Василий Голышкин - Красные следопыты (Повести и рассказы)
Пришельцы надвигают на глаза фуражки, поднимают воротники. Степке надвигать и поднимать нечего. Он бос не только на ноги, но и на голову.
Человек с ружьем распахивает пальто и накрывает им Степку, как цыпленка крылом.
Так они пережидают дождь. Но вот он проходит, и светлинку снова озаряет солнце. Но прежнего тепла нет. Его унес дождь.
— Ты чей? — спрашивает человек с ружьем.
— Ничьи мы, — угрюмо выговаривает Санька.
— Это как же понимать прикажете? — смеется человек с ружьем. — Птицы те ничьи. А человек всегда чей-нибудь. Батькин.
Санька, вздохнув, разводит руками.
Человек с ружьем понимающе кивает головой:
— С Поволжья?
Санька настораживается. Откуда знает, что с Поволжья? Потом успокаивается. Нынче все бегут с Поволжья. Там сильно голодно. Нетрудно догадаться. Вот как бы не узнал, что из детского дома стреканул. Тогда беда... Санька подозрительно косится на своих собеседников. Ищет в лицах недоброе. Не находит и успокаивается.
— Далеко идешь? — продолжает расспрашивать человек с ружьем.
Санька мнется. И человеку с ружьем приходится еще раз повторить вопрос:
— Далеко, говорю, идешь?
— В Москву... К Ленину.
Санькины собеседники удивленно переглядываются.
— К Ленину? — задумчиво спрашивает человек с ружьем. — Зачем, если не секрет?
Секрет, конечно. Но доброта человека с ружьем подкупает, и Санька сознается:
— А... чтобы на фронт... Беляков бить...
Санькины слова пришельцы воспринимают по-разному. Тот, что без ружья, рад им: он весело подмигивает Саньке и потирает руки. Тот, что с ружьем, недоволен и хмурится. Хмурится и укоризненно смотрит на своего спутника. Потом переводит взгляд и вприщур смотрит на Саньку. Тот зябко ежится. И не понять отчего: не то от внезапного холодка, который принесла пробежавшая гроза, не то от взгляда, который пронзает Саньку насквозь.
Потом человек с ружьем шепчет что-то человеку без ружья. Тот отрицательно качает головой. Человек с ружьем настаивает, и его спутник нехотя скрывается в лесных зарослях. Возвращается он с френчем в руках и напяливает его на оторопевшего Саньку.
— Вот и пригодилась вещь, — улыбается человек с ружьем, садится на пенек и быстро пишет. Кончив писать, спрашивает у Саньки: — Грамотный?
— Не...
Облачко грусти пробегает по лицу человека с ружьем. Он вручает Саньке записку и велит непременно передать ее леснику. Потом подробно объясняет, как найти сторожку, в которой живет лесник.
Санька внимает ему вполслуха. Он и без того знает, где сторожка. Его тревожит записка. Не было бы худа от нее.
Санькина настороженность не ускользает от человека с ружьем.
— Лесник мой хороший знакомый, — говорит он и, потрепав Саньку за волосы, уходит. Вслед за ним, пожав Саньке руку, уходит и его спутник.
Вдали постреливает что-то вроде грома. Но молнии не видно. Значит, постреливает не гром. А что же? Саньке нипочем не догадаться. Он никогда еще не видел автомобиля. Ах, если бы Санька знал, что человека с ружьем и его спутника ждет на опушке чудная коляска — автомобиль!..
Но откуда это было знать Саньке? Он даже слова такого — автомобиль — не слышал.
Уставясь на записку, Санька долго думает, на что решиться. Хочется есть. Припомнился утренний ломоть хлеба с солью. «Лесник мой хороший знакомый». Ладно, Санька пойдет к леснику.
И вот он в сторожке. Лесник — борода в очках, отстранив руку с запиской, издали вчитывается в неразборчивый почерк. Некоторые слова он произносит вслух:
— Уважаемый товарищ... как есть, моя фамилия... Подателя сего (взгляд на Саньку, сидящего на лавке у окна). Убедительно... Определить... Детский дом... Сирота... Учиться...
Санька вскакивает как ужаленный. Детский дом... Вот она, беда! До двери рукой подать. И если изловчиться, лесник не успеет даже...
Но лесник и не смотрит на Саньку. Он как уставился на записку, так и не сводит с нее зачарованного взгляда. Не сводит глаз с записки и твердит, будто наизусть учит, какое-то одно и то же слово. Санька прислушивается.
— Ленин, — доносится до его слуха. — Ленин. — Лесник вскакивает и набрасывается на Саньку: — Где ты видел Ленина?
Глаза у Саньки сами собой лезут на лоб. Он видел Ленина? Никогда в жизни!
— А это? — горячо дышит лесник. — Записка эта?
— Один человек дал, — отвечает Санька. — С ружьем.
Лесник крякает:
— Ленин... Ленин дал.
Саньке становится жарко. Ноги слабеют. Он садится на лавку и как зачарованный смотрит на записку, которую лесник все еще держит в вытянутой руке...
...Утром вместе с лесником они идут в детский дом.
— Не сбежишь? — спрашивает лесник.
— Не, — отвечает Санька. — Раз Ленин велел, не сбегу.
ИЩУТ ДЕВОЧКУ...
Ищут девочку...
Не иголку в сене, не песчинку на морском берегу — девочку! Черноглазую... Круглолицую... В пестром, как осень, платьице...
Ничего другого, к сожалению, разглядеть не удалось. Потому что с момента появления Черноглазки на пограничной заставе до команды: «Наряд, в ружье!» прошло не более четверти минуты. Сосчитай до пятнадцати, и ты увидишь, как это мало.
Девочка, запыхавшись, прибежала на заставу и крикнула:
— Нарушитель!
А это все равно, что крикнуть: «Пожар!» «Нарушитель» звучит даже страшней. Потому что он опаснее огня. Нарушитель, если он диверсант, сам где-нибудь «красного петуха» пустить может.
Поэтому начальник заставы капитан Трофимов сейчас же скомандовал: «Наряд, в ружье!» — и послал за нарушителем двух солдат, одного сержанта и служебную собаку Найду. Вместе с ними отправилась и девочка Черноглазка.
На пятерых приходилось три автомата и шесть пар ног. Вот и все оружие. Но если кто ноги за оружие не считает, тот глубоко ошибается. На границе быстрые ноги — грозное оружие.
— Скорей, — торопила солдат Черноглазка, — скорей! — И мчалась вперед, показывая дорогу зеленым фуражкам.
Оставим на время пограничников, девочку и собаку. Когда они добегут до цели, мы будем уже там.
А сейчас о том, что произошло с Черноглазкой и ее братом, который является главным героем этой истории.
Было утро. Тихое, как озорник, получивший взбучку. И никто не решался нарушить эту пограничную тишину. Деревца хотели было соскользнуть с горы зелеными лыжницами, да так и застряли на месте. Голубая речушка попробовала было вскарабкаться на крутой бережок, да так и замерла без движения.
И вдруг тишина лопнула, как надутый шар.
ТОП, ТОП...
Топ, топ...
Одни шаги твердые, смелые, сразу слышно — рабочие. Другие — мягкие, легкие, не иначе, как детские.
А это чьи — робкие, крадущиеся? Остановились, замерли, ждут...
Было утро. Черноглазка и ее брат шли по своим делам. Куда? Ну он, наверно, на работу, а она в школу. Ведь школа та же работа.
Нетрудно догадаться, кому какие шаги принадлежали. Твердые, смелые — брату. Мягкие, легкие — сестре. А кому принадлежали третьи? Совершенно неизвестному в здешних местах человеку. Во всяком случае, ни брат, ни сестра никогда его не встречали. Поэтому, встретив, очень удивились. Человек стоял у обочины дороги и нерешительно переминался с ноги на ногу.
— Вы заблудились? — спросил брат.
— Из города, — невпопад ответил незнакомец. — В правление колхоза.
— В правление? — сказала сестра. — Мы вас проводим.
— Тут вот какая история, — замялся незнакомец. — Я брат вашего председателя колхоза.
— Дядя Джафар? — удивилась сестра. — Так ведь он...
— Да, да, — перебил незнакомец. — Дядя Джафар... Все считали меня погибшим. А я вот...
— Дядя Джафар? — еще раз сказала сестра и растерянно посмотрела на брата. — Но ведь он...
Ей снова не удалось договорить.
— Да, да! — закричал брат. — Вас считали погибшим. А вы вот... Мы вас проводим...
Незнакомец с опаской покосился на сестру и брата.
— Я бы не хотел так вот сразу, — сказал он. — Надо бы предупредить брата. Я вас здесь подожду.
— Здесь подождете? — спросил брат. — Лучше вон там, возле мостика.
Подошли к мостику, переброшенному через горный ручей.
— Здесь мы вас сразу найдем, — сказал брат и взял незнакомца за руку. — Осторожно, тут яма.
Незнакомец наклонился над ямой, в которой строители моста гасили известь.
— Да, глубоко, — сказал он. — А что?
Ответ ему пришлось выслушать, сидя на дне ямы. Как это случилось? Он спросил: «А что?» — и больше не успел выдохнуть ни слова. Сильный удар сбил его с ног. И вот он в яме. Сидит и как безумный смотрит на белый квадрат неба. Голова гудит от ушиба, и он плохо соображает, что с ним.
Неожиданно в белом квадрате появляется чья-то голова. И чей-то, очень знакомый, голос говорит:
— Придется вам там побыть. До выяснения личности.
— Я — дядя Джафар!
— Дядя Джафар вернулся полгода назад.
