахрому от абажура.
— Розина спальня готова! Ведите её сюда! — крикнул папа.
Бабушка отвела Розу в гостиную. Такого прекрасного хлева Роза не видела никогда в жизни. На стенах висели картины, а окна были украшены белыми занавесками.
— Завтра утром детям придётся сходить к Ларсу и спросить, не продаст ли он нам немного сена. А я в городе куплю комбинированных кормов. Голодной ты у нас не будешь, не бойся, — сказал папа Розе.
— Давайте пока никому не говорить, что у нас есть корова, а то как-то неудобно, что мы держим её в доме, — попросила Марен. — Нас в школе засмеют.
— Да, лучше не говорить, — поддержал её Мартин. — А то нас задразнят.
— Можно, я скажу только Уле-Александру? Он никому не проболтается! — попросил Мадс.
— Ему, конечно, можно, ведь он приходит к нам почти каждый день, — разрешил папа.
А Роза задумчиво жевала сено и разглядывала портрет отца папиного дедушки, который висел прямо перед ней.
Бабушка сияла. Неужели это правда, что у неё на старости лет вдруг появилась своя собственная корова? Ведь всю жизнь она ходила за чужими коровами. В эту ночь она просыпалась несколько раз, на цыпочках выбегала в гостиную и проверяла, стоит ли там Роза.
Папа лечит детей
Ни одной корове на свете не жилось так хорошо, как Розе.
На окнах в гостиной висели занавески и стояли горшки с цветами. Время от времени кто-нибудь из детей приходил в гостиную, убирал в стойле и сыпал в него сухие опилки. Ведь Роза не умела, как Самоварная Труба, проситься на улицу.
Дети по очереди помогали бабушке. По утрам после уборки они становились в кружок и смотрели, как бабушка доит Розу.
— Смотрите, смотрите, — говорила им бабушка, — так и научитесь доить. Если человек не умеет доить, то немногого стоит.
Бабушка пятьдесят лет ходила за коровами, поэтому она знала, что говорит.
Потом дети отправлялись в школу. Но с некоторых пор они перестали любить школу. Если бы Роза стояла в обычном хлеву, как все другие коровы, они бы с радостью рассказали о ней своим школьным товарищам. Но ведь Роза стояла в комнате с занавесками и цветочными горшками. А кроме того, от детей стало пахнуть хлевом.
Мадсу было лучше всех: он учился в одном классе с Уле-Александром, а Уле-Александр уже знал про Розу.
Если кто-нибудь в классе начинал подозрительно принюхиваться, Уле-Александр сразу же говорил о том, что мокрые шерстяные носки почему-то пахнут хлевом.
А мокрых шерстяных носок и варежек в классе было очень много. После каждой перемены мальчики сушили их на батарее.
— Шерсть от овец, она и пахнет овцами, — говорил Уле-Александр.
И все переставали удивляться, почему в классе вдруг запахло хлевом.
Да, Мадсу было легко, а вот Марен и Марте было гораздо хуже.
Марен в этом году начала учиться в гимназии, и, когда девочки в её классе презрительно морщили носы и заговаривали о коровнике, бедная Марен просто не знала, куда ей деваться. Некоторые девочки приходили в класс надушенные, и вот однажды Марен взяла мамины духи и вылила на себя чуть не полфлакона. Но всё равно девочки сидели, сморщив нос, и даже учительница сказала:
— Чем это у нас пахнет в классе?
А Марте было ещё труднее, потому что она очень легко краснела. Когда одна из девочек сказала, что в их классе пахнет хлевом, Марта стала красная как помидор. Хорошо, что у Марты была добрая учительница, которая тут же выручила её:
— Это очень приятный запах. Должна признаться, что здесь, в Тириллтопене, мне его не хватает. Ведь, наверно, многие из вас даже не знают, как выглядит настоящий хлев?
Марта покраснела ещё больше: она подумала, что учительница и не подозревает, как выглядит тот хлев, в котором стоит их Роза.
Скорей бы уж наступила весна и папа с Хенриком построили бы для Розы настоящий хлев! Но до весны было ещё так далеко…
Однажды утром мама очень испугалась: заболели все дети, кроме Мортена.
— Ничего не понимаю, — сказала мама, — у Марен болит голова, у Мартина — горло, у Марты — плечо, у Мадса — колено, у Моны — голень, у Милли — ступня, а у Мины — мизинец на ноге.
— Бедные дети, — вздохнула бабушка. Она тоже замечала, что в последние дни дети были не такие весёлые, как обычно.
— Разве дети не идут сегодня в школу? — спросил за завтраком папа.
— Нет, все, кроме Мортена, больны, а он ведь ещё не ходит в школу, — ответила мама.
— Чудеса! — сказал папа. — Позови их сюда, я посмотрю, что с ними.
— Но ведь они больны! — воскликнула мама.
— Неужели они даже с лестницы не в состоянии спуститься?
Папа надел мамин белый фартук, нацепил на нос бабушкины очки, на шею повесил толстый шнурок с защипкой от белья, который должен был изображать докторскую трубку. В одну руку он взял деревянную ложку, а в другую алюминиевую воронку, через которую мама разливала по бутылкам ягодный сок. Дети выстроились перед папой в очередь.
— Так, Марен, у тебя, значит, болит голова? — спросил папа и осторожно постучал по её лбу деревянной ложкой.
— Да, — хихикнула Марен, которой стало нестерпимо смешно при виде такого доктора.
— Мартин, покажи горло! Ведь у тебя горло болит, я не ошибся? Мать, принеси мне твою серебряную ложечку, которую тебе подарили в день совершеннолетия.
Мартин открыл рот, и папа через воронку заглянул ему в горло.
— Горло совершенно чистое. Ты болен притворством! Марта, покажи своё плечо.
Марта подошла к папе. Папа сначала покрутил ей одну руку, потом другую. Марта смотрела на него, открыв рот.
— Ты заразилась притворством от Мартина, — определил папа её болезнь.
Потом папа как бы случайно уронил под стол шарик и попросил Мадса достать его. Мадс быстро опустился на четвереньки и достал шарик.
— А у кого это болело колено? — спросил папа.
Мадс испугался — он совсем забыл о своём колене, но было уже поздно.
Папа занялся Моной. Он дал ей в руки скакалку и попросил её попрыгать, но хитрая Мона помнила, что у неё болит голень, и прыгать отказалась.
— Смотрите, мышь! — вдруг крикнул папа.
Тут уж Мона не выдержала и прыгнула на стул, забыв про свою голень.
У Милли болела ступня, а у Мины — мизинец на ноге, но, когда папа потрогал их за голые пятки, они так захохотали, что долго не могли остановиться.
— Понятно, — сказал папа, — а теперь расскажите мне, в чём дело.
Дети переглянулись, и Мартин ответил за всех:
— Просто от нас пахнет хлевом. И все в школе это замечают. Если ребята в Тириллтопене узнают, что мы держим корову в комнате, они будут каждый день приходить сюда глазеть на неё и засмеют нас.
— Да, — сказал папа, — плохо дело. Я уж думал об этом. У нас весь дом пропах хлевом.
— Ну что ж, поставим Розу на зиму к Ларсу, — вздохнула бабушка, — другого выхода нет.
— Это тоже не выход, — сказал папа. — Нет уж, придётся нам с Хенриком построить для Розы хлев, хотя сейчас зима и работы у нас с ним в городе по горло.
— Отец Уле-Александра сказал, что поможет тебе, если потребуется, и дедушка тоже, — сообщил Мадс.
— Тогда сегодня вечером мы обсудим, что нам необходимо для постройки хлева, — объявил папа и уехал на работу.
Вечером в домике в лесу собралось много серьёзных людей: дедушка и бабушка Уле-Александра, сам Уле-Александр и его отец, Хенрик, папа, мама, бабушка и все восемь детей. Это был комитет по строительству хлева. Члены комитета пили кофе и обсуждали постройку хлева для Розы.
И вот работа закипела. Работали каждый день после обеда. Сначала с того места, где должен был стоять хлев, счистили весь снег. Потом начали долбить в земле ямы. Это была тяжёлая работа, и продвигалась она медленно.
И хотя Роза всё ещё стояла в гостиной, детям стало легче ходить в школу. Ведь уже недалёк был тот день, когда они смогут рассказать про Розу.
Грузовик трудится для Розы
Грузовик не особенно радовался появлению Розы. Все были теперь заняты ею и на него не обращали почти никакого внимания. Все только и говорили об этой глупой корове, которая стояла в комнате с белыми занавесками и цветочными горшками.
Но грузовик знал, что это ненадолго. Как они все первое время носились с Самоварной Трубой! А потом она просто стала членом семьи.
Теперь появилась эта корова… Сколько из-за неё было возни! Все куда-то бегали, приходили незнакомые люди, папа уходил в лес, а грузовик стоял во дворе, забытый всеми… От обиды у него даже мотор начал работать с перебоями. Папа должен понять, что нельзя так обращаться с лучшим другом. И папа понял это.
