Лидия Чарская - Сибирочка
— Так! Так! Так! Элла тебя любит, госпожа! М-м-м-м, м-м-м-м! — с самым довольным видом промычала негритянка.
Теперь, прильнув к маленькой дырочке одним глазом, Сибирочка могла великолепно следить за всем, что происходило на сцене.
Андрюша как раз в эту минуту выходил к публике. Важно, со степенным видом прошел он к средине арены, где сидел с невозмутимо спокойным видом m-r Пьеро, который, держа спеленатого Роберта вверх ногами, укачивал его, мурлыча вполголоса колыбельную песню, но настолько громко, что публика отлично слышала каждое слово:
Баю-баюшки-баю,
Я тебя качаю.
Я клоун, ты клоуненок,
Я кот, ты котенок,
Я человек, ты человенок…
— Вы неверно поете. Надо сказать не человенок, а ребенок, — с невозмутимым видом поправил его Андрюша, приблизившись почти вплотную к этой группе.
— А я говорил так: «я человек, ты человенок», и мне нравится, как я говорил, — еще более картавя и ломая язык, проговорил Пьеро, принимая глупый и обиженный вид. — И проходи, пожалюйста, своей дорожка.
И запел снова:
Баю-баюшки-баю,
Я тебя качаю.
Я клоун, ты клоуненок,
Я кот, ты котенок,
Я человек, ты человенок…
— Ты осел, а он осленок! — диким басом загудел на весь цирк Андрюша так, что Пьеро вместе со стулом и с Робертом очутились на земле, а публика покатилась со смеху.
Пьеро сделал вид еще глупее и вдруг, широко улыбнувшись, поднял свою шляпу и самым неожиданным смешным образом произнес:
— Здравствуйте, пожалюйста!
— Здравствуйте, пожалюйста! — отвечал ему в тон Андрюша и, приблизившись к Пьеро, протянул руку.
Но у Пьеро на руках был Роберт. Старый клоун сделал бессмысленное лицо и проговорил:
— Извинить, пожалюйста, у меня занят моя ручка. Я сперва положит моего человенка, а потом пожал ваш рука!
И, говоря это, он положил Роберта на песок, а сам протянул руку Андрюше и наклонил голову. Клоуны стукнулись головами и одновременно с комическим видом потерли себе затылки.
— Уф, это не годит… Ви прошиб моя мозга! — затряс головою и зафыркал клоун Пьеро.
— Вы ошиблись, в вашей голове не было мозга, — с самым любезным видом, сняв еще раз шляпу, как бы извиняясь, произнес Андрюша.
— Как не было мозга на моя голова, — удивился клоун, — честное слово? Не было мозга, честное слово?
— Честное слово! — подтвердил Андрюша.
— Кар-рауль!.. Я потерял моя мозга… Надо давать знать в полицию! А ви не нашли моя мозга!.. Я вам верит, ви кароший человек!.. Здравствуйте еще раз! Кароший человек!
И неожиданно старый клоун снял шляпу и снова с самым почтительным поклоном склонился перед Андрюшею. Тот поклонился тоже, и произошло новое столкновение лбами. Опять потирание воображаемых шишек и снова вежливый поклон. И снова стуканье, и так раз пять.
Публика хохотала.
Сибирочка хорошо видела весь театральный зал, все ложи и места, спускающиеся уступами к арене, как в цирке. Особенно весело хохотали в одной ложе. Там сидел бледный, весь в черном господин, молодая дама и белокурая нарядная девочка лет девяти. Девочка смеялась звонко над проделками клоунов и громко вскрикивала от восторга. Иногда ее восторг проявлялся бурно, и тогда молодая дама и высокий господин наклонялись к уху девочки с белокурыми локонами и шептали ей что-то. Она затихала на минуту, делала недовольную рожицу, надувала губки и молча блестящими глазками следила несколько времени за клоунами. Потом забывалась снова и начинала хохотать и вскрикивать от удовольствия, не обращая внимания на замечания господина в черном и молодой дамы.
Эта девочка с немного надменным личиком, теперь, впрочем, оживленным улыбкой, почему-то заинтересовала Сибирочку. В ней было что-то резкое, что-то гордое и милое в одно и то же время, как будто девочка считала себя много знатнее всей этой публики и всех присутствующих на представлении детей.
Между тем клоуны на сцене разошлись вовсю. Теперь они как будто ссорились, и Пьеро искал всюду своего спеленатого Роберта, который был пришпилен Андрюшей на спину самого Пьеро.
— Где мой человенок? — кричал неистово старый клоун.
— Он около вас. И не далеко, и совсем близко, и не совсем высоко, и совсем низко. Он висит и прямо, висит и криво, и потому некрасиво… Но чтобы узнать, где он, вы должны выйти вон, к зеркалу вернуться, встать к нему задом и обернуться! — с удивительно смешными гримасами пояснял Андрюша.
Публика хохотала. Девочка в нарядном платье хохотала громче всех.
Роберт между тем подражая ребенку, заплакал жалобно на спине у деда. Старый клоун, наконец найдя его, с растерянным видом произнес, засовывая палец в рот:
— Этот плютовка представлял из моей спины коляска. Очень карашо! Вот я буду наказать тебя.
И он улегся на спину, накрыв собою Роберта.
— Теперь он будет как в тюрьма! — с лукавым видом объявил он публике. И вдруг испустил пронзительный крик: — Мой человенок превратился в мотор!
Спеленатый Роберт соскочил очень ловко со спины деда и покатился по арене. За ним побежали Пьеро и Андрюша. Они настигали мальчика и садились на землю, чтобы схватить его, но, когда садились, он уже укатывался дальше. Так длилось несколько минут, пока Андрюша не бросился в песок и не стал кататься по земле следом за Робертом. Пьеро последовал их примеру. Старшим клоунам удалось наконец поймать младшего, и Андрюша, подхватив его, бросил Пьеро. Тот, как мячик, швырнул Роберта обратно, и так они перебрасывались до тех пор, пока Пьеро не грохнул малютку со всего размаха о песок и заревел при этом, как ревут наказанные дети.
— Ой-ой-ой, что я наделал! Я убил тебя, мой человеночек! — вопил он, раскачиваясь над ним и причитая.
Роберт лежал на песке, не двигаясь, как мертвый.
— Надо его хоронить! Вырыть ему ямку и зарыть его! — предложил Андрюша Пьеро.
— Пойди и зарой!
— Сам пойди и зарой.
— Караул! Я не хочу!.. Я боюсь!
— И я боюсь!
— Пойдем вместе!
— Пойдем!
— Очено карошо!
Они взялись под руки и пошли, умышленно трясясь от страха и стукаясь друг о друга.
Потом улеглись на землю и поползли на четвереньках…
И вдруг, когда они уже были около Роберта, Пьеро тронул незаметно какую-то пружинку, скрытую в его пеленках. Роберт вскочил, взлетел на воздух и тотчас же опустился обратно, но уже без пеленок, а в нарядном костюме маленького итальянского рыбака и стал лихо отплясывать под веселые звуки оркестра.
Андрюша и Пьеро последовали его примеру, причем нелепые клетчатые балахоны и штаны их куда-то исчезли, и они оказались в таких же красивых неаполитанских костюмах, успев наскоро платком стереть краски с лица.
Окончив танец, Андрюша махнул рукою музыкантам и, перейдя на русскую плясовую, стал отплясывать казачка. Из-за кулис выбежала Герта с гармоникой в руках, наряженная в русский костюм, и лебедью поплыла по сцене.
Публика аплодировала и неистово кричала «браво».
— Браво русскому мальчику! M-r Андре, браво! — неистовствовала публика, сразу догадавшись, что под итальянским покроем платья скрывается у юного клоуна настоящая русская душа.
— Ну, вот и кончили! — радостно произнес Андрюша, вбежав за кулисы и обращаясь к соскочившей с рук Эллы Сибирочке. — Ты видела меня?
— Все, все видела, — отвечала она, с восторгом глядя на него восхищенными глазами. — Ты очень хорошо исполнил все, что было надо… А особенно танец сошел хорошо! — восторгалась девочка, целуя своего названого брата.
— И m-r Пьеро похвалил меня, — весело проговорил Андрюша.
— Что-то будет со мною? — произнесла озабоченно Сибирочка. — Сейчас мой выход. Мистер Билль уже зовет меня.
— Мужайся… Я уверен, что ты будешь молодцом и заслужишь похвалу… Я буду стоять за занавесом и не спускать с тебя глаз, чтобы ты знала, что я здесь, рядом, и в случае надобности защищу тебя! Ну, иди же! Иди с Богом!
И он легонько толкнул девочку по направлению к выходу на арену.
Глава XI
Маленькая укротительница львов
Музыка играла что-то нежное-нежное, когда Сибирочка в сопровождении мистера Билля и Никса, вооруженных бичами, появилась на сцене. Первое, что увидела девочка, — это ближайшую к ней ложу, в которой сидела, уже замеченная ею сквозь отверстие занавеса, нарядная маленькая барышня, теперь державшая в руках огромную коробку и угощавшаяся конфетами из нее.
— Ах, какая чудная девочка! Смотри, папа, она такая же белокурая, как и я! — вскричала нарядная маленькая барышня в ложе. — Прелесть, что за девочка, право!
— Надо говорить шепотом, Аля… Вы обращаете на себя общее внимание, — остановила ее дама, которая, по всей вероятности, была ее гувернанткой.
